Он накинул на неё одеяло, потом, поразмыслив, распахнул окно, пуская в комнату свежий ночной воздух, и добавил к одеялу плед. Ванда завозилась, принимая привычную позу и утыкаясь лицом в большую подушку, которую обнимала. Сейчас колдунья казалась невероятно хрупкой. Вижен, наблюдая за ней, ловил себя на мыслях о том, что – если бы не было данных других наблюдений – он бы вряд ли счел её способной вырвать из груди Альтрона его механическое сердце, или зачаровать Тони и остальных, наполняя их разумы болезненными галлюцинациями. Контраст был настолько разительным, что Вижен заподозрил бы у неё раздвоение личности… но никаких симптомов отслеживающие системы не фиксировали. Только это несоответствие. Это…ощущение.

Вдруг Ванда дернулась, перекатываясь с бока на спину, и её спокойное лицо исказили морщины. Пальцы стиснули простыни, и девушка замотала головой.

- Нет… нет, пожалуйста… Пьетро, нет… - она протянула руки вперед, будто ей нестерпимо хотелось удержать его, из-под ресниц потекли слёзы. – Пожалуйста, Пьетро, беги! Беги скорее! Не оставляй…меня одну… не бросай меня, Пьетро…

Она плакала, протягивая руки, и всё повторяла и повторяла свою мольбу. Вижен застыл, ощущая, как её страдания отражаются в нем самом, перестраивают разум, заставляя его посылать по телу волны незнакомой дотоле, душащей боли, не имеющей никакого отношения к физиологии, но от того не менее сильной.

- Я здесь, Ванда, – тихо произнес Вижен, подходя к её кровати и сжимая дрожащие руки. – Всё в порядке, я с тобой. Ты не одна. Ты не будешь одна, Ванда.

Произнеся это, он замер, осознавая, что если она сейчас проснется, то вряд ли обрадуется, поняв, что у этого момента слабости были свидетели… но Ванда не проснулась. Она сжала руку Вижена и потянула к себе, прижимаясь к ладони щекой. Её лицо разгладилось, дыхание вновь стало глубоким и ровным, а глаза перестали лихорадочно двигаться под веками.

Фаза быстрого сна завершилась – бесстрастно сделал вывод мозг синтезоида и отметил, что руку можно отпускать, ведь в фазе глубокого сна люди не видят сновидений. Но Вижен не отпустил. Он просидел в той позе всю ночь, не отрываясь глядя на Ванду. Она тоже не отпускала его руку, и от этого Вижен ощущал странную радость, воодушевление, и необъяснимое чувство неловкости.

А ещё ему то и дело вспоминался тот момент в Заковии. То эхо усмешки и тень слов: «Не благодари». Это воспоминание будто просачивалось между щекой Ванды и его ладонью и омрачало приятные ощущения.

========== Акт 3: Не упокоенные духи ==========

А дальше дни замелькали бесконечной чередой. Тренировки-тренировки-тренировки… Наташа и Стив каждый день выжимали из команды все усилия до последней капли, даже Вижен под вечер нередко думал: еще немного, и системы начали бы посылать сигналы о перегрузке.

Ванда тренировалась вместе с ними. Она внимательно слушала наставления более опытных товарищей и упорно старалась перенять их навыки, научиться полагаться не только алую магию, но и на силу своих мускулов, быстроту реакции, умение оценивать обстановку и соизмерять риски. И на тех, кто рядом. Вижен надеялся, что этот навык, о котором Стив говорил не навязчиво, но довольно часто, она когда-нибудь воспримет, однако бесстрастные оценочные алгоритмы сообщали, что день этот пока не настал.

Вижен наблюдал за Вандой и замечал, как каждый вечер она меняется. Синтезоид не представлял, как такое возможно, но со стороны казалось, что стоит закончиться совместным тренировкам или работе, как к Ванде возвращается вся та боль, которая читалась в её лице и поведении в день, когда она, сгорбившись, рыдала над телом брата. Её брат… Пьетро. Непоправимая поломка в её душе. Вижен всё сильнее убеждался, что именно в нем было дело. Пару раз он даже пытался поговорить с Вандой об этом, но разговоры начинались и заканчивались тремя-четырьмя репликами и неловкой, давящей тишиной, поэтому куда чаще синтезоид просто наблюдал издалека.

Ванда многому научила его за эти месяцы: умению распознавать эмоции на человеческих лицах, умению куда более тонко, чем раньше воспринимать сигналы тревоги и оценивать опасность… Время от времени Ванда незаметно ускользала с базы и Вижен следовал за ней, ощущая необоснованное логически, но от того не менее яркое чувство тревоги. Обычно эти вылазки заканчивались благополучно: Ванда заглядывала в клубы с грохочущей музыкой и тяжелым сигаретным смогом или ночами напролет сидела на скамейке в пустующем парке, возле самого пруда. В такие моменты Вижену было неловко, будто он без спросу вторгался в её личное пространство и скрывался в тени, не осмеливаясь заявить о себе открыто. Всякий раз, замечая её удаляющуюся фигуру, он обещал себе остаться на базе. Она ведь имела право на уединение. Всем людям нужно это. Раз за разом синтезоид повторял эти слова… следуя за ней. И однажды это оказалось не лишним.

В ту ночь, в грязном, темном переулке, Вижен впервые ощутил острую, кипучую ярость. Те трое остались живы лишь по случайности. Лишь потому, что хаос гнева, охвативший его, сбил смертоносную точность движений. Потом, после анализа ситуации, выводы говорили, что подобное применение силы было излишним, он мог обезвредить их и устранить угрозу Ванде куда менее агрессивным методом. Но… Вижен не жалел о сделанном, и это его почти пугало. Он хотел защитить Ванду, но кроме этого его переполняла злость, в воспаленном сознании метались обрывки несказанных слов и образы несовершенных действий: хруст костей, собственные руки, с пугающей легкостью ломающие человеческие шеи и ударяющие подонков о стену так, что головы превращались в кровавое месиво.

Как они посмели тронуть её?! Никто не тронет её! Ни они, никто! Она - ….

Эта мысль – обжигающая и не законченная - несколько дней пульсировала в голове Вижена, не давая ему покоя. Проводимая диагностика не выявляла никаких сбоев, но синтезоид снова и снова запускал её. Он не верил результатам, он чувствовал этот… изъян внутри самого себя. Клубок хаоса, затаившийся где-то в глубине и не поддающийся рациональному осмыслению.

Но события и не думали останавливаться. Ванда с того случая, казалось, не просто взяла себя в руки, а действительно приободрилась. Все отмечали это, и Вижен тоже. Тем более нелепым и бессмысленным казалось беспокойство, не оставлявшее его. Что-то было не так. Синтезоид как мог старался вычислить этот невероятно сложный алгоритм, скрывающийся в её глазах, найти причину её странного воодушевления и внезапной живости.

— Ты заморачиваешься, - сказал Сэм, дружески хлопнув его по плечу – ей просто полегчало, вот и всё. Не может быть человеку всё время паршиво. Слыхал фразу «Время лечит»?

В его словах был смысл, данные психологии и биохимии подтверждали это, но Вижен всё равно не мог выбросить из головы этот…сумбур. И к лучшему. Не будь его, синтезоид не оказался бы в ту ночь у её комнаты.

Приоткрытая дверь, тонкая полоска света - желтого и красноватого – каштановые волосы, рассыпавшиеся по ковролину. Вижен ощутил внутри сковывающий холод. Совершенный разум с трудом справился с ним, толкая тело вперед, заставляя распахнуть дверь. Ванда лежала на полу. Глаза были закрыты, тело обмякло, но руки пульсировали алым светом, он же пробивался из-под ресниц.

— Ванда! — Вижен подхватил её на руки, и его обожгло холодом, теперь уже материальным. Стремительный анализ температуры выдал цифру 30,1 по Цельсию с тенденцией к понижению. Перед глазами синтезоида зарябили справочные данные: температура гипотермического обморока — 29,5; смерть от гипотермии — 26,5… тенденция к понижению, прогрессия…

— Ты, похоже, перегрелся… — тихо засмеялась она.

— Это ты холодная как лёд! — его голос звенел от напряжения. — Ванда, что случилось?!

— Я…ничего… — вяло отозвалась она, неловко пошевелившись в его руках. Движения были заторможенными и слишком медленными. Вижен резко встряхнул её.

— Нет, Ванда, не засыпай! Ты не должна спать, слышишь?