— Люблю сладкое.., — покаялась Арья.

— Знаю, — усмехнулась мать, и черты её лица смягчились. — Санса пишет, что Робин привык к ней, и делает успехи в учёбе.

— Ага. Его учит Иларио — он хороший.

— Иларио?

— Мой учитель.

— Это замечательно, что с мальчиком занимаются.

— Да, замечательно.

За столом вновь повисла тишина. Они и раньше с матерью не были особенно близки, а сейчас ещё сложнее находили темы для разговора.

Глядя на свою дочь, Кэт в очередной раз подавила в себе глухую тоску, подкатившую к горлу. Они были совсем одни в этом огромном замке. Винтерфелл был домом Эддарда, и без него ей было здесь одиноко. Но Эддарда нет, и уже не будет. Здесь только она и Арья. Арья… Арья, которую она перестала узнавать. Порой, ей казалось, что её подменили. Что Тайвин Ланнистер отнял у неё её ребёнка и подсунул фальшивку. А порой, как сейчас, с надломленным пирожком в руке, Кейтилин узнавала их с Недом проказницу и непоседу. «Так нельзя! Она твоя дочь! Твоя плоть и кровь! И Эддарда…» — в сотый раз пронеслось у неё в голове. Только вот о том, что это их дочь теперь напоминало лишь внешнее сходство с Недом да извечная любовь Арьи к мужским нарядам.

Не о такой жизни мечтала Кейтилин для себя и своих детей. Её младшие сыновья мертвы. Старший — на Стене. Дочери — одна жена без мужа, старается быть хорошей невесткой человеку, которого сама Кейтилин никогда не перестанет считать врагом. Вторая — правит Севером с подачи этого же человека, беспрекословно подчиняясь его воле. Несмотря на тысячи лиг между ними, его мнение для Арьи — решающее и определяет все её поступки. А вот родной матери она перестала доверять. Увы, Кейтилин упустила тот момент, когда откровения между ними были ещё возможны. А сейчас, сколько она, Кэт, ни старается — всё бесполезно. И виноват в этом один человек — Тайвин Ланнистер. Если раньше Арья могла говорить про него, то после отъезда из Утёса окончательно замкнулась в себе. Всё, что касалось её покровителя, обсуждалось сухо и крайне сдержанно. Кейтилин чувствовала, что это неспроста. Даже отпустив её девочку, этот человек, по-прежнему, держал её на коротком поводке. Как она смотрела на него, когда они покидали Кастерли Рок! Кейтилин готова была поклясться, что видела на её глазах слёзы!

Как ловко всё получилось у лорда Тайвина! Он обещал вернуть её дочерей в обмен на её помощь в переговорах. Она выполнила свою часть договора — Талли и лорды Долины согласились вместе со Старками сложить оружие и признать Томмена королём. От самих Старков остались лишь она и Робб, которые обязались полностью поддерживать Арью, получившую Север из рук своего покровителя. Ну и Джон Сноу. Ей, Кейтилин, не на что было жаловаться — её младшая дочь вернулась домой. А старшая осталась в доме мужа. Тайвин Ланнистер всё рассчитал — у него по-прежнему был заложник из Старков, к которому добавился ещё и юный Робин Аррен. Север он прибрал к рукам через Арью, вынудив при этом саму Кейтилин, Джона, Робба, да и всех их вассалов и знаменосцев служить ему, формально подчиняясь при этом новому Хранителю. Хранителю, который был возмутительно молод, упрям и не желал слушать ничего, что говорила ей мать, во всём полагаясь на своего покровителя!

Ещё раз взглянув на дочь, Кейтилин подавила тяжкий вздох. Потянувшись к пирожкам, она поинтересовалась:

— Что мы будем делать с библиотечной башней?

— Мне так хочется, чтобы всё было как раньше… — от грусти и растерянности в голосе и во взгляде Арьи, у Кейтилин защемило в груди. Взяв дочь за руку, она тихо произнесла:

— Мне тоже. Но всё мы восстановить не сможем.

— Амбары и скотный двор нужнее. Если нам будет нечего есть, и мы все умрём, то книги читать будет некому.

— И то верно, — горько усмехнулась Кэт.

Закончив обед, мать и дочь разошлись, каждая по своим делам.

Написав пару писем, Арья, поддавшись внезапному порыву, спустилась в крипту Винтерфелла. Идя мимо замерших в вечном покое древних королей, она вспоминала их имена. Среди них были изваяния воинов, строителей, героев… и новая статуя, которая появилась здесь, когда она, Арья, жила в Королевской Гавани. Замерев напротив неё, она долго смотрела в странные, с трудом узнаваемые черты. Потом тихо сказала:

— Ты не похож на себя. Тот, кто лепил эту маску, не знал тебя… Я помню, я всё помню. Одинокий волк умирает, а стая живёт. Я всё сделаю для стаи, — и, развернувшись, пошла прочь.

Оказавшись во дворе, Арья увидела сира Арно. Похоже, он был не особенно занят. Впрочем, как и она. Значит, можно потренироваться! Её предложение было встречено с одобрением. В этот раз Арья решила взять не Иглу, а обычный меч — вдруг случится так, что ей достанется трофейное оружие?

Когда она впервые обратилась с подобной просьбой к кузену лорда Тайвина, тот нисколько не удивился, лишь настоял на тренировочных мечах. Их поединки не имели ничего общего с уроками Зары. Мужчина был сильнее её наставницы, и его приёмы были мало знакомы Арье, но именно тогда она оценила всё то, чему её научила дорнийка. Арья не боялась противника, видела его первое движение, угадывала намерение. А потом пришло и уже более осмысленное понимание его действий. Поначалу, все в Винтерфелле удивлялись их совместным с сиром Арно забавам. Потом — привыкли. Только мать по-прежнему посматривала косо.

Остаток дня пролетел незаметно. Вечер, а затем и ночь, наступила быстро — на севере темнело рано. Велев приготовить ванну, Арья медленно освобождалась от одежды. Жарко пылающий камин освещал комнату. В его трубах завывала вьюга, разыгравшаяся за окнами. Потянувшись к кувшину, Арья налила себе вина. Пара глотков — и терпкая жидкость растеклась по горлу, согревая изнутри. Прикрыв глаза, она позволила себе отдаться воспоминаниям. Вино, теплая вода, обволакивающая тело. Море, плещущееся вдали. Крики чаек. Казалось, это было в прошлой жизни. В совсем другой жизни. Какие странные игры разума и памяти. В столице она с тоской вспоминала север. Сейчас же, под аккомпанемент ветра, поднимавшего снежные вихри, она грезила о юге.

К аромату вина примешивался аромат яблок. Яблоки… Её боль и сладость кратких мгновений в Кастерли Рок. Санса, заметив её неравнодушие к местным фруктам, теперь присылала их с каждой оказией. Сорванные с дерева и проделавшие долгий путь, они не утратили своего дивного аромата, но в них уже не было той пьянящей свежести и брызжущего во все стороны сока. Но, хоть увядание уже коснулось их, они всё ещё хранили память о солнце и тепле. Так же, как и воспоминания Арьи. Она помнила всё. Каждую минуту, каждую секунду, проведённую в Утёсе. Проведённую наедине с лордом Тайвином. Всё, что она тогда почувствовала. Как отозвалось её тело. И как она поняла, что между ними ничего не может быть. Сладость кратких мгновений ушла. Боль и ощущение утраты остались. Она крайне редко позволяла себе думать о нём. Но всё-таки позволяла… И сейчас, поднося к губам прохладный бокал и вдыхая аромат яблок, она уже чувствовала, как по её жилам побежала кровь. Закрыв глаза, она представила его губы на своих губах, шее, плечах… Руки скользящие по её телу… Её собственные руки сделали всё остальное…

Под звуки потрескивавших в камине дров, Арья лежала в тёплой воде, не желая открывать глаза, пытаясь задержать ещё на миг иллюзию присутствия единственного мужчины, от воспоминаний о котором её сердце билось чаще… Непозволительно дерзкое «Тайвин…» сорвалось с её губ и улетело, подхваченное разыгравшейся вьюгой.

Тайвин Ланнистер вздрогнул — ему показалось, что его кто-то тихо позвал. Шёпотом, едва слышно. Но кто мог его позвать, когда в кабинете он был один? За толстыми стенами завывал ветер — шторм, накрывший Королевскую Гавань, не хотел отступать уже третьи сутки. В замке стало сыро и промозгло. Лето закончилось. Зима, никого не спрашивая, по-хозяйски, устанавливала свои правила.

Поёжившись, он потянулся за вином. Холодно. «Старая кровь не греет старые кости» — усмехнулся про себя Тайвин. Теперь его уже мало что греет. Всё выходило совсем не так, как виделось ему на заре его жизни. Когда-то, много лет назад, молодой Десница, глава могущественного Дома, раз и навсегда показавший врагам, что значит выступать против него, смело смотрел в будущее, держа за руку самую прекрасную женщину в мире. Наступившее настоящее было вовсе не таким, каким Тайвин его представлял. Один его сын стрелял в него, второй — выбрал путь телохранителя, вместо главы Клана и продолжателя рода, дочь — совершала одну ошибку за другой, в погоне за властью, уничтожая тех, кто мог быть их опорой в поддержании этой самой власти. Один его внук, пусть не самый лучший — мёртв. Второй — бледная тень самого себя. Не лев и гордый олень, а сдавшаяся на милость охотников пугливая лань. Мирцелла… Единственная из его отпрысков, кто не разочаровал его. Хотя, может, всё ещё впереди?