Ехавшие позади них Бен Старк и светловолосая дикарка, казалось, не слышали их с Тормундом разговора. Сам бородач, явно чувствуя себя неловко в роли сплетника, хмуро поглядывал по сторонам, желая только одного — поскорее вернуться к своим.

Раскинувшееся внизу поселение встретило их шумом и гвалтом, какое бывает лишь при огромном скопище людей. Уже не стесняясь, за ними бежали мальчишки и девчонки, восторженно выкрикивая: «Сумеречный Лев, Сумеречный Лев! Звезда Севера!».

Арья сидела подле костра в окружении женщин, рассказывая им что-то. Повернув голову, она посмотрела на него. Губы его дрогнули, готовые сложиться в улыбку. Слегка склонив голову, Арья поприветствовала его и тут же вернулась к своим занятиям. А Тайвин, спешившись, направился вместе с Тормундом и остальными в шатёр, где их ждал Реймар.

Проводив лорда Тайвина взглядом, Арья взяла очередной пучок трав, помогая рыженькой Ирис. Когда-то разложенные по коробам-корзинкам листья, стебли и цветки поочерёдно извлекались, сортировались по незвестному Арье принципу, и раскладывались по кучкам. Занятие было не самым интересным, но выбора у неё не было.

Ирис и Берта явились утром, когда едва рассвело. Заглянувший чуть раньше дядя Бен уже обсуждал с лордом Тайвином, что им надо бы осмотреться. Было жутко обидно, что в то время, как Лев и дядя вместе с Тормундом поедут в горы — она останется с женщинами. А ведь они толком и поговорить-то не успели! Но что-то Арье подсказывало, что лучше дружить с женой самого влиятельного вождя. Расставаясь накануне ночью, Берта, как бы невзначай поинтересовалась: «Присоединишься завтра к нам?». Знай Арья, что из-за этого она упустит шанс поехать с лордом Тайвином, она ни за чтобы не согласилась! Но, как оказалось, её решение было верным.

Перехватив вязаночку колосков поудобнее, Арья продолжила прерванный разговор:

— И почему он так поступил?

— Из-за женщины, — ответила Андорра. Её вчерашняя знакомая тоже была здесь. При дневном свете Арья сумела рассмотреть её получше: красивая, темноглазая, с чёрными, как смоль волосами, она определенно ей нравилась. Андорра свободно говорила на общем языке, не каверкая фразы, и знала древний. А ещё понимала наречие тенов, поскольку их деревня была на границе с Теннией. Её брат был прославленным воином, а она сама — лучницей. Но, похоже, не особо стремилась стать известной воительницей. Ей больше по душе были травы, изготовление замысловатых нарядов и украшений. Девушка с гордостью показала Арье что-то похожее на дублет, сотканный из множества тонких полосочек отменно выделанных шкур. А ещё Андорра зарозительно смеялась и пела лучше любого певца Королевской Гавани. Кроме «Звезды Севера» она знала множество грустных песен на древнем языке. Среди них были и те, что сложил когда-то Баэль-бард. Самой любимой у неё была песня о «Зимней розе Винтерфелла» — про любовь дочери лорда Старка и тогдашнего Короля-за-Стеной. А сейчас Андорра рассказывала уже совсем другую историю любви. История показалась Арье любопытной, тем более, что речь шла в ней о людях, которых она уже успела узнать.

— Геренна выбрала Гривса Горячую Голову и ушла с ним, а Костяная Башка остался ни с чем.

— А его брат? Гремучая Рубашка?

— Он был могучим воином и погиб за Стеной.

— Да, после Гремучей Рубашки у них долго не было вождя. Костяная Башка хотел стать им. Он побил Шепчущую Траву, одолел Торка Грома и Полночную Тень. Но, в последнем бою был сильно ранен и все сомневались, что он выживет.

— Он был на полпути почти две луны, — прошептала худенькая девушка, имени которой Арья не знала.

— Да, пока он цеплялся за жизнь, много воды утекло, — выдохнув, произнесла Берта, придирчево рассматривая какую-то веточку с гроздью засохших ягод.

— И? — Арью раздирало любопытство, что же произошло с грозным братом Гремучей Рубашки, великим воином и беспросветным неудачником.

— Почти все в племени поверили Гривсу и ушли.

«А вместе с ними и его женщина, — подумала Арья. — А Костяная Башка так и не может успокоиться, что лишился не только власти, но и её. Наверняка, надеется прослыть героем и заполучить место Манса, а с ним и свою беглянку».

— Расскажи про то, как там за Стеной, — попросила Андорра. Кивнув, Арья погрузилась в воспоминания.

Солнце стояло ровно посередине южного края земли, когда звук рога оповестил возвращение охотников. Женщины тут же поспешили им навстречу. Андорра, быстро покончив со своей работой, разделила всё на пять равных кучек, составленных из пучков и вязаночек разных трав, и потянула одну из них Арье:

— Вот, если кинуть в рыбный суп, то будет вкуснее. Добавляй сразу, не жди, когда рыба сварится, — наставляла её одичалая. Слушая, Арья кивала, с сомнением крутя в руках подарок.

— А хочешь, я тебе помогу? Тебе, наверное, странно всё самой делать!

— Ну что, ты…

— Нет, нет, мне не трудно! — Тёмные глаза столь умоляюще смотрели на Арью, что та в конец растерялась. Ну зачем она в таких подробностях описывала свою жизнь в Винтерфелле и Красном Замке?! Теперь все знают, что она белоручка и без прислуги и шагу ступить не может! Но если Андорра была ей симпатична и она уже начала сомневаться, не поддаться ли на уговоры, то старая Селма-«Оленна», которая на удивление оказалась не такой уж и старой, её раздражала. Она тоже вслед за девушкой изъявила желание помочь. Но только вот в её искренности Арья сомневалась. Эта женщина была ей неприятна. Выяснилось, что она родилась за Стеной. Её мать была одичалой, а отец — бывший мейстер, лишившийся цепи и ставший то ли целителем, то ли аптекарем, а по совместительству ещё и цирюльником в Кротовом Городке. Селма помогала ему, пока тот не спился и не замёрз в сугробе. На неё тогда положила глаз хозяйка борделя, но женщине повезло — она приглянулась дозорному, который давно уже хотел удрать со Стены, благо, была компания. Так они втроём и оказались среди вольного народа. Селма, её Гувер и Манс, ставший, впоследствии, Королём-за-Стеной. Гуверу долго прожить не посчастливилось, а вот Селма была удачливее. Она пережила четырёх мужей, при этом, по старой памяти, Манс ей помогал и поддерживал. Среди Вольного народа она продолжила заниматься тем, чем и по ту сторону от Стены — смешивала снадобья да травы.

Ещё раз глянув на своих добровольных помощников, Арья решила, что всё-таки с готовкой она справится сама и направилась к себе.

Добравшись до свого нового жилища, она с тоской окинула унылые стены и сучковатые жерди, что поддерживали их. Скоро вернётся лорд Тайвин и она должна позаботиться об обеде. Во время их скитаний, пойманной дичью занимался дядя Бен. Сейчас он поселился отдельно, и рассчитывать на него было бы глупо. Да и не мужское это дело — возиться с очагом. Бенджен Старк — воин, а не кухарка. «Ну, да ладно»,— рассудила Арья. Уж коль от помощи она отказалась, то придётся справляться самой. Ничего хитрого в этом нет.

Приладив кривобокий котёл над очагом, Арья направилась за водой. Не обращая внимания на пялившихся на неё её новых соплеменников, она добралась до бившего из камней ключа и набрала полное ведро. Тащить его обратно было жутко неудобно. Арья никогда не была неженкой, но водовозом всё же быть не привыкла. Во время её краткого пребывания в Харренхолле в роли виночерпия, она ничего тяжелее кувшина не поднимала. Сейчас же деревянная посудина с тонкой ручкой из сплетённых веток норовила выскользнуть из её рук и с каждым шагом становилась всё тяжелее и тяжелее. Наконец-то добравшись до своего шатра, Арья вылила часть воды в котёл и принялась разводить огонь. С этим она справилась уже лучше — за последние дни появились навык и сноровка. А вот с приготовлением супа было всё гораздо хуже. Рыбу она привыкла видеть только в тарелке и на гербе Дома Талли. Задумчиво рассматривая двух родственниц форели, вручённых ей Бертой, Арья размышляла с какой стороны к ним приступить. Во время её путешествия с Пирожком и Джендри, да и позднее, с Бриенной, ей приходилось видеть, как свежевали кролика, но вот рыбу при ней не готовили ни разу. У дара Берты не было шерсти, была чешуя, голова, плавники и хвост. И наверняка были внутренности, от которых надо избавиться. Насчёт одёжки подарка были сомнения. А то, что сверху блестит тоже нужно обдирать? «Рыбья шерсть» ведь не съедобна?