А в это вот самое утро, после ночевки, он проснулся. Я как раз закончил лечить парня, которому леопард порвал сухожилия на ногах, когда ко мне подбежала приставленная к Ростику девчушка лет восьми, из спасенных шургинцев, и взволнованно сообщила, что рэм Энрост изволил открыть глаза, встревожился и меня зовет. Очень беспокоится и очень-очень зовет! И кашляет еще – ух…

Я подхватился и почти побежал к брату. Благо, это было совсем рядом, хоть я и находился у дальнего костра… Брат зовёт? А вдруг ему хуже?!

Ростик лежал точно так, как его и положили, только голову повернул в мою сторону. При виде меня в его запавших глазах плеснуло невыразимое облегчение.

- Валька… - выдохнул он, приподнимая руку мне навстречу. – Ты здесь…

- Куда же я денусь! Я просто Оксета лечил, тут, рядом…

Брат улыбнулся и, закашлявшись, хрипло выдавил:

- Ты молодец, братишка… Много раненых?

- Трое тяжелых. Уже не совсем тяжелых! – похвалился я. – Пятеро легкораненых, один… надеюсь, тоже почти легкораненый… Как ты-то себя чувствуешь, скажи мне!

- Я в порядке, не думай об этом… все хорошо. Нам… далеко еще?

- Ну конечно, всё отлично, - прошептал я, и сам почувствовал, какая кривая и горькая вышла у меня усмешка.

Как бы Ростик себя ни чувствовал – он будет говорить, что всё хорошо… Не теряет сознание от боли – значит, замечательно все. Просто прекрасно!

Больно было это слышать и стыдно…

Лихорадка – вполне ожидаемая, она могла появиться даже безо всякого дождя, из-за одной раны… А тут мы еще вымокли и замерзли. Все. Но вот именно для Ростика сейчас лихорадка была опасной. Я не должен этого допустить! Просто не должен, и всё!

Как хорошо, что я уже поработал с нашими самыми тяжелыми ранеными…

- Сейчас я немножко приготовлю тебя в дорогу, - сказал я, с удивлением осознав, что интонация моя напоминает чем-то нашего старого целителя. – Только не двигайся. Не мешай. Хорошо?

Ростик неопределенно хмыкнул. Хотя бы лечению не противится, и то славно!

А ведь я не ответил на его вопрос. Что он спрашивал? Ах да! Далеко ли еще… Правда, я думал, что Ростик чувствует дорогу – даже вот так, лежа и не оглядываясь по сторонам.

- Сарвера говорит, что вечером мы будем дома. Если нас ничего не задержит.

- Неплохо, - вздохнул брат и снова кашлянул, - я боялся, медленнее будем… я задерживаю всех… Хотя, ты же сказал, да, есть еще раненые… Тяжелые? Как они сейчас?

- Лучше, Ростик! Правда. Они будут жить. И… не знаю, тебе Жеарт говорил наверное… в общем, я постараюсь… - немного смешался я.

Я всё старался сделать так, чтобы Оксет мог нормально ходить. И надеялся, даже порой чувствовал, кажется… что должны бы сраститься жилы… но, конечно же, не был уверен ни в чем. Только время покажет. Жеарт не то чтобы верил, что у меня получится, но хотя бы не мешал – уже хорошо. Велел помогать и выполнять мои указания. Например, не двигаться, не мешать лечению…

- И никого ты не задерживаешь! Здесь, возле дома, нам уже некого бояться!

Втайне я надеялся, что если кто-то из ч-ра выжил, то обвал и смерч, может, хоть напугают их на какое-то время?

Брат помолчал, потом тихо сказал:

- Валька… у тебя попить есть чего-нибудь? Жарко так… и глотка пересохла… даже говорить как-то… неприятно.

- Да! Сейчас!

Я помчался, словно за мною гнались… Мимолетно подумал: несолидно нестись так, люди кругом. Но в следующее мгновение решил – ерунда это. Какого демона!

- Жеарт… дай фляжку, пожалуйста… Ростику попить. С родниковой водой, или с отваром каким…

Сарвера кивнул и вручил мне свою флягу:

- Держите, мой рэм.

Так же бегом я вернулся к брату и осторожно протянул ему питье:

- Вот! Ростик, тебе надо больше пить… У тебя же потеря крови. И… ты сегодня вообще что-нибудь ел?!

Брат сделал несколько больших глотков, захлебнулся и, откашлявшись, прохрипел:

- Ох, не помню… Но мне совсем не хочется, правда. Совсем не хочется. Только пить… и спать. Долго я спал, Валь?

- Долго… Но это хорошо, наверное – ты же отдыхаешь и выздоравливаешь во сне… Жеарт говорит, что это потому, что ты чувствуешь себя в безопасности! – немного сбивчиво выпалил я. – Если все вместе сложить – то около полутора суток ты спишь, а если с того момента, как ты проснулся, попросил попить и опять заснул, то часов двенадцать, наверное.

- Жеарт… - Ростик усмехнулся. – Ты с ним уже подружился? Это правильно… он надежный. Как он? Извел себя, поди… что нас с тобой потерял… а?

- Ну… Он просто сказал, что ехал на смерть. И ждал, что его казнят, и считал, что это правильно, - ответил я, поежившись внутренне оттого, что очень ярко вспомнил слова и спокойный тон Жеарта Сарверы. С него бы сталось и самому потребовать себе казнь… - Но, Ростик! Ведь он же не виноват, это всё я… Помоги мне защитить его, пожалуйста! Если отец разгневается…

Брат задумался. Потом хмыкнул:

- Проще всего сказать, что это я велел ему за тобой присматривать. Вот он и… поехал с тобой, чтобы присмотреть и выполнить мой приказ. Как считаешь?

- Да! Здорово! Только ты ему скажи, а то ведь он сам начнет виниться…

- Хорошо, позовешь его тогда… - Ростик внимательно посмотрел на меня и спросил, - ты сам-то как? Выглядишь не ахти… Устал? Или на лечение все силы извел?

- Нее, это я по жареной рыбе соскучился! – пошутил я. – А ещё по куропаткам в ягодном соусе… Ростик, а я рыбную похлёбку ел! – похвастался я и виновато улыбнулся: это прозвучало, должно быть, совсем по-детски.

- О, эк тебя походная жизнь приперла! – тихо и хрипло рассмеялся он в ответ. – Как же это Жеарт не досмотрел, что тебя заставили рыбу жевать? Или больше ничего нет?

- Есть! Но я сам попросил! Нарочно… Ведь ты ее любишь, правда? Должен же был я ее распробовать? А если ты откажешься ее есть, то значит, зря я старался… - улыбнулся я брату.

- И как она тебе с голодухи? Съедобная? Или как раньше?

- А вот съедобная! Туда много трав положили, овощей сушеных. Я всё съел! И сытная

такая… и разве это было бы правильно, если бы я один ел что-то другое, а не то, что все остальные? – быстро заговорил я. – Я же хочу ходить с тобой в походы… и знаю, что пирожных там не бывает!

- Почему не бывает? Бывает, - усмехнулся Ростик. – Если их приготовить. Правда, именно с ними возни много – я предпочитаю пирожки и друпни, если уж совсем настроение не походное…

- Друпни, - повторил я смутно знакомое слово. – А, вспомнил! Их варят! Ты научишь меня их готовить? В походных условиях… С рыбой, - улыбнулся я ему.

- Посмотрю на твое поведение, - улыбка его стала шире и веселее, - может, и научу. Там видно будет.

- Конечно, научишь… Куда ж ты от меня денешься?

У меня дрогнуло что-то внутри от долгожданной этой улыбки. Я так давно ее ждал! И как же чужеродно она смотрелась на исхудалом лице…

- Ну ладно, - решительно сказал я, чувствуя комок в горле. – Раз ты не желаешь есть, тогда лежи и не двигайся!

А потом сделал то, на что давно не решался… Применить изобретенное мною самим заклинание – собственно говоря, я совершенно не уверен, быть может, оно на самом деле всем известно, и я изобретаю колесо… Но поскольку в книге я его вычитать не успел, пришлось изобретать!

Соединение заклинания от лихорадки с укрепляющим – действительно, слишком просто, чтобы я был тут первым, кто решил так сделать. Но я всё-таки очень боялся за результат своих действий, а еще… если совсем уж быть честным, я и то заклинание, против лихорадки, помнил плохо и тоже наполовину придумал сам! Недоучка, да… Лентяй и недоучка. Мне бы вызубрить их все, эти клятые формулы! Хоть бы не оказалось, что это все – во вред!

Но, по правде говоря, в последний год мне все чаще казалось, что Ключ я так никогда и не найду. Вообще.

А сейчас улыбка Ростика словно сдвинула во мне какую-то заслонку – и я щедро посылал силу, снабжая ее самыми важными для меня сейчас словами…

И закончил, когда почувствовал, что у меня задрожали руки, а Ростик шевельнулся. Надо вовремя останавливаться… а то он же меня ругать будет, а еще, не дай боги, отказываться от лечения!