- Лет, это ты?

- Да, матушка!

- Ты совсем нас с отцом позабыл, негодник!

- Да, матушка… Но я уже вот он!

Леди Ителла вышла из дома и с улыбкой обняла меня, придирчиво оглядев с ног до головы. Видимо, за пару ночей на мне ожидался урожай рогов и чешуи. Или еще чего-нибудь столь же несуразного, что она регулярно ищет в моем облике после каждой нашей разлуки.

- Лет, мы так соскучились! Иди скорее в дом, я напекла твоих любимых плюшек.

Вот так. Тут тоже чревоугодничество процветает. Батя, правда, держится. Он у меня молодец – как уйдет в свое творчество, так хоть гуся шкворчащего рядом поставь. Не учует, не заметит, мимо пройдет, даже если сутки уже не ел. Матушка подождет, подождет, потом за ручку его из мастерской приведет и за стол посадит. Голову на ладошку положит и будет смотреть, как он жует – нежно и умиленно. Но батя насыщается довольно быстро, потому много не ест. Вот и не толстеет.

- Где отец? Снова дышит мраморной пылью? – спрашиваю маму, откусывая нежнейшее тесто.

- Не снова, а все еще, - улыбается она, подпирая рукой щеку. – Все агнца этого закончить не может, завитки руна не так ложатся. Подумать только, завитки!

- Все с ним ясно, - смеюсь в ответ, - а ты говоришь – соскучились. Ты одна только по мне и скучаешь, мам.

- Глупости-то не говори, - она убирает прядку с моего лба. – Ты надолго? Там индейка в печи томится, скоро уже готово будет. Останешься на индейку?

Вот как тут стройность сохранить?

- Останусь, - вздыхаю я.

Маму надо радовать. Папу в идеале тоже, но его не знаю даже, чем. А с мамой все понятно. Если съесть все эти плюшки и индейку под ее взглядом, матушка будет счастлива и довольна. И чем чаще я провожу подобные мероприятия, тем спокойнее и счастливее леди Ителла. Все просто.

Осталось как-то справиться с жареной рыбой и печеной картошкой, которая будет ждать меня на столе дома. Амечета же расстроится, если не поем… Эх!

***

За три дня до Дня рожденья.

Тармилла идет рядом со мной, взбудораженная и радостная. Синие глаза сияют, щеки светятся румянцем, божественная грудь вздымается весьма волнующе, заставляя меня пропустить добрую половину сказанного.

- Что, прости?

- Ты меня не слушаешь! Меня выбрали Девой Города! Я буду идти впереди всех на празднике Макушки лета!

- Да я и не сомневался нисколько! – заверяю ее. – Я уже сколько раз говорил, что ты – самая красивая девушка в Рохгвайте!

- Ну, это не то! Ты же меня любишь, а они – нет.

- Я всех люблю, сама знаешь.

Это я зря. Ошибочка.

- Ну работа у меня такая, Тари! Не дуйся.

- Я и не дуюсь.

- Вот и не дуйся. Пойдем лучше, посмотрим, расцвели ли новые розы. Двуцветные, между прочим, не абы какие!

- Сам смотри! Нужны мне твои розы!

Взметнулись пышные юбки, и разгневанная Дева Города удалилась в очередную лавку. Хороша! Когда злится – хороша вдвойне, нет, втройне!

Я улыбаюсь и иду смотреть розы сам, как велела мне любимая.

Почти расцвели, кстати.

***

За два дня до Дня рожденья.

Сегодня туман. И прохладно. В прошлом году ко мне подослали убийцу в этот день, и тоже был туман. Рохгвайт – лакомый кусочек, а взять никак. Потому что есть Щит, и пока у Рохгвайта есть Щит, он неприкосновенен. Война, конечно, и для нас штука тяжелая, но все-таки… нет. И убийство Щита, между прочим, тоже ничем не поможет. За несколько часов город не взять, а с момента смерти Щита редко когда больше трех часов проходит до появления его преемника. Не знаю, чего они хотели добиться моей смертью. И надеюсь, сегодня обойдется без неожиданностей.

Сижу дома, как сыч какой. Выходить не хочется, на улице кажется все промозглым и серым. Сижу и жду солнца – люблю, когда тепло и светло. Амечета сегодня выходная, но вчера она наготовила мне столько, что я до завтра опасаюсь все это не съесть. Придет утром и обидится. Может, позвать кого-нибудь, чтобы помог? Тоульта, например. Он тоже пожевать всегда рад-радешенек. Или Вихрастого Наки, я его давненько, кстати, не видел. Да и вообще мы уже несколько месяцев всей компанией не собирались. Накилан с головой (и со всеми своими вихрами) ушел в тренировки, он у нас не то что я, знатный и мечник и стрелок. Тоульт недавно получил наследство и весь закопался в дела мастерской – дед-переплетчик оставил все на него, потому что больше было не на кого. А Тоульт – парень ответственный оказался, решил дело не продавать, и продолжить, тем более, что дед его выучил очень неплохо, насколько я знаю. А Шнобель Кьюрр неожиданно для всех женился, с его-то носом. Причем даже по любви. Говорят, его Талла уже непраздная ходит, хотя сам я не видел ее со дня свадьбы. Наверное, Кьюрр не придет – он теперь человек семейный… Но попробовать стоит. Только для этого надо одеться и выйти из дома. Можно, конечно, и слугу послать, но, во-первых, Гаттишек уже немолод, нехорошо гонять его по моей прихоти, а во-вторых, я же не чванливый пузарь, чтобы за друзьями слугу посылать. Сам пробегусь, не рассыплюсь. Заодно в лавку загляну, вина прикуплю, раз уж кутить намерен. Репетиция моего дня рождения – вот как мы это назовем!

Изрядно повеселев, я поспешил в спальню и принялся одеваться.

Гаттишеку сказал, что пошел за друзьями, тот понятливо кивнул и пошел накрывать на стол. Не рано ли? А вдруг никто не придет? А, ладно.

С Тоультом было все просто – он жил через улицу, далеко идти не пришлось. Туман поредел, по влажной брусчатке шагали горожане, радостно раскланиваясь со мной и здороваясь… Приятно, когда все к тебе так относятся. Ну или почти все. Я, конечно, не самый умный парень, а все равно понимаю, что всем подряд мил не будешь, но вроде и ненависти я ни в ком не вызывал. Безобидный я, чего меня ненавидеть? В любом случае, радовались мне чаще, чем гнали прочь. Это фигурально выражаясь если… потому что если не фигурально, то меня вообще никто ни разу прочь не гнал. Вот.

- Толь, здорово!

Румяный, ровно яблочко наливное, с рыжей кудрявой шевелюрой, Тоульт вышел на крыльцо и разулыбался, завидев меня.

- Лет! Давно тебя не видел! Чего не заходишь?

- Отвлекать не хотел, - я пожал плечами. – А сегодня решил, что надо бы – а то так и забудем, как выглядим.

- Ты прав.

- А еще мне очень нужна ваша помощь. У меня дома куча жратвы, и меня надо спасать. На кого еще я могу положиться в таком деле, как не на лучших друзей? Придешь, Толь?

- Приду, - рассмеялся Тоульт. – Ты за остальными пока, да?

- Ага, вдруг кого еще смогу вытащить…

- Лады. Тогда я пока тут закончу и переоденусь. Эля захватить?

- Не, я вина возьму по дороге. Мы уже взрослые.

Толь хихикнул и довольно покивал, скрывшись в доме.

А я двинулся к казармам – именно там, скорее всего, обретался сейчас Наки.

Я ошибся. В казармах Наки не было, я смог его найти только у кузнеца. Там Наки стоял и с озабоченным видом наблюдал за дядькой Банхо, прилаживающим подкову к копыту буланой кобылы. Кобыла происходящее не одобряла, но терпела. Наки гладил ее по храпу и рассказывал, какая она умница и красавица, а с подковой будет еще умнее и краше.

- Что, не верит? – ехидно спросил я его, кивая на лошадь. – И впрямь умница. Ни одна умная женщина речам такого красавчика, как ты, верить не станет.

- Сам дурак, - привычно отозвался Накилан, усмехаясь мне в ответ. – Привет, Лето. Что ты тут делаешь? Гвозди опять понадобились?

Я покраснел. Больше дюжины лет прошло, а все равно… мой друг хорошо помнит, как я ходил по городу и продавал гвозди. Причем товар свой я нагло спер как раз у дядьки Банхо, а потом оказалось, что это не гвозди вовсе, а саморезы (я их тогда не отличал вовсе, хоть и был уже не дитем-несмышленышем), и продать их можно было куда выгоднее. Как же надо мной потешались! Даже сам кузнец, всласть оттаскав меня за ухо, ржал потом, как жеребец соседский. Ну да, очень смешно… Это был мой первый и последний опыт в торговых делах.