Может быть, соседка сверху, старенькая одинокая бабушка? Которая легла в больницу несколько дней назад. Она ведь теоретически могла вернуться. Ага, ночью, чтобы побить у себя посуду.

Это ведь могла быть ее облезлая дворняжка, не взяла же соседка ее с собой в больницу. Конечно, не взяла. Собака сдохла еще в прошлом году.

Я поежилась.

Тогда это может быть сосед снизу. Тот, который уехал со своей девушкой на море. Но этот парень не стал бы возвращаться домой, даже если бы вдрызг разругался со своей подружкой.

Или соседи справа. Точно, соседи справа. Там квартиру сдают. Правда, хозяин как раз на днях столкнулся с папой в лифте и жаловался ему, что никак не может найти подходящих жильцов, мертвый сезон, говорит, какой-то.

Фу, зачем только я вспомнила про мертвых.

Это могли быть банальные воры. Точно, это воры! Надо хорошенько прислушаться и звонить в полицию, как настоящий неравнодушный гражданин.

Только если хорошенько прислушаться, то звук точно шел из кухни. Из нашей кухни. Конечно, воры вполне могли пролезть в квартиру, узнав, что я осталась одна.

На седьмой этаж. И на кухне нет балкона.

Зато есть в спальне. Чтобы из спальни попасть на кухню, надо пройти мимо ванной. Почему же я не заметила? И как же они не заметили?

А если все равно позвонить в полицию и сказать, что в квартире воры?

Позвонить по душу, как фрекен Бок из мультфильма. Телефоны-то в гостиной и на кухне, а мобильник на зарядке тоже где-то в том районе.

«Ты будешь убеждать себя, что это глупая паранойя. И успокоишься, – говорила она. – Все так, возможно, что ты сама себя накручиваешь. Но что, если это не твои придумки, а правда? Что, если это инстинкт самосохранения, тревожный звонок, который ты беспечно игнорируешь?»

Когда смотришь фильмы ужасов, всегда удивляешься идиотизму, с которым герои рвутся на собственную погибель в темные подвалы, на чердаки и в комнаты с подозрительными звуками. Но почему мы забываем, что это их дом? Их подвал и их чердак, который они сами же и захламляли, где складывали банки с соленьями, чинили электропроводку.

Сколько раз на дню я захожу на кухню? Просто чтобы открыть холодильник или пошарить в шкафчиках в поисках вкусняшек, даже если точно знаю, что их там нет.

Почему сейчас-то я так боюсь?!

«Только не пытайся в этот момент всматриваться в зеркало, – говорила она. – Вполне возможно, что в коридоре мелькнет быстрая, неясная тень, очертаний которой ты все равно не разберешь. Это может быть отсвет фар проезжающей мимо машины или качающиеся под ветром ветки, подсвеченные фонарем. Хуже всего, что ты обязательно переведешь взгляд на свое лицо в зеркале. И увидишь, как оно начинает меняться. Сначала неуловимо, что заставит тебя сосредоточиться и вглядываться еще пристальнее. Тебе может совсем не понравиться то, что ты увидишь вместо себя. Всего лишь стекло, фольга и отражение – только физика, и больше ничего. Но есть еще свойство нашей психики. Я не стану тебе рассказывать о прозопагнозии, это только продемонстрирует мою ученость, но к делу не относится. Я ее, кстати, и так только что продемонстрировала. Но факт: если сосредоточенно всматриваться в свое лицо в зеркале при приглушенном свете, то оно начнет меняться. Научного названия у этого эффекта нет. Это не страшно. Страшно, когда сущность в зеркале начинает жить самостоятельной жизнью. Потому что это уже не твое отражение, просто не ты».

Только сейчас я заметила, что, вспоминая ее предостережение, напряженно вглядываюсь и вглядываюсь в зеркало.

«На самом деле ни одно существо с той стороны не придет, пока ты не пригласишь его. Пока не позовешь его, – сказала она, чуть улыбаясь. – То, что ты рисуешь в своем воображении, немедленно обретает плоть. Испугавшись, ты уже открываешь монстру дверь».

Я прислушалась, с усилием оторвав взгляд от зеркала. В квартире стояла гробовая тишина. Не было слышно даже обычного уличного шума. Ничего…

Что, если я возьму металлическую пилку для ногтей и использую ее как нож?

Если быстро пробежать через коридор до комнаты, размахивая во все стороны пилкой, вполне успеешь схватить мобильник. Я ведь могу сделать это с закрытыми глазами. Это ведь мой дом.

«Знаешь, я ведь уже пригласила сюда кучу всяких тварей. Прямо сейчас. Ты ощущаешь их?»

Она тогда рассмеялась и толкнула меня локтем в бок.

Сделав глубокий вдох, как перед прыжком с трамплина, крепко зажмурившись, я рванула вперед. Кто-то словно трогал мой затылок, но открыть глаза я осмелилась, только ощутив в ладони мобильный телефон.

Странно, я ведь точно ставила его на зарядку. Даже провод из него торчит. Только вот, видно, по рассеянности я задела его ногой и выдернула из розетки. И все же заряда еще хватало.

Она вызвала, она пусть и прогоняет!

И я, вместо того чтобы звонить родителям, стала яростно набирать соседке с седьмого этажа. Мне было очень страшно. Глупо так поступать, но сейчас она была ближе всех, и она поймет и придет, обязательно.

«Что, если чувствительная техника не такая уж надежная? – говорила она. – Заряд всегда садится в самый неподходящий момент даже в обычных ситуациях. И на морозе».

Я с отчаянием смотрела, как с каждым набранным словом уменьшается зеленое деление на значке батареи. Когда я отправила сообщение, осталось всего десять процентов.

Оно не отправилось.

Что-то с Сетью, у меня или у нее.

Я судорожно ткнула «отправить sms».

Пять процентов.

«Сообщение не доставлено».

Экран мигнул и погас.

Все.

– Немного страшновато, правда? – вкрадчиво спросили у меня за плечом.

Это был не голос в моем воображении.

Только не поднимать глаза от экрана!

Потому что тот, кто спрашивал за плечом, уже стоит прямо передо мной.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я наконец поняла, что с утра еще ни разу не поговорила с мамой, а она почему-то до сих пор не забеспокоилась, хотя я ушла, не оставив записки. Вообще-то она могла видеть меня из окна. Может, просто решила немного отдохнуть от моего общества или, наоборот, избавить меня от своего? Но это тоже было ненормально. Никогда моя мама от меня отдохнуть не хотела. Да и чего тут уставать, если вообще никого кругом нет. Так вообще одичать можно!

– Ма-а-ам! – позвала я.

Я точно знала, что она именно в доме, не на участке. И не бывало еще такого, чтобы мама не откликнулась, даже если была очень занята.

Мне показалось, что на кухне что-то скрипнуло, половица или табуретка. Испытывая смутную тревогу, непонятно откуда взявшуюся, я, почему-то стараясь производить как можно меньше шума, прокралась к двери на кухню. Ничего необычного в том, что мама находилась на кухне, конечно, не было. Тем страннее было мое ощущение, и оно пугало меня даже больше, чем тишина. Глупость какая-то. Стараясь отогнать неясное волнение, я встала на пороге кухни.

Мама сидела за столом, сложив руки на коленях, отвернувшись от двери, и ничего не делала. Ну, как не делала – смотрела. Смотрела в угол между плитой и старым, рассохшимся буфетом. Лица ее я не видела, но в этой странной неподвижной позе, в этом ничегонеделании было что-то неестественное. Я понимаю, если бы мама читала, тогда бы это объясняло ее молчание, погруженность в себя. Но сейчас…