– Играешь с моей смертью?
Губы Айка тронула кривая усмешка.
– Тогда со своей тоже: мы в одной машине. И на тебе был ремень безопасности. Опять.
«Бессмысленно. И бесполезно», – подумала Варя. Но ее словно что-то приковывало к пассажирскому сидению и это что-то не было ремнем безопасности. Что-то непроявленное, нефизическое, чему невозможно было сопротивляться. И вдруг Варя осознала, что все ее сомнения испарились. «Ты окончательно спятила», – утвердилась в сознании мысль.
Варя снова поймала взгляд Айка и твердым голосом произнесла:
– Едем дальше.
Бровь Айка взметнулась вверх.
– Вот так, уверенно? Больше нет сомнений? Не захочешь уйти утром?
– Договор есть договор, – в интонации мелькнули несвойственные Варе до этого ехидные нотки. – Разве нет?
Губы Айка тронула довольная полуулыбка.
– Опять меня удивляешь. Я думал, ты не справишься.
– Вся сумма чистыми, с учетом процента Лике, и двойной бонус за риск для жизни.
– О! Проснулась деловая женщина? – Айк завел машину, и она потихоньку тронулась с места. – Окей. С одним условием…
Варя не могла поверить, что это ее голос произносит слова о деньгах, но Айка, кажется, ситуация только забавляла.
Машина заняла свой ряд на МКАД и с крейсерской скоростью покатила вперед.
– Больше никаких сомнений и даже мысленных попыток сбежать до утра понедельника, – добавил Айк.
Варя смотрела вперед:
– Никаких. И больше никаких попыток меня убить.
Айк усмехнулся:
– Никаких попыток.
Шипованная резина вкусно похрустывала гравием под колесами BMW. Машина съехала с Рублево-Успенского шоссе на едва заметную проселочную дорогу. Свет фар выхватил из ночной мглы зловещий лапник хвойных деревьев и внезапно – забор, ограждающий частную территорию. Казалось, строения специально прятались в глубине неприметной подъездной дороги, словно говоря: «Это обычный съезд в село. Здесь нет ничего интересного, даже асфальта и фонарей».
Айк достал брелок, нажал кнопку, и ворота автоматически открылись. Кивнул в сторону поста – вышедшему посмотреть на них охраннику – и поехал вперед: уже по абсолютно гладкой, как немецкий хайвей, и прекрасно освещенной дороге. Справа и слева стояли дорогие коттеджи с темными окнами. Хотя нет, не просто коттеджи: в представлении Вари это были целые дворцы – кирпичные, многоэтажные, в едином стиле а-ля старая Европа, но при этом абсолютно разные в индивидуальных деталях архитектуры. Девушка, еще не до конца успокоившаяся после «танца» BMW на МКАД, озиралась по сторонам со странной смесью испуга и восхищения.
Они проехали мимо «дворцов», в самый конец поселка, где частные участки земли были гораздо больше, а дома – скрыты за забором и воротами, в темной глубине.
У одного из таких участков – примыкающего к лесу и, видимо, самого крайнего в поселке – Айк и остановил машину. Нажал перед воротами кнопку на брелоке, и «черная акула» поплыла в сумрак за открывшимися створками, куда едва доставал свет оставшихся позади фонарей. Варя заметила две камеры при въезде, которые, мгновенно поймав автомобиль в фокус, словно зафиксировав прицел, поворачивались синхронно с движением BMW.
Когда ворота закрылись, наступила непроглядная темнота: подъездную дорогу освещали только фары автомобиля. Сердце Вари предательски ухнуло куда-то вниз: движение «черной акулы» напоминало погружение в океанскую бездну, куда не проникают лучи солнца. Черные силуэты деревьев по обочинам – это скалы Марианской впадины, а внизу ждет голодная рыба-удильщик или гигантский спрут Левиафан. По спине Вари прошел холодок. Бред. Хватит. Кажется, воображение тоже решило довести ее до ручки. Обратной дороги нет, в любом случае.
В полной темноте они ехали минут пять, прежде чем автомобиль вынырнул на освещенный участок – круглую площадку перед на удивление небольшим, как показалось Варе, двухэтажным коттеджем в стиле то ли хайтек, то ли шале. Впрочем, пара софитов, закрепленных на балконе, светила в глаза так ярко, что подробно рассмотреть детали постройки было трудно.
Айк припарковал машину прямо перед входом и повел Варю за собой, в дом.
Непобедимый мрак. Запах помещения, в котором какое-то время не жили люди. «Что это за место? Зачем мы здесь?» – Варя нерешительно замерла при входе.
Айк уверено прошел вперед, в темноту коридора, исчез. Щелкнул выключателем. В другом помещении, сбоку от коридора, загорелся приглушенный свет.
– Снимай обувь и пуховик, иди сюда. Теплые полы сейчас включу, – скомандовал Айк, и Варя, послушно выполнив указания, двинулась вперед. Ориентировалась на неяркий прямоугольник света, как ночная бабочка.
Помещение оказалось просторной кухней-студией, зонированной островком с барными стульями между рабочим пространством для готовки и столовой-гостиной. Очень похоже на то, что Варя видела в пентхаусе Москва-Сити.
Пустота. Айка нет.
Варя сделала шаг вперед.
Дежавю. Время словно свернулось в спираль, распрямилось в обратную сторону, почти к началу истории, и застыло. В голове – вакуум, в теле – ощущение кристальной прозрачности пространства, словно она заглядывает в колодец с зеркальной гладью воды.
Ничего не случилось.
«Алло, Лика? Привет! Это Варя… Слушай, тут такое дело… ты говорила, что у тебя для меня могла бы найтись работа за очень хорошие деньги…»
Ничего не решено. По воде еще не пущен первый круг.
«Я устал и хотел бы пойти несколько часов поспать. За это время прими решение: либо уходи, либо оставайся. Если, когда я проснусь, ты еще будешь здесь, значит ты согласна… играть дальше».
Первый круг пошел по воде.
Варя села на стул. Она все еще в Сити: сидя на барном стуле, поднимает голову после сна. Руки, лежащие на столешнице кухонного островка, немного затекли. «Скажи мне, что ты здесь потому, что осталась, а не потому, что заснула».
Вода дрогнула, пущен второй круг.
И машина кружится, кружится, кружится, психоделический рок играет в голове, словно траурный марш… замирает. И время – вместе с ней.
«– Больше никаких сомнений и даже мысленных попыток сбежать до утра понедельника.
– Никаких».
В воду-зеркало падает камень, и изображение внезапно рассыпается кучей брызг-осколков, идет кругами и мелкой рябью: кто отражается? Не разглядеть. Чье лицо смотрит на нее из глубины колодца?
– Варя!
Время схлопнулось со звуком иглы, скрипнувшей по виниловой пластинке, и пошло заново. Картинка исчезла.
Девушка вздрогнула и очнулась от наваждения.
Айк стоял в дверях, лицом к лицу с ней, придерживая девушку за плечи:
– Пять утра. Ты спишь стоя. Пойдем, я покажу тебе спальни.
– Откуда ты взялся?
Айк внимательно посмотрел ей в глаза. Кажется, заметил плескавшийся в них ужас.
– Это очень философский вопрос.
– Нет! Тебя только что не было на кухне! Ты исчез! – Варя честно пыталась придать голосу ироничную интонацию. Но, похоже, не преуспела в этом.
Айк снял руки с ее плеч.
– Сбоку кладовка и лестница в подвал: я запускал бойлер. Никакой мистики. Но если ты прямо сейчас не пойдешь спать, мне придется аннулировать вашу сделку. Недвижимость меня не интересует, а ты уже практически она. Пять минут до перехода в спящий режим, время пошло.
– Ха-ха, – буркнула Варя, но послушно поднялась за Айком на второй этаж, выбрала себе спальню и, едва за мужчиной закрылась дверь, рухнула на кровать, не раздеваясь, и отключилась.
* * *
Яркий луч солнца настойчиво требовал проснуться, грел щеку. Варя открыла глаза.
Сперва не поняла, где находится и чья это спальня: просторная двуспальная кровать из темного дерева, огромные окна – почти в пол, а за ними – ели, голые березы и зимнее небо в разрывах облаков, через которые в спальню брызгают лучи зимнего солнца. Покой. Уют…
И тут память вернулась. Варя, словно ужаленная, резко села на кровати.
Сколько сейчас времени? Посмотрела на наручные часы: 10:20. Странно, но девушка чувствовала себя достаточно бодро для человека, пережившего за ночь два покушения на свою жизнь и проспавшего меньше шести часов.