Опустившаяся рядом с ней миниатюрная девушка перевела взгляд с неё на лорда Тайвина:

— Теперь вы одно целое. Ты и он. Ты будешь знать и чувствовать его, а он — тебя, — глаза Дитя леса были внимательны и задумчивы. — Один осколок на двоих. Одна жизнь на двоих…

Всё это было вчера, а сейчас пронеслось перед Арьей в одно мгновение — то, что она стояла перед своим Львом.

— Милорд, — голос подвёл её, прозвучав хрипло и неестественно. — Я… Мне так много Вам нужно рассказать…

Сделав ещё один шаг, она продолжала рассматривать его. Вглядываться в такие родные черты. Там, где у неё когда-то было сердце, а теперь застыл осколок обсидиана, что-то крошилось, ломалось и переворачивалось. Судорожно вздохнув, она подняла руку выше, ещё выше, достав до его лица… Щетина на щеках и подбородке была жёсткой, кожа — мягкой… И это всё, что она чувствовала… Ни тепла, ничего более… Зажмурившись, она качнулась в его сторону, уткнувшись лицом в кожу подкольчужника. Это ничего… Ничего… Пусть так… Пусть так… Зато вместе… Вместе…

Тело под камзолом пришло в движение, и она почувствовала, как его руки обняли её, прижав к своей груди. Как что-то коснулось её макушки, что-то похожее на дыхание обдало кожу сквозь волосы… Прижимаясь к нему всё сильнее и сильнее, она искала спасения и защиты, и тут же, обнимая его, дарила уже сама всё, что только могла подарить… «Арья,. девочка моя…» — донёсся до неё прерывистый шёпот.

— … Арья, девочка моя, — его непослушные губы складывались в знакомые и такие уже родные слова. Тайвин никак не мог понять, что произошло. Почему всё — так… Почему он — такой? Почему она — такая? Кто они теперь? И кто этот человек, с такими же, как и у Арьи глазами и столь неуловимо похожими на неё чертами лица? Глазами, подобными Иным, но не синими, а лишь с яркими ледяными искрами…

Не в силах на это смотреть, Бенджемин отвернулся. Так вот оно как… Не случайно ему показалось, что вчера, рассказывая про свою жизнь в столице, его племянница что-то не договаривает, но он и представить не мог — что.

Битва, которую разметало появление Ходоков свела вместе Ланнистеров, северян и Станниса. О том, что среди них был Тайвин Ланнистер, он понял не сразу. Увидел только, как Арья рванулась к какому-то командиру в алом плаще с белым меховым подбоем. В его душе шевельнулась жалость — девочка влюбилась в Ланнистера, вот и весь ответ на её недомолвки. Как в таком признаешься! А сейчас он гибнет на её глазах… Но когда он услышал как она звала: «Милорд!!! Милорд!!! … Вы — мой!!! Мой!!! Мой!!! Я не отдам Вас им!!!»  и совсем уже невероятное, тихое, сродни стону «Тайвин…», и её поцелуй — ему показалось, что он летит вниз с высоты Стены. Издали вглядываясь в черты мужчины, он видел, что он не молод, у него светлые волосы, покрытые щетиной щёки и подбородок, зелёные глаза, как и у всех Ланнистеров, и что он очень высок, а его левую руку украшает перстень-печатка со львом… Сомнений не осталось – кого именно так неистово обнимала Арья Старк. А потом просила, требовала, умоляла найти Детей леса. И он нашёл. А потом их стало трое. Он, Арья и … её Тайвин. Трое ни живых, ни мёртвых...

====== Глава 2.17. ======

Под копытами его вороного хрустнула ветка, потом ещё и ещё одна. Ночью был ветер, и их нападало немало. Точно такой же хруст, вонзаясь в тишину Зачарованного леса, раздавался за спиной у Бена. Не оборачиваясь на звук, он потянул поводья и забрал вправо — скоро должна была появиться заброшенная деревня. Те, кто следовал за ним, сделали тоже самое. Стараясь не обращать внимания на Арью и её… «милорда» он продолжил свой путь во главе их маленького отряда.

На следующий день после «перерождения» Ланнистера они вернулись на место битвы. На белом снегу то тут, то там виднелись алые пятна застывшей крови, да несколько плащей-накидок, потерянных во время боя. Ни людей, ни лошадей не было, лишь тлеющее пепелище. Братья Ночного Дозора всё сделали правильно — мёртвых нужно сжигать.

Покружив по поляне, они нашли несколько кинжалов, добротный лук и пару мечей, загнанных глубоко в землю у основания дуба. Похоже, кто-то пытался сразить Ходока, да ничего из этого не вышло. Мечи были из доброй стали, выкованные в замке, которые им самим ещё могли пригодиться.

Молча постояв на краю леса, они двинулись обратно, прихватив найденные ими вещи. Желания говорить у Бена не было. У старого Льва, судя по всему — тоже. Племянница помалкивала, то и дело бросая настороженные взгляды на своего «милорда». Бен не собирался подслушивать их разговор, но для того, чтобы не слышать нужно было оказаться очень далеко. Ему этого очень, очень хотелось. Но он не мог. Ведь от того, что Арья целовала Тайвина Ланнистера, она не перестала быть дочерью Неда. А, значит, он не может её бросить. И оставить одну с … этим. Но ни о чём особенном они не говорили. Ланнистер понял всё быстро. Быстрее, чем когда-то понял это Бен. Да, дураком старый Лев не был. А вот сам Бен чувствовал себя круглым идиотом. Идиотом, взвалившим на себя опеку над тем, о ком не хотелось ни думать, ни говорить. Но ему пришлось это сделать. Ради Арьи. Да и что кривить душой — ради их всех самих, вместе взятых. Здесь, по эту сторону от Стены быстро начинаешь понимать кто тебе враг, а кто — нет. И те, кто видел настоящего врага, уже не испытывают по этому поводу сомнений. А он видел. Они все видели. И, таких как они — больше нет. И, наверное, уже не будет. Так сказали Дети леса. Ходоки убили многих до них, и убьют ещё больше после них. Но только им троим повезло самим не стать ходоками.

Не успели они углубиться в лес, как им посчастливилось — они наткнулись на чудом уцелевшую лошадь. Испуганное животное, к счастью, не пыталось убежать. Вороной жеребец, по мнению Бена не сильно годный для здешних мест, но прекрасно подходивший «милорду», обрёл нового хозяина.

Когда среди деревьев показались хижины, уже почти стемнело. Привязав лошадей в одной из них, они сами расположились в другой. Стараясь не обращать внимания на Арью и её спутника, Бен, пристроившись снаружи на пне, занялся свежеванием пойманного зайца.

Опершись плечом о дверь, Тайвин молча обозревал жилище. Он и не подозревал, что такие существуют. Впрочем, он много о чём не подозревал до недавнего времени. Он никогда особо не верил в магию. Вернее, он знал, что она, скорее всего, существует, где-то там, очень далеко, но его это совершенно не касалось. Гораздо более реальным было то, что его всегда окружало — золото, страх перед именем, властью и сталью. Теперь же и первое, и второе утратило смысл. Перестало быть реальным. Он даже не знал, ценится ли золото по эту сторону от Стены. Мог бы спросить в своё время у Тормунда, но не спросил. Да и какая сейчас уже разница — всё равно нет у него золота. Да и перед именем Тайвина Ланнистера здесь никто не трепещет. Только сталь имеет значение. Оружие в твоей руке. И рука, сжимающая это оружие. Рука… Кому сейчас принадлежит эта рука? Кто он теперь? Кем стал он, Арья и её пропавший родственник? Тем, кем бы они не стали, было уже не важно, как их зовут, каково их фамильное имя и сколько золота в их замках. Понять бы теперь кто они такие и что с этим делать, как быть. Арья что-то пыталась ему рассказать, объяснить. Арья… Она так старалась. Он всё прекрасно понял. И, Седьмое пекло!!! … ни х… он не понял!!! Какая… магия…?! Какие Дети Леса?! Они не существуют!!! Их нет!!! Но если их нет, то кто тогда теперь он, Тайвин и почему всё так?! Значит, они есть? И есть ходоки, увидив которых он не поверил собственным глазам? И он сам… теперь… такой..?

Продолжая подпирать покосившуюся дверь низенького строения, Тайвин отупело созерцал земляной пол, начавшиеся разъезжаться бревенчатые стены и провисшую крышу. Его накрывали то чёрная ярость и бешенство от собственного бессилия, то такая же чёрная тоска. Он был растерян и не знал, что делать, стоя здесь, так далеко от всего ему привычного и знакомого в этом новом для себя мире. Он всегда всё решал сам и поступал так, как считал нужным, не оглядываясь на других. Сейчас же у него появилось ощущение, что его подхватило течение и несёт неведомо куда и неизвестно к какому берегу прибьёт.