Но это было ещё пол беды. Ничуть не меньшее, а даже большее раздражение вызывали у неё её спутники, которых она прозвала «тюремщиками». Как и когда-то в Королевской Гавани у неё появилась свита из четырёх Ланнистеровских гвардейцев. «Ты — моя жена! И не будешь расхаживать, где попало без охраны!» — услышала она в ответ на попытку отстоять свою свободу. А всё это случилось после того, как Арья навестила старых друзей. В первую же стоянку, без тени всяких сомнений, она направилась к костру, чтобы по старой привычке узнать, как у них дела, всего ли хватает воинам Вольного Народа и послушать песни Андорры. И из-за этого у неё случилась размолвка с Тайвином — он был против её визитов на «одичалую» часть лагеря. Она спорила до последнего, приводя всевозможные доводы, которые приходили ей в голову. А потом почти не разговаривала с ним целый день, обидевшись и погрузившись в воспоминания о том, как им было хорошо вдвоём там, за Стеной. В итоге, он признал, что в чём-то она права — что Тайвин всё ещё Король-за-Стеной и не должен бросать своих подданных. И даже пару раз почтил своим присутствием «посиделки у костра», дозволив Арье сопровождать его. Одна она больше к одичалым не наведывалась, но зато рядом с ней теперь почти постоянно была Андорра.
Но больше всего Арья невзлюбила совместные ужины в командном шатре. Русе Болтон, хоть и сидел всегда молча, вызывал в ней особое раздражение. Стоило ей посмотреть в его рыбьи глаза, как ей становилось не по себе. Его прихвостень — Роджер Рисвел, напротив, был неуёмно болтлив. Впрочем, одного взгляда Тайвина, обычно хватало, чтобы он прикусил язык. Джон Амбер и Робетт Гловер были сурово-сдержанны, и Арья никак не могла отделаться от мысли, что ни они, ни Север никогда не простят брак одной из Старк с Тайвином Ланнистером. И если бы не сир Арно, да немногословный Глен Арлингтон, Арья не знала, как бы она выдержала эту пытку совместными обедами. Стараясь избегать их, она надеялась, что когда к ним присоединяться лорды Долины и Речных Земель всё немного изменится. К счастью, видя, насколько Арья чувствует себя неуютно, Тайвин не настаивал, чтобы она появлялась в общем шатре.
Постепенно, неделя за неделей, этот поход перестал казаться Арье чем-то ужасным. С ней была Нимерия, Андорра, с которой можно запросто обсуждать что угодно, драконы и Тайвин…
В дверь постучали.
— Войдите, — крикнула Арья, почему-то уверенная, что это кто-то, присланный Тайвином. Но она ошиблась — на пороге возникла женская фигура в заунывном, бесформенном платье, с блёклым лицом и волосами, убранными отчего-то на южный манер.
Недовольно откинувшись на спинку стула, Арья ждала, когда гостья представится. Но та и не думала этого делать. Её серые глаза, ощупав Арью, переметнулись на Андорру. Промелькнувшее было удивление, смешанное с чем-то, похожим на брезгливость, появилось и тут же исчезло на вытянутом лице, вновь превратившимся в унылую, безликую маску.
— Миледи, — наконец-то заговорила незнакомка. — Скоро обед в чертоге. Лорд Уолдер шлёт Вам приглашение…
— С кем имею честь?.. — раздражённо прервала её на полуслове Арья.
— Дженнис Фрей! — в ответе Арье послышалось нечто похожее на высокомерие и плохо скрытую обиду. Пекло! Она наконец-то вспомнила эту женщину. Леди Дженнис была женой Эдвина Фрея — правнука Уолдера Фрея и его наследника. Эти двое вчера встречали их с Тайвином на ступенях замка. Муж леди Дженнис, бледный и тощий, с маленьким, словно пуговица носом, запомнился Арье ещё по её первому приезду в Близнецы. Уже тогда ей показалось, что он переполнен злостью на весь мир и ждёт не дождётся, когда все умрут, а он вступит во владения Переправой. А вот его жену она совсем не помнила.
Чувствуя, что «почти что хозяйка дома» оскорблена до глубины души, Арья поднялась из-за стола и постаралась изобразить вежливость:
— Рада видеть Вас. Так Вы говорите, будет обед?
— Да. Лорд Уолдер намерен дать приём в честь лорда Тайвина и … Вас.
«… и Вас» — Арье захотелось вырезать Дженнис Фрей язык за это её «и … Вас». А ещё за то, ка́к она рассматривала стоявшую перед ней жену Тайвина Ланнистера и её подругу.
— Мы с мужем непременно будем, — мило улыбнувшись, Арья припомнила уроки, полученные ею в Королевской Гавани, и сделала шаг к двери, давая понять, что время визита истекло.
— Ждём вас обоих, … миледи.
Глядя, как с видом оскорблённого достоинства леди Дженнис Фрей проследовала в коридор, Арья скрипнула зубами — «Миледи!» — сказано было так, словно эта вяленая вобла её, Арью, леди не считает! Разозлившись ещё больше, она одёрнула камзол из чудесной мягкой серой кожи, решив, что явится на обед в том, в чём была сейчас. И … тут же передумала:
— Андорра, открывай сундуки! …
Войдя в комнату, Тайвину показалось, что он ошибся дверью. Но, нет, всё правильно — это были их с Арьей покои. Просто он не ожидал, что увидит … такую Арью. Она, похоже, всерьёз восприняла предстоящий обед, затеваемый Уолдером Фреем и подготовилась к нему так, словно речь шла о торжественном приёме в Красном Замке, а не в Близнецах, к которым не питала особой любви.
Вчера от него не укрылось, каким взглядом она окинула выводок Фреев, выгнанный во двор для торжественного построения в их с Арьей честь. Тайвин уже и позабыл об её «женихе». А вот Арья, видимо, нет. Скорее всего, он тоже там был, затерявшись среди бесчисленных детей и внуков плодовитого лорда Уолдера.
Вечером, совершив омовения в приготовленной для неё ванной, Арья, призывно посмотрела на Тайвина, давая понять, что долгий и тяжёлый переход не послужит для него оправданием. В его жену словно бес вселился — ей хотелось всего и сразу. В какой-то момент Тайвину даже стало страшно, когда вслед за её язычком он почувствовал острые зубки на своём члене. «Э-э-э … не так сильно…», — единственное, что он смог выдавить из себя в тот момент. «Прости… Я так хочу…» «Э…Чего?..» «Любить своего мужа.., м-м-м … которого я сама себе выбрала», — донеслось до него едва разборчивое бормотание его леди-жены, увлечённо постигавшей новые грани любовных утех. На какой-то момент Тайвину представилось, что «муж, выбранный для Арьи её семьей» лежит под кроватью или в соседней комнате, связанный по рукам и ногам — настолько рьяно Арья взялась исполнять свои супружеские обязанности, с тем, кого она выбрала себе сама.
И если ночью Тайвину казалось, что Арья желала что-то там доказать окружавшим их стенам, кровати и подушкам, то и сейчас она тоже преследовала некую цель, наряжаясь по королевски для предстоящего обеда. От него не укрылись упрямо сжатые губы и яростно сверкавшие глаза. Его девочка словно готовилась к турниру, а не прихорашивалась перед приёмом — с таким видом оценивают остроту клинка, а не блеск бриллиантов!
Усмехнувшись, Тайвин забрал колье из рук Андорры:
— Я помогу!
Он помнил, как выбирал его когда-то для Арьи. Думал о том, каким оно будет на ней, понравится ли ей его подарок. Но не думал, что наступит день, когда он сам наденет его на ту, что так долго была его воспитанницей.
Встав сзади, он возложил золотое плетение с россыпью бриллиантов и сапфиров туда, где хрупкие ключицы разделялись ямочкой. Самоцветы, заняв положенное им место, казалось, засверкали ещё ярче. Его руки коснулись тёплой кожи, сдвинув тёмные, затейливо перевитые волосы, спускавшиеся по спине и мешавшие застегнуть миниатюрный замочек. Похоже, Арья и её одичалая подруга потратили много времени на одевание и причёску, но оно того стоило — Арья выглядела, как королева. Его королева...
Поняв, что сейчас она лишняя, Андорра вышла за дверь, и они с Арьей остались вдвоём.
Припав губами к пульсирующей жилке на белой шее, Тайвин медленно провёл руками по плечам, прикрытым тонким синим бархатом, очертил угловатые локотки и замер на животе. Срок был ещё не тот, чтобы можно было что-то почувствовать. Да и сама беременность была едва заметна.
Давние, давно забытые чувства обуревали Тайвина. Он почти не помнил, как это было с Джоанной. В то время его голова была занята делами государства. И потом, когда на свет появились Джейме и Серсея, он лишь в самый последний момент пережил волнения, соответствующие событию. И с Тирионом он не думал ни о чём плохом. Он знал, что может случиться всякое, но думать об этом не думал. Сейчас же все его мысли были переполнены только этим — липким страхом, всякий раз охватывавшем его, стоило ему не увидеть Арью рядом или проснуться и не ощутить её присутствия. Он замечал, как она сердится, считая его опеку избыточной, но ничего не мог с собой поделать. Однажды, в одну из таких ссор, заявив, что «беременность — не болезнь», она выскочила из шатра, а после он услышал, рёв Рейегаля. В тот раз он всерьёз перепугался, что она не вернётся. Он заставил себя быть сдержаннее и даже позволил ей ездить верхом и иногда летать. Разумеется, только после того, как мейстер Иллмер, покинувший вместе с ними Винтерфелл, уверил его, что с ребёнком и будущей матерью всё в порядке.
