Он стремительно поднялся, унося её прочь. Расстояния в штабе никогда не казались существенными, но не сегодня. Все вдруг стало невероятно знакомым: снова гонка, снова острая необходимость успеть… и снова ощущение мира, который вот-вот обрушится и погребет под собой. Абсурдное ощущение, ведь здесь в отличие от Заковии, с неба не летели камни и обломки зданий… абсурдное, но такое яркое!

А Ванда улыбалась, туманно, ускользающе, но искренне. Алая дымка вокруг её пальцев пульсировала мерно и сильно, Вижену казалось, что эта пульсация куда сильнее, чем биение её сердца. А перед глазами мерцала цифра: «29,9».

— Чему ты улыбаешься, Ванда? Расскажи мне.

— Твои руки…- она с трудом выговаривала слова — …как будто созданы для меня. Так удобно…и ты теплый. Мне нравится…

Он сильнее сжал её в объятиях, скорость ещё увеличилась.

— Тебе холодно, Ванда?

— Нет… всё хорошо…почему ты так…беспокоишься? Я в полном…порядке. Чуть устала… только и всего…

Впереди, наконец, появились двери медицинского крыла, яркий, белый свет ударил по глазам. Ванда поморщилась, попытавшись уткнуться лицом в грудь Вижена, но даже такое простое действие едва удалось ей. Распахнувшаяся дверь грохнула об стену, Наташа, стоявшая у окна, ахнула и резко развернулась, но опасность исчезла из её движения сразу же, как она осознала то, что зафиксировал взгляд.

— Что с ней? – в мгновение ока шпионка оказалась возле них — Ванда? Эй, Ванда, ты меня слышишь, что с тобой такое?

Вижен положил девушку на медицинский стол и принялся закреплять на ее коже датчики. Впервые в жизни ему показалось, что руки дрожат. «29,6».

— Что с ней случилось, Вижен? — требовательно спросила Наташа, поспешно роясь в аптечке экстренной помощи. — Где она так окоченела?!

— Не знаю! — рявкнул он. — Я заметил, что её дверь открыта, вошел и нашел её на полу, но пока донес сюда, она ещё похолодела. И взгляни на её руки.

— Ванда, ты колдуешь прямо сейчас? Ванда, ты слышишь? — Наташа встряхнула её и ударила по щеке. — Если так, прекрати немедленно! Что бы ты ни делала, это тебя убивает!

— Всё в порядке… — бормотала Ванда, – правда… в порядке… ребята…

Наташа не стала больше тратить время на слова. В плечо колдуньи впился шприц. Показатели на мониторах заколебались на мгновение. Вижен стиснул край стола так, что металл смялся под его пальцами. Момент надежды.

— Вижен, это не помогает! — Наташа нервничала уже по-настоящему. Но синтезоид отметил это только краем сознания. — Что бы она ни делала — её сила нейтрализует медикаменты. Если мы до неё не достучимся и не заставим прекратить, она…

«29,5»…

— Ванда! — Вижен, не дослушав, схватил колдунью за плечи и жестко встряхнул, как никогда не делал прежде. В голосе зазвенел отголосок той давней ярости, теперь обращенной не к живым существам, а к необъяснимой хаотичной магии, готовой отнять у него то, что он не хотел отдавать. Но наравне с яростью в голосе клокотало отчаяние. — Ванда, пожалуйста, не засыпай! Посмотри на меня! Пожалуйста, посмотри на меня!

Ванда поморщилась, её ресницы дрогнули, и она приоткрыла глаза. Вижен улыбнулся, ощущая, как нервные окончания пронизывает каким-то особым потоком, похожим на электричество. Это ли люди называют счастьем? Ванда чуть улыбнулась в ответ. Её глаза переполнял алый огонь. При виде него что-то внутри Вижена затрепетало, и он не мог понять, восторг это или ужас. Но это было не важно. Ничего не важно было, кроме…

— Ванда, пожалуйста, перестань, что бы ты ни делала, — умоляюще прошептал он, не отпуская её взгляда ни на секунду. — Останься с нами. Мы не справимся без тебя, понимаешь? Ты всем нам нужна. Без тебя всё будет бессмысленно. Пожалуйста, останься с нами. Останься со мной.

Он всё говорил и говорил, не замечая, что уже не просто касается её плеч, а обнимает, прижимая к себе и едва сдерживая порыв стиснуть руки ещё крепче. Смысл слов тоже ускользал, казалось, что хаос её магии пропитал его, спутав в голове все линии связей, наполнив сознание пульсирующим алым туманом. Но и это было не важно. Важно было только удержать её, только защитить её от этого холода. Однако его тело не обладало большим запасом тепла. Никогда ещё Вижену так не хотелось стать человеком в полном смысле этого слова. Вся его сила ничего не значила. Остались только слова. Слова и ощущения, которые алый туман в голове невероятно обострял.

Вижен сопротивлялся этому водовороту, боясь упустить концентрацию, боясь, что вместе с ней он утратит и силу. Он не знал, откуда пришло понимание того, что отпустить контроль необходимо. Вложила ли это в него алая магия, сообщили ли фоновые аналитические процессы или это был голос несуществующей у искусственного создания души…? Вижен не знал. Не было времени на вопросы. Он просто поддался этому порыву, чувствуя, как вспыхивает у него во лбу камень Разума, и как по телу разливается жар.

А потом вернулось ощущение чужого присутствия в его сознании. Её присутствия. Система вспыхнула, взрываясь протестующими сигналами и сообщениями о критических показателях напряжения, но Вижен подавил их, позволяя хаосу заполнить свой ум под электронные сирены ломающихся причинно-следственных каналов и искрящих контактов. Это был её хаос, и она была этим хаосом. Единое, неделимое целое.

«Останься, Ванда. Пожалуйста, останься» - эта мысль заполнила его разум и пропитала алый хаос. Время перестало существовать для них, и ни глаза синтезоида ни другие анализирующие системы уже не воспринимали реальность. Вижен не видел прибежавших в палату людей, не слышал Наташу, пытавшуюся дозваться его… но он всем своим существом почувствовал момент перелома, секунду, когда Ванда отпустила то, что убивало её. И мир на мгновение снова потонул в той сияющей, электрической вспышке, которая, видимо, всё-таки была счастьем.

Колдунья выгнулась дугой и тут же упала на руки Вижена, обессиленная, но пришедшая в себя. Алое сияние вокруг её пальцев медленно гасло. Она, не отрываясь, смотрела на Вижена, который впервые за свое существование испытывал проблемы с дыханием и ощущал, как подкашиваются ноги.

— Не бойся, — прошептала она, а потом потянулась вперед и коснулась его губ своими. Вижен вздрогнул, ощутив, как нить самоконтроля вновь натянулась, грозя лопнуть в любой момент. И он понятия не имел, что тогда случится. — Ты не потеряешь меня. Обещаю.

— Нет, не потеряю, — он покачал головой, глядя на неё не отрываясь и чувствуя странную решимость, в которой кроме убежденности в верности решения появилась жесткость. «Только так и никак иначе». — Не позволю тебе потеряться.

Следующие три дня Ванда проспала. Медицинское оборудование фиксировало колоссальное физическое и психологическое истощение, и Вижен, немигающе глядя на экраны, не понимал, как это случилось? Почему эти металлические коробки – по всем показателям куда менее совершенные, чем его системы – смогли выявить проблемы, тогда как он ничего не замечал. Как вышло, что постоянно глядя на неё, он этого не увидел?! Эти мысли не оставляли его, но сколько бы синтезоид ни бился над ними, ответа не находилось.

Ещё одна неразрешимая дилемма, принесшая с собой новое чувство – чувство вины. Вижен стоял у постели Ванды и чувствовал в середине груди неприятное жжение, будто синтетические ткани медленно плавились, обжигая и царапая горло едким дымом.

А потом она пришла в себя и рассказала, что происходило. В тот вечер они все собрались в палате, чтобы не заставлять её пересказывать по несколько раз. Был вечер, как тогда, во время их первой общей вечеринки, и Мстители вновь молчали, слушая рассказ Ванды. Она говорила негромко и довольно спокойно, но мало на кого смотрела, разве что на Вижена, да и то мельком.

Синтезоид замер, не пошевелившись ни разу за весь её монолог. Лжи в голосе не было, но то, что она рассказывала, просто не могло существовать. Призраков не бывает, и даже магия не способна вернуть кого-то из мертвых. Вижен мог бы предположить, что сила её могла быть пригодна для реанимации или выведения из комы, в те мгновения, которые проходят между состоянием жизни и смерти. Но ведь это именно мгновения! Даже тогда, на хелликэриере для этого было поздно, и ведь она всё равно пыталась… внутренние экраны памяти тут же вывели картинку: скорчившаяся над телом Ванда, её полыхающие алым руки. Тогда ничего не вышло. Следовательно спустя месяцы и без наличия тела не могло получиться и подавно.