– Жена Цезаря, – услужливо подсказывает Марк.

Сергей удивлённо смотрит на него, потом неуверенно улыбается и продолжает:

– Когда после Большого Запрета один из Стражников провожал к пещере Обособленного, ему показалось, что за ним следят. Позже подобное повторялось несколько раз. Видели человека в лесу. Описания всегда совпадали: уже не молод, невысокий, полноватый. Вообще-то, я сейчас понимаю – похож на вашего доктора. Мы решили, что он один такой, особенный, «бродец». Тогда мы пришли к единственно возможному выводу. Вот и весь секрет.

– Подожди, – прерываю я его. – А Сава? Он-то как прошёл?

Сергей смотрит на меня с жалостью:

– Ты спрашивал, почему с вами отправили меня. Я точно не могу быть отцом твоего брата. Нужно выяснить, кто из нас… вероятно… твоя мать…

В следующую минуту я сжимаю горло Сергея. Он хрипит и закрывает глаза. Господь всемогущий, я только что убил Стражника.

Глава восьмая

Игорь

– Дышит, – с облегчением говорит Марк. – Живой.

Я не знаю, как описать своё состояние. Что-то вроде оцепенения, или вернее будет, отупение? Я сижу, обхватив голову, руками. Не может быть, чтобы моя мама и кто-то из Стражников… Кто-то из нынешних Стражников отец моего брата? Мама изменила отцу со Стражником? Я не верю. Я не могу этому верить. А чем тогда объяснить, что Сава прошёл через лес? Должна же быть какая-то причина, по которой лес пропустил его!

– Ты так легко поверил в то, что отец врача Стражник, – говорю я себе.

– Я не знал его мать, – сам же отвечаю себе я. – А свою маму я знаю. Я не допущу такой мысли, я не унижу нашу семью подозрениями, клянусь памятью своих родителей, что выясню правду.

– Я понимаю твоё состояние… и не сержусь, – говорит пришедший в себя Стражник.

– Заткнись, – прерываю я его. – Мне не нужно твоё прощение. Я готов ответить за свой поступок по возвращению домой. Мне не нужна жалость Стражника. Тушим костёр. Дальше идём до темноты без привалов.

И никто мне не возражает. Где ты, Марина?

***

Мы идём уже несколько часов. Периодически каждый из нас достаёт из своего рюкзака термос, чтобы согреться глотком горячего чая. Сейчас санки впереди себя толкает Марк. Все устали, но я упрямо не хочу останавливаться. Я злюсь на всех: на себя, Стражника, Саву и даже Марка.

Внезапно откуда-то слева раздаётся протяжный вой. Волки. Я пугаюсь и вздрагиваю от неожиданного сюрприза Живого леса. Хотя…  Мы же в лесу, почему бы здесь не быть волкам. Только, как в таком случае по этой треклятой тропе ходили Обособленные? И как прошёл по ней Сава? Или он летел? А если Марина с доктором нарвались на волков? Она – Сорока, она сможет улететь… Но она больна…

– В лесу есть волки? – испуганно говорит Стражник. – Мне об этом не сказали.

– Вообще-то, может быть и есть, – отвечаю я с раздражением, пряча испуг, куда подальше. – Никто же вглубь не ходил, чтобы утверждать со стопроцентной точностью. Когда Сава полгода назад сообщил, что прошёл тропой Обособленных, про волков он слова не сказал, – добавляю я уже спокойнее, для Марка.

– Ваши тоже не упоминали, – опасливо произносит Марк, обращаясь к Стражнику. – Сава только про говорящие деревья говорил, – это уже ко мне.

И тут вопрос о волках отпадает сам собой, потому что из-за деревьев показываются они. Волки. О которых никто никогда не упоминал.

Их шесть штук. Серые, оскалившиеся, со вздыбленной шерстью на мощных загривках, мечта любого заблудившегося в лесу грибника.

Они подходят, сверкая острыми желтоватыми клыками. Бежать? Не имеет смысла. Эх, если бы могли обратиться в сорок! Но Стражник же сквозь землю не провалится, чтобы предоставить нам такую возможность. Мы пятимся, волки наступают. Спина упирается в дерево. Деревья. Наши зловещие охранники.

– Лезем! – шепчу я, как будто боюсь, что волки услышат меня и помешают.

Но парни и сами догадались. Тем более альтернативы так или иначе нет. И мы забираемся на деревья. Рюкзаки мешают, но снимать их просто нет времени. Наши недавние враги – деревья – в этот раз спасают наши юные жизни. Озлобленные животные лязгают челюстями, упустив своих жертв. А потом, повинуясь воле вожака (он крупнее всех остальных) укладываются под деревьями.

Проходит пара часов. Мы продолжаем сидеть на деревьях, волки продолжают лежать под ними. Спокойные, ленивые, зевающие животные, терпеливо охраняющие свою будущую пищу, то есть нас. Я весь заледенел, если волки не уйдут, этой ночью нам суждено погибнуть. Мы просто умрём от холода на этих проклятых, Сорокой забытых, деревьях.

На лес неумолимо опускается ночь. С большим трудом мне удаётся достать фонарик из рюкзака. Хорошо, что я предусмотрительно положил его туда, а не бросил где – то в санях. Замёрзшие батарейки работать не хотят, приходится доставать их и греть своим дыханием. Я направляю луч на волков. Лежат. И не холодно им?

– И не холодно вам? – ору я волкам охрипшим от мороза голосом.

– Вас дети дома что ли не ждут? – кричит Марк в свою очередь.

И тут, как будто вспомнив об оставленной дома семье, самый крупный из зверей – вожак – встаёт на лапы и убегает в темноту, перед этим протяжно повыв не на Луну, на деревья. За ним медленно, не спеша, оглядываясь, следуют остальные волки. Но ещё около часа мы сидим на деревьях, пока холод, оказавшийся сильнее страхе, не сгоняет нас вниз. Мы разводим костёр.

– Они не вернутся, как вы считаете? – спрашивает Стражник с дрожью в голосе.

– Будем надеяться. Но нужно быть начеку, – отвечаю я, запрятав раздражение, он и так напуган, чтобы ещё и от меня выслушивать. – Давайте поедим.

– Столько времени потеряно из–за этих волков, – вздохнув, Сергей заводит привычную волынку после ужина.

– Ложитесь спать, – останавливаю я его. – Завтра будет утро. Завтра и выслушаем твои сказки о потерянном времени. Рано ещё наматывать сопли на кулак. «Я не привыкла размазывать сопли по крыльям». – сказала Марина. Увидимся ли мы с ней ещё?

Мои спутники укладываются на тропу возле самого костра. На своеобразные лежанки, сделанные ими самими из веток деревьев. В спальные мешки залезть никто не решается, боясь не успеть выбраться из них при повторном появлении грозных лесных хищников.

Все спят, а я смотрю на огонь. Картинки минувшего тревожного дня мелькают перед моими глазами. Я прислушиваюсь к каждому шороху. И мне, как и моему брату, начинает казаться, что деревья разговаривают со мной.

Они говорят о том, что завтра наступит новое утро. Возможно, боль ушедшего дня в нём станет меньше. Возможно, с рассветом всё будет по-другому. Простятся обиды, молитвы долетят до небес, успокоится мятущаяся душа. Разум сложит великолепную картинку из кусочков паззла. И останется только прожить новый день, ясный и яркий. Возможно, когда-нибудь случится и такое. Главное знать. Всегда знать, что новое утро непременно наступит. Оно всегда так поступает. У утра тоже есть свои правила. И не надо сегодня, пожалуйста, говорить об исключениях.

Глава девятая

Игорь

Ночь прошла быстро и на удивление спокойно. Под утро даже мне удалось немного поспать.

Мы идём дальше, постоянно оглядываемся по сторонам и прислушиваемся к каждому доносящемуся до нас звуку. Мысль о том, что мой брат может быть сыном Стражника не даёт мне покоя. Я стараюсь не забивать себе голову плохими мыслями, но это занятие является абсолютно бесполезным, ибо она сама забивается. В мысль о Саве красной горящей нитью вплетается мысль о Марине и подлом докторе. Враче, простите. Прибавьте к этому новообретённый страх волчьего нападения.

Марина больна. Зачем врач похитил её, какую цель он преследует? Если предположить, что в нём и в самом деле есть доля крови Стражника, то на чьей стороне он играет? Стражников? Сорок? Своей собственной? Больше всего на свете сейчас мне хочется вернуться домой и каким-нибудь образом вытрясти правду из Стражников. Всё меньше и меньше верится в то, что наш поход может завершиться удачей. Стражники найдут причину, чтобы уничтожить Сорочье Царство. Только бы добраться до территории Обособленных. А там …