– Ева, мы же вместе тогда с тобой, – бормочу я тихо, почти одними губами. – Главное, что Коля выздоровел.
– Без тебя я не смогла бы… Спасибо тебе. Столько лет прошло, а сейчас вспомнила – и сразу все перед глазами стоит. Коленька недвижимый, крохотный такой, на кроватке. И ты, его к себе прижимающий и прямо изо рта в ротик его воздух дающий, чтобы он задышал.
– Ева, давай сейчас не будем об этом… Что ты вдруг решила вспомнить? Скажи лучше, как себя чувствуешь?
– Совсем хорошо. Сон – все-таки великое дело. Сколько я, часов девять проспала? А почему ты вчера меня даже в щечку не поцеловал?
– Так ты же спала.
– Ну и что? Я твои прикосновения и во сне чувствую. Ладно, давай вставать. Мне тоже уже спать не хочется. Пойду в душ. Ты пойдешь?
– Так я же вечером был.
– Я так и знала. Все как обычно. Лень – вторая натура. Можно и вечером, и утром.
– Утром только мешаться буду. Ты, Коля…
– Не выдумывай! Сегодня понедельник. Коле ко второй паре. Ты что, не помнишь?
Ева удаляется в ванную, а я принимаюсь убирать подушки и белье с тахты. Главное – не ошибиться, вот на таких мелочах всякие шпионы и разведчики обычно и прокалываются. Какие у меня варианты? Пожалуй, только большой стенной шкаф, где в нижнем отделении я в своей обычной жизни храню белье. Странно! До сих пор называю прежнюю жизнь обычной. Все никак привыкнуть не могу. А надо бы! Ведь я не хочу возвращаться назад, там нет Евы, есть лишь бледное воспоминание о ней, да еще на другом краю Земли. Как пожизненный укор мне: смотри и ужасайся, это из-за тебя она дошла до такой жизни! А с другой стороны – в нынешней реальности постоянно присутствует страх сделать что-то не так, сказать не то. Больше всего боюсь того момента, когда надо будет открыться Еве. Буду всячески откладывать его. А может, не стоит? Как говорится, перед смертью не надышишься. У нас же вечером отмечание годовщины свадьбы. Чем не момент, чтобы признаться? Нет-нет, только не это, только не сегодня! Что я ей скажу? Что поздравляю ее с 24-й годовщиной того, в чем вообще не участвовал? Веселенький романтический вечер получится! Может, зря я вообще его предложил? Сейчас не представляю, смогу ли выдержать, ведь там сплошные воспоминания будут. Лирические. О жизни, не мною прожитой. Но сейчас поздно что-либо менять. Как пишут мои любимые блогеры на «Эхе», цитируя старых советских диссидентов: «Делай что должно, и будь что будет!»
Ева уже гремит на кухне. Быстро все-таки у женщин получается: и душ успела принять, и кофе готовит, вон каким чудным ароматом потянуло. Я бы от одного такого запаха сразу вскочил! А вот Коля не вскакивает. Видно, за полночь сидел. Я тоже любил, когда не надо было к первой паре в универ ехать.
Ева заглядывает в комнату:
– Ты все еще здесь? Странно, ноутбук выключен. Что, новостей нет? А, понятно: постель убирал. Ну, хоть чем-то стал мне помогать. Столько лет у меня на это ушло! Начинаешь исправляться наконец.
– Новую жизнь надо с понедельника начинать, а сегодня как раз понедельник, – озвучиваю я первое попавшееся объяснение. – Ноутбук, кстати, могу на кухню с собой захватить.
– Нет уж, вот от такого избавь меня, пожалуйста. Буду рассматривать как личное неуважение ко мне, – решительно пресекает мое предложение Ева. – Все уже готово, давай иди. А ты зубы сегодня чистил?
– Нет еще, – еле слышно отвечаю я и плетусь умываться.
Покончив с водными процедурами, занимаю место за кухонным столом. Ева уже вовсю пьет свежесваренный кофе, а передо мной около чашки стоит банка растворимого. Значит, в отношении утреннего напитка у другого Андрея идентичные привычки. Я всю жизнь пью растворимый кофе. Наверное, по причине лени. У меня и кофеварки нет, а тут чуть ли не кофемашина стоит. Странно, что вчера ее не заметил. И позавчера тоже. Вроде много времени на кухне был. Вообще, неплохо бы подробно осмотреть собственную квартиру, все уголки облазить. Думаю, много сюрпризов меня ожидают. Вот только надо это делать, когда дома никого не будет. Интересно, во сколько Ева с работы приходит? И где она все-таки работает?
– Ты помнишь, что мы сегодня запланировали романтический вечер? – мой рот забит сыром и хлебом, но звуки ухитряются из него вылетать.
– Конечно! Но мне показалось, что это ты забыл?
– С чего такой вывод сделан?
– А с того, что порядочный муж с годовщиной свадьбы жену с утра начинает поздравлять! Хотя бы поцелуем.
Меня бросает в жар. Хорошо, что рядом нет зеркала, а то пришлось бы понаблюдать собственный цвет лица – как у индейцев в исполнении Гойко Митича. Что ж, первый романтический поцелуй с Евой в моей жизни будет не вечером, а прямо сейчас. Так вот судьба-злодейка распорядилась.
Я медленно встаю из-за стола, подхожу к Еве, наклоняюсь и робко прикасаюсь к ее губам. Душа начинает улетать на небо! Уже ничего не замечая вокруг, ловлю каждую изгибинку Евиных губ, каждый их штришочек. Время останавливается и замирает.
Ева осторожным движением отводит свое лицо немножко в сторону:
– Прямо как на свадьбе под крики «Горько!» Тогда мне показалось это вечностью… И сейчас тоже. Спасибо тебе, Андрюша, не ожидала. Ты ведь в последние годы какой-то холодный стал. Не спорь! Знаю, что любишь меня. Но нежность куда-то ушла. Может, так и должно быть? Лет уже сколько нам…
– Сейчас все по-другому будет, – спешу я перебить Еву, мне мучительно слышать ее грустные вздохи. – Вот увидишь! По крайней мере, я постараюсь. Во сколько вечером начнем?
– Давай сразу. Ты к полвосьмого придешь? Надо же зайти в магазин за бутылкой.
– И за ананасом!
– Андрюша, насчет ананаса я пошутила.
– Зато я не пошутил, – мне приятно видеть, как от этих слов на лице Евы расцветает улыбка.
– А чего ты так торопишься? – замечает моя жена. – Кофе так просто заглатываешь, словно это вода простая.
– Хочу пораньше на работу поехать. Сегодня день напряженный. У нас отправка заявки в Минпромторг на бюджетную субсидию.
– Да, я помню, ты рассказывал.
Обрадованный очередным совпадением, развиваю свою мысль дальше:
– Вот и хочу перед утренней оперативкой побольше времени иметь, чтобы документы еще раз поизучать.
– Прямо сейчас уже бежишь? А как же новостные сайты?
– Прямо сейчас. А новости по пути на телефоне почитаю. А ты когда поедешь?
– Я как обычно. Успею. До девяти еще куча времени. Надо, конечно, еще машину немножко протереть, хотя Коля уверял, что он после поездки все привел в порядок.
– Тогда чего ты беспокоишься?
– Как будто ты Колю не знаешь! Он, конечно, мальчик замечательный, но в бытовых вопросах весь в тебя. Вот чувствую я, что вчера он слегка щеточкой по капоту прошелся, и все. Так что придется мне, как всегда, самой управляться.
– Может, мне тебе помочь?
– С чего это вдруг? Ты же вообще к машине стараешься не подходить. Ладно, не выдумывай, сама справлюсь. Тебе действительно надо на работу пораньше, раз такое дело важное сегодня.
– Спасибо, все было очень вкусно!
– А ты хоть заметил, что ел? – глаза Евы озорно прищуриваются.
– Да, блинчики с джемом.
– Надо же! Правильно. Знаешь, мне показалось, что ты вокруг себя вообще ничего не видишь. Даже меня, не то что какие-то блинчики. Андрей, ты все время о чем-то напряженно думаешь, я же вижу. Что случилось?
– Ничего не случилось, тебе показалось. Просто неделя на работе напряженная будет.
– Да я не о работе! Просто я чувствую, как тебя что-то гложет изнутри, словно ты пытаешься решить вопрос и не знаешь, как это сделать. В пятницу ты обычным был, а вот в выходные что-то мучать стало.
Надо побыстрее собираться и уходить на работу. Иначе непонятно, к чему так можно приплыть. Я все время боялся, что меня подведет незнание жизни другого Андрея, а теперь это моя собственная жизнь. Но, оказывается, что можно многое угадывать и давать правильные ответы, а Ева все равно чувствует неладное. Не по словам, сказанным мною, а по задумчивости на лице, по мимике непроизвольной, по оттенкам каким-то. Мне даже в голову такое не приходило, а зря, можно, наверное, было предусмотреть. Говорят же, что женское сердце все чувствует, ничем его не обманешь.
