— Я, конечно, не специалист, — замялся Парк, припоминая, как шеф периодически гонял его на языковые курсы, — но по ходу это чеунх.

В динамике снова раздался вежливый голос, но уже с нотками нетерпения.

— Нихт ферштейн! — отозвался Парк. — Ду ю спик общегал? Общегал! Андерстенд?

— Капитан Восс, какая встреча! — выдал обрадовавшийся голос из динамика.

— Митасфифис… Митфасофис… Тьфу, ты, блин! Трасс, приветище! — взревел счастливый Косой, едва не сломав язык об чеунх. — Какими судьбами?

— На съемки «Изгоя» еду! — отозвался Трасс. — В озвучке принимаю участие. Буду голосом дроида K2SO. На кастинге сказали, им нужен кто-то, кто умеет говорить вежливо и невозмутимо. Я подошел, хотя пришлось сильно поработать над тем, чтобы убрать чисский акцент.

— Подкинешь нас? А то движок заглох, — попросил Парк.

— Нет проблем, стыкуйтесь! — весело откликнулся Трасс, проявляя при этом настоящее чисское гостеприимство. — Мне бабушка большущий контейнер пончиков с собой напекла. Приходите чай пить!

Съемки «Изгоя 1»

На съемочной площадке планеты Венера, закиданной кучей реквизита вперемешку с нереально гигантским количеством белых Плащей, имперцев и чисса встретил…

— Это не Гарет Бэйл… — раздосадовался Парк, спрятав блокнот и маркер, приготовленные для автографной охоты.

— Всем салют! Я — Гарет Эдвардс, режиссер этого бардака, — представился человек. — А вы, должно быть, новая массовка.

— Миттʼрасʼсафис! — поклонился чисс, и видя, что человек не вкурил в набор букв, составляющих его простое имя, тут же поправился. — Трасс! Победитель слепых прослушиваний.

— Ааа! Голос имперского дроида! Давно ждем! — обрадовался Эдвардс. — Вон, видишь, там в уголке звуковики выпивают. Тебе к ним!

Трасс сделал болезненную гримасу, вспоминая, как они с братишкой Трауном во время празднованиям Нового года стреляли из рогатки эвоками в пьяных инквизиторов, которые искренне полагали, что так теперь проявляется белая горячка у адептов Силы.

— Я Косой, номер Т-1000, из «Кулака Вейдера»! — гордо рапортовал штурмовик, вытянувшись по стойке смирно и не снимая шлем, потому что в резюме он намеренно не стал указывать, что является твиʼлеком.

— Не знаю, что такое «Кулак Вейдера». Наверное, что-то из неканона, — при этих словах режиссера, Косой непонимающе вытаращил глаза. — Но теперь ты будешь у товарища Кренника на побегушках… Эээ… В смысле будешь играть штурмовиков смерти. Иди к имиджмейкерам и получай новую бронечку.

— Капитан Восс Парк, Имперский флот… — начал Парк, полагая, что это произведет нужный эффект, и его маленькую роль немного расширят.

— Отставить «капитан»! — тут же выдал Эдвардс, сдирая с пластины знака отличия лишние, по его мнению, квадраты. — Будешь этим, как его…

— Энсином? — чуть не плача, пропищал Парк, отличник боевой подготовки, краснодипломник Имперской Академии, главный «ботаник» на курсе и выпускник сразу в звании коммандера, потому что кто-то в деканате перепутал пластины с рангами.

— Прапорщиком! — захохотал режиссер. — Шутка! До прапорщика тебе надо прибавить килограммов -цать и живот вырастить!

Капитан, который за две секунды был понижен до энсина, не на шутку испугался. Последние несколько месяцев он упорно бегал в длинные изнурительные марш-броски с агентом Калласом в алкогольные магазины, что помогало поддерживать спортивную форму, и совершенно не желал приобретать пузо.

— Так, иди, вон к повстанцам. Познакомься с ними что ли? — Эдвардс явно был расстроен, что имперец не понял его гениальной шутки, но, заметив знакомое лицо, прикрытое ковбойской шляпой, шныряющее между картонными ногами АТ-АСТ, в ужасе взревел. — Кто-нибудь, выгоните Дэйва Филони со съемочной площадки! Из-за того, что он подкладывал нам свой голимый сценарий, мы уже пять раз кино переснимали!

Через некоторое время Парк и Косой вновь встретились и решили погулять и осмотреться в этом жутко интересном месте. Услышав громкие болезненные крики, имперцы вломились в большое помещение, отдаленно напоминающее тренировочный зал. Там они увидели дрожащего Чиррута Имве со здоровенным посохом в зубах, опасливо отползающего на четвереньках подальше от… губернатора Прайс!

— Аринда, ты ли это? — удивился Парк.

— Сидеть! — скомандовала Прайс Чирруту и, сделав в воздухе наикрутейший кунг-фушный пируэт, резко повернулась к имперцам. — О, приветики, траунисты!

— Госпожа губернатор, а что вы тут делаете? — Косой, облаченный во внушительную черную броню штурмовика смерти, опасливо выглядывал из-за спины Парка.

— Да, так… — губернатор застенчиво поковыряла носком пол. — Эдвардс попросил над сценами с рукопашным боем поработать. Вот пытаюсь выучить этого дрища. Представляете, он только сегодня первый раз в жизни боевой посох в руки взял!

— С-с-сила т-т-течет во мне… И я е-е-един с С-с-силой!.. — мямлил Чиррут, открещиваясь от сурового мастера боевых искусств, коим являлась Прайс.

— Так, падаван Имве! — строго обратилась к нему тренер. — Текст свой бессмысленный будешь перед очередным дублем повторять! Понял? — она посмотрела на Парка и Косого, сделав ну ооочень деловое лицо. — А вы идите! Идите и не мешайте!

Имперцы опасливо выскользнули наружу, успев заметить, как Аринда Прайс легким движением мизинца правой ноги сделала подсечку, и Чиррут Имве с криком «Мама!» рухнул на пол, получив по мягкому месту своей же палочкой.

Свернув в очередной коридор, они наткнулись на нетрезвого композитора со скрипкой, пытающегося играть и петь одновременно:

— Тааа-тааа-та-та-та-тааааа… Таааа… Та-та-та-тааааа!..

— Пилик-пилик-пиииилик! — отвечала ему скрипка с одной единственной целой не порвавшейся струной.

— Всё! Ты уволен, Уильямс! — закричал выпрыгнувший из ниоткуда режиссер Гарет Эдвардс. — Мы найдем другого композитора! Трезвого и не пьющего!

— Это называется «деканонизация», — шепнул Парк на ухо Косому, наблюдая, как гениального Уильямса выносит охрана, отняв полусломанную скрипку.

Из-за двери гримерки Орсона Кренника раздавалась жуткая ругань. Да такая, что даже Косой, выросший в обществе истинных рилотских гопников, засунул кончики лекку в ухи, чтобы не слышать непечатных слов и громогласных эпитетов.

В общем, суть истерики заключалась в том, что Орсон Батькович был категорически не согласен со сценой, где он должен был пройтись по воде и… ЗАМОЧИТЬ ПРИ ЭТОМ ПЛАЩ! Эдвардсу пришлось пойти на уступки, убрав данную сцену из полнометражного фильма. Слушая, как Кренник бесится из-за отсутствия нормального Плаща (то мятый, то слишком белый, то глаза слепит, то из ткани не той пошит, то не пафосный, то не по погоде жаркий и т.д.), режиссер хитро про себя улыбался. Орсон Кренник еще не знал, что голограмма Таркина переиграет его персонажа в самом конце киношки…

В узком кругу в небольшой кафешке, каких вообще не существует на Меркурии, актеры основных ролей обсуждали сюжет.

— Вот странно, почему на Вобани вместо нормального имперского пионер-лагеря сделали практически советский ГУЛАГ? — негодовал K2SO, попивая солярку.

— Да, меня папа еще в детстве туда отправлял на время школьных каникул, — вторила ему Джин Эрсо, рассматривая фотки имперской тюрьмы.

— Помню-помню, как ты мне всю рожу пастой измазала и завернула в простыню, сказав, что я — хаттский младенец, — ностальгически вещал Кассиан.

— А еще Скариф… — вставила автономная голограмма Таркина, — Да там отродясь никаких планов никто не хранил. И имперского архива там нет. Просто пятизвездочная планета-курорт с большущим аквапарком.

— И Иду. Да какая там может быть база? — бормотал Бодхи Рук, дрожа, как осиновый листок. — Там эти… чужие окопались. Всё их инсектицидами травят и травят, а они никак не сдохнут.

— На Джеде не кайбер-кристаллы добывают, а производят высококачественный навоз, — знающе вещал Чиррут Имве, снимая линзы и надевая крутые черные очки.

— Моим экстремистам на этой Джеде вообще делать нечего! Я по старинке на Джеонозисе окопался, — внес свою лепту Со Герера.