Вернувшись к себе, Арья скинула сапоги и сняла камзол. Ей отвели большие покои, чем-то напоминавшие её комнату в Красном Замке. Без лишней роскоши, комфортно и уютно. Гармонично подобраны цвета лёгких, почти невесомых штор, балдахина кровати, вышивки гобеленов. Подсвечники со львами, резная мебель, шкаф с книгами. Письменный стол, столик и стулья, за которым, должно быть, приятно позавтракать в одиночестве или принять близкого человека. Обстановка располагала к отдыху и размышлениям. Покои выходили на такую же уютную террасу, с которой открывался прекрасный вид на океан.
Подхватив книгу, Арья расположилась на софе, стоявшей на небольшом подиуме. Тот, кто обставлял эти покои, судя по-всему, тоже любил море и книги, как и она. Не смотря на то, что этот человек не был ей знаком, она заочно прониклась к нему симпатией.
Служанка принесла фрукты, пирожные и лимонный напиток. Глядя, как старая женщина расставляет вазочки и тарелочки, Арья поинтересовалась:
— Здесь кто-то жил? Или комната только для гостей?
Женщина вздрогнула и чуть не выронила поднос:
— …Нет миледи, — ответила она после паузы.
Арье это показалось странным. Вперив немигающий взгляд, она требовательно спросила:
— Чья это комната?
— … Леди Джоанны…
Ей показалось, что земля уходит у неё из-под ног, и она летит в пропасть.
— Миледи любила здесь уединиться с книгами. Когда милорд жил в столице могла тут и ночевать. Она говорила, что их спальня слишком велика для неё одной и оттуда она не увидит его корабль, — повернув голову в сторону моря, служанка печально продолжила. — … Я иногда слышу её голос — «Нора, парус!». Она всегда ждала лорда Тайвина — здесь или на восточной террасе, глядя на дорогу…
В глазах старой Норы заблестели слёзы. Замерев, Арья боялась прервать воспоминания о той, про которую она столько слышала, которую так хотела представить, понять какой она была.
— Миледи сама выбирала обстановку для всех комнат и для этой тоже. С тех пор здесь почти ничего не меняли. Всё так, как и при ней. Только более новое. Леди Дженна за этим следила… Молодая хозяйка пока не отдавала никаких распоряжений.
По поджатым губам и паузе, Арья поняла, что Сансу старая Нора не особенно жаловала, в отличие от жены лорда Тайвина.
— А кто решил меня сюда поселить?
— Леди Санса.
— Она знает, чья это комната?
— Она никогда не спрашивала.
— Хорошо, можешь идти.
Оставшись одна, Арья ещё раз огляделась. Странно, но у неё не появилось ощущения, что она заняла чьё-то место. Скорее, наоборот, ей показалось, что эти стены приняли её, впустив в свой мир. Закрыв глаза, она представила красивую молодую женщину, похожую на Серсею, вглядывающуюся в морскую даль. Они были счастливы — Лев и Львица. Пока не случилось то, что случилось. Она родила ему сына, а он потерял её, так и не простив Тириону своей потери. Тирион, Джейме, Серсея… Когда рождались его дети, её родители сами были почти что детьми. Когда на свет появился его первый внук, она сама ещё не родилась. Воистину, когда боги смеются, с людьми не происходит ничего хорошего. Над ней, Арьей Старк из Винтерфелла, они повеселились во всю. Хохотали во всё горло…
До Арьи донёсся знакомый пьянящий аромат. Яблоки. Старая Нора принесла яблоки. Взяв одно, она поднесла его к губам. Они теперь навсегда будут её воспоминанием. Воспоминанием, переполненным горечью и сладостью одновременно. Что случилось с ними вчера вечером? Только ли вино было во всём виновато? Хотела ли она этого? А он? Она — да. Она — хотела. Вчера, это было единственное, чего она хотела. С того самого момента, как увидела его, сидящем в кресле, без привычного камзола и маски отчуждённости на лице. Между ними всегда что-нибудь стояло: война, Джоффри и Серсея, сплетники и завистники. Но при этом она всегда чувствовала, что он где-то рядом. Даже если его рядом не было. Наверное, так было всегда… С самой первой их встречи… Как на том памятном для неё приёме, когда они одновременно поднимали бокалы с терпким вином…
Вчера она сделала то, чего нельзя было делать. Преодолела то расстояние, что разделяло их. Сделала первый шаг. И всё стало ещё сложнее. Прикрыв глаза, Арья вновь и вновь переживала вчерашние мгновения… Как ей хотелось, чтобы они повторились вновь… Но если они повторятся пути назад уже не будет. Второй раз она не сможет сделать шаг назад и уйти. Выбор надо сделать сейчас, пока он у неё есть. Или его уже нет?
====== Глава 1.47. ======
Вытянувшись в струну, Арья замерла на своём месте. Ей не нужно было смотреть по сторонам, чтобы видеть обращённые на неё взгляды. В зале, поражавшем своим великолепием, собрались все: Кейтилин и Робб Старк, Джон Сноу и Рамон Мартелл, Эдмур и Бринден Талли, Рендил и Дикон Тарли, леди Дженна и сир Джейме, сир Арно и другие Ланнистеры, Робин Аррен и лорды Долины, Санса и множество людей, которых она не знала. Не было только Русе Болтона и Карстарков с Фреями. Собрался Север, Запад и Юг чтобы сесть за стол переговоров. Впрочем, переговорами это назвать было трудно. Армия Молодого Волка и его союзников потерпела поражение от тех, кто бился на стороне Короны.
В зале висела напряжённая тишина. Все ждали ответа на вопрос, заданный Тайвином Ланнистером. Сцепив пальцы, Арья почти не дышала. От слов её брата зависело — останется он жив или умрёт.
— Да, я вёл войско против человека, занявшего Железный Трон после смерти короля Роберта Баратеона.
— Человек, занявший Железный Трон после короля Роберта Баратеона был объявлен его наследником, — Десница ронял фразы, которые в любую секунду могли превратиться в смертный приговор. — Вам было известно, об этом?
— Да, милорд.
— И Вы продолжали созывать знамёна?
— Да, милорд.
— Вы и Ваша семья присягала королю Роберту Баратеону?
— Да, милорд.
— Присутствующие здесь лорды Севера и Долины — присягали ли вы Роберту Баратеону?
— Да, — скупой ответ Чёрной Рыбы был больше похож на выпад соперника в поединке.
— И клялись выполнять волю своего государя, — с холодным спокойствием констатировал Десница. — Лорд Тарли, присутствовали ли Вы при чтении завещания Роберта Баратеона?
— Да, милорд.
— Каким образом это происходило?
— В Тронном зале милорд. Завещание было передано лордом Десницей Эддардом Старком лорду-командующему Барристану Селми. Сир Барристан засвидетельствовал целостность королевской печати. В оглашённом документе значилось, что Джоффри Баратеон является наследником и станет следующим королём, когда войдёт в возраст.
— Что было потом?
— Лорд Эддард Старк объявил о незаконности прав принца Джоффри на престол. И был арестован.
— Есть ли у кого-либо из присутствующих, сомнения в содержании документа, вскрытого сиром Барристаном Селми? Кто-то может подтвердить или опровергнуть слова лорда Тарли?
— Оглашение завещания происходило так, как рассказал лорд Тарли, милорд, — поднявшаяся со своего места Санса, со спокойной уверенностью перевела взгляд с вассала Тиреллов на Десницу короля.
Арья не верила своим ушам. Раньше её сестра ни за что не выступила бы прилюдно. И уж точно не выглядела бы столь уверенно. Судя по всему, удивлена была не она одна. Леди Кейтилин, Джон, да и почти все собравшиеся разом повернулись к Сансе.
— Робб Старк, признаёте ли Вы, что лорд Эддард Старк нарушил волю короля Роберта?
— … Да, милорд.
— Робб Старк, признаёте ли Вы, что действовали против законной власти, перешедшей к Джоффри Баратеону, согласно завещанию короля Роберта?
— …Да, милорд.
— Лорды Долины, Севера и Речных земель — признаёте ли вы, что действовали против законной власти, перешедшей к Джоффри Баратеону, согласно завещанию короля Роберта?
— … Да…
— … Да…
Отдельные голоса прозвучали нестройно в общем гуле недовольства и недоумения. Суровые лица вчерашних противников никак не вязались с этим царственном логовом львов. Отполированный до блеска стол красного дерева, спинки стульев с искусной резьбой, золотые подсвечники и кованые хищники с когтистыми лапами, притаившиеся на декоративных решётках, вызывали столько же неприязни у привыкших к совсем другой жизни северян, сколь и человек, возглавлявший этот суд над их королём. Королём Севера, вёдшим их в бой, который они проиграли, а вместе с ним и войну. Робб был сыном человека, которого они уважали. Он сам заслужил их уважение. И вот теперь, они сидели и слушали, как другой человек, не вызывавший у них своими поступками ничего кроме недоверия и презрения, судил молодого Волка.
