Небольшой зал был освещен десятками свечей и украшен пихтовыми ветками, оплетёнными серыми, белыми и алыми лентами. Ветки покрупнее, с приделанными к ним еловыми шишками, стояли в напольных вазах вдоль прохода, помельче — были развешаны гирляндами на стенах. В подсвечниках плавились свечи. Их неровный свет отражался в оконном стекле, расписанном морозными узорами, заставляя его искриться и переливаться всеми цветами радуги. Приятно пахло хвоёй и воском.

В септе было человек двадцать — не более. Седовласый септон со сверкающим кристаллом в руках, стоял на возвышении. А рядом с ним — Тайвин… Судорожно забившись, сердце Арьи пропустило удар. Сжав что-то, оказавшееся рукой Брана, она замерла в нерешительности. Посмотрев вниз, Арья увидела что брат, запрокинув голову, чего-то ждёт от неё.

— Всё хорошо! — прошептала она одними губами.

Едва уловимо кивнув, Бран потянул её руку вперёд. Джон, повинуясь его движению, покатил кресло по проходу.

Скрип колёс смешивался с поступью брата, стуком её собственных каблуков и шорохом юбки.

Держась за руку Брана, Арья дошла до возвышения и только там отпустила её. Поднявшись на ступень, она оказалась вровень с Тайвином. Запрокидывая голову, она видела тёплые искорки в его зелёных глазах, золото волос, слегка разбавленное серебром, вечно неулыбчивые губы, которые на самом деле могли быть такими нежными... Ей хотелось протянуть руку и коснуться его лица. Прошептать в ухо, что она любит его. И услышать в ответ, что он — тоже…

Септон что-то говорил, а она почти ничего не слышала. До неё, как сквозь туман, долетали слова молитвы, в которых иногда чудилось нечто знакомое. Внезапно среди витиеватого переплетения фраз она разобрала — «Перед лицом Семерых сочетаю этих двоих, да будут они едины отныне и навеки. Взгляните друг на друга и принесите обеты». Не отрывая от Тайвина глаз, Арья повиновалась:

— Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый, — имена богов одновременно срывались с её губ и с губ Тайвина, и падали в тишину септы, призывая их, и всех, кто слышал эти клятвы, в свидетели происходящего.

— Я — её, а она — моя…

— Я — его, а он — мой…

— С этого дня и до конца дней моих…

Зазвучавший гимн, заполнил своды септы. Вслед за последними звуками музыки, раздались грозные слова септона:

— Если есть кто-то, кто может назвать причины, делающие этот брак невозможным — выйди и скажи!

На мгновение сердце Арьи сжалось. Но ничего не случилось. А потом она почувствовала, как что-то тяжёлое покинуло её плечи, подставив их сквозняку, гулявшему по септе. И тут же её укутало совсем другое тепло — тепло алого плаща, накинутого на неё Тайвином. Приняв из рук Джона серый плащ, ещё мгновение назад согревавший её, она потянулась к своему жениху, чтобы облачить его в цвета своего Дома, показав всем, что Старки и Ланнистеры породнились…

— Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и верности, и признаю тебя моим лордом и мужем…

— Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и верности, и признаю тебя моей леди и женой…

Прикосновение губ Тайвина было мимолётным, словно бабочка взмахнула крыльями. Но Арье хватило и его, чтобы почувствовать себя самой счастливой на свете.

— Пред ликами богов и людей, — вещал септон, вознеся над их головами священный кристалл: — торжественно объявляю Тайвина из Дома Ланнистер и Арью из Дома Старк мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто встанет между ними!

Вслушиваясь в разносящиеся по септе слова, Арья не отрывала взгляда от лица своего … мужа. И видела золотые искры, пляшущие в его глазах, и самую настоящую улыбку на его губах…

А потом был свадебный пир. Великий Чертог Винтерфелла украсили так же, как и септу — десятками свечей на огромных подсвечниках и факелами, пылающими вдоль стен. Лапником, собранным в букеты, еловыми венками и гирляндами, и лентами — серыми, алыми и белыми. Высокие окна, затянутые морозными узорами, мерцали и искрились. Сквозь игольчатые ветви и диковинные цветы, распустившиеся на стекле, струился лунный свет и заглядывали звёзды.

Музыканты наигрывали нежные мелодии. Сдвинутые столы были накрыты белоснежными скатертями и заставлены всевозможными яствами. Молочные поросята соседствовали с перепёлками, сыры и колбасы — с копчёным окороком, а выложенные горкой пирожки соперничали с пряниками и коврижками. Вкусно пахло мясом и хлебом. Вино, эль и клюквенный морс призывно плескались в кувшинах, то и дело перетекая в чьей-либо кубок.

Арья и Тайвин, как и положено, восседали на возвышении за главным столом. Почти все поздравили их ещё в септе. Кто-то сдержанно, как мать, кто-то едва ли не плача — как Ширен. Джон и Бран, поцеловав Арью, уступили место дяде Бену, который долго молчал, а потом обнял и сказал: «Будь счастлива…» Сир Арно, Глен Арлингтон и другие «Ланнистеры» не скрывали своей радости. И она впервые услышала, как к ней обратились — «Леди Утёса». «А как же Санса?» — тут же подумалось Арье, и уже через мгновение она позабыла про сестру, принимая поздравления Тормунда. Здоровяк был немногословен, зато искренен. Даже не сомневаясь, что должен быть на свадьбе своих Короля и Королевы, он явился в Великий Чертог, чем многих шокировал. А сейчас, найдя себе место за одним столом с Мирой Рид, Великанья Смерть поглощал одно блюдо за другим.

Голоса звучали всё громче, а музыка — всё веселее. Кто-то, захмелев, выкрикнул, что пора молодым и потанцевать, а то остальные не могут идти вперёд них! Растерявшись, Арья с опаской посмотрела на Тайвина — она никогда не видела, чтобы он танцевал. Сама Арья делала это последний раз ещё в Королевской Гавани. Но, похоже, она зря волновалась — её ... муж против танцев не возражал.

Арье никогда не нравились танцы. Она не находила в них ничего интересного, считая глупостью перебирание ног под музыку. В своё время, играя в воспитанницу Десницы, Арья осилила несколько простейших движений, решив, что этого более чем достаточно, и тренировки с мечом куда как увлекательнее. Но кружиться, подчиняясь Тайвину, оказалось … приятно. Она сама не заметила, как мелодия и уверенные движения обнимавших её рук, увлекли её, заставив позабыть обо всём. Утренняя хандра отступила. Ничто не давило на живот, не натирало ноги, а дятел, нещадно долбивший ей висок до самого полудня, покинул её голову. Жизнь была прекрасна! Весело рассмеявшись, она поймала ответную улыбку Тайвина. Вторую, за сегодняшний вечер…

Проводив её на место, Тайвин остановил сира Давоса и принялся с ним что-то обсуждать. Потом к ним подтянулись дядя Бен и Глен Арлингтон.

Центр зала постепенно заполнился танцующими. Мимо Арьи, кружась, промелькнула Ширен, увлекаемая сиром Арно. Тот, склонившись, что-то нашёптывал ей на ухо. Пряча улыбку за бокалом, Арья подумала, что уж не он ли та самая причина, по которой леди Баратеон загостилась в Винтерфелле? Тем временем молодой сквайр, по имени Ян Полак, уже тащил в круг не особо упиравшуюся Миру Рид. Позаимствовав у Арьи платье, она оказалась вполне даже симпатичной, и вовсе не похожей на ту охотницу с луком, которую все помнили.

Уплетая вкуснейший пирожок, Арья поглядывала по сторонам, пытаясь вспомнить кто есть кто. Нейтон, брат Вейона Пуля, занявший его место стюрда Винтерфелла, сидел рядом мейстером Иллмером. В отличие от мейстера, то и дело поглядывавшего на Арью с теплотой в глазах, Нейтон Пуль со смурным видом опустошал кубок за кубком. Стив Марш, похожий, как две капли воды на своего кузена Боуэна Марша, лорда-стюрда Ночного Дозора, налегал на баранью ногу и эль. Приехавший вместе с Джоном из Чёрного Замка, он был атакован братьми Овертонами, расспрашивавшими его про Великую Битву с Королём Ночи. А вот расположившуюся за соседним столом компанию Арья знала плохо. Ширен сказала, что они появились в Винтерфелле неделю назад и уже собирались уезжать, но задержались, узнав, что Арья Старк и Тайвин Ланнистер возвращаются из-за Стены. Вот тот молодой человек, кажется, племянник лорда Мандерли из Белой Гавани. А рядом с ним Бен Эшвуд. И симпатяга Бен не сводит глаз с Миры Рид, которую никак не отпускает Полак.