Девушка после долгих и мучительных раздумий рассказала односельчанам о горном источнике. Они забрались на гору и прорубили в нём такое большое отверстие, что вода хлынула из него мощным потоком к их деревне.

Горный дух рассвирепел. Он придумал страшное наказание для Чан Фамэй:

«Скорчился дух от ярости, закричал:

Я повелел тебе не рассказывать о воде, а ты, негодная, ослушалась. За это я посажу тебя под скалу и пущу сюда воду, пусть падает с высоты на твою голову!

А девочка ему в ответ:

– Ради счастья людей я готова на всё» (КНС. С. 114).

Горному духу не удалось осуществить свой замысел. В борьбу с ним вступил чудесный помощник девушки. Он обхитрил горного духа. Вместо Чан Фамэй он поставил под водопад её каменную скульптуру. Горный дух был так глуп, что не сумел отличить эту скульптуру от живой девушки.

Победа чудесного старика в этой сказке над горным духом свидетельствует о демифизации этого духа. Он в ней – не всесильное божество, а одураченное сказочное чудовище. Тем самым он ставится в один ряд с другими чудовищами, которые нередко встречаются в сказках.

В реальное существование таких духов сказочники, в отличие от мифотворцев, уже не верят. Горный дух для них – не мифический герой, а один из отрицательных сказочных персонажей. В русских сказках подобных персонажей больше, чем в китайских. Самые злобные среди них – Змей Горыныч и Кощей Бессмертный (о русских сказках см. подробно в моей книге: «Картина мира в сказках русского народа. СПб.: Алетейя, 2017). В китайских народных сказках в роли глупых, жестоких и жадных отрицательных персонажей выступают по преимуществу императоры и мандарины.

По отношению к чуду мифическое сознание коренным образом отличается от сказочного. Если для последнего чудеса, изображаемые в сказках, – игра фантазии, то для первого – по выражению А. Ф. Лосева, «подлинная и максимальная конкретная реальность» [Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М., 1990. С. 397).

В книге «Диалектика мифа» А. Ф. Лосев писал: «С точки зрения самого мифического сознания ни в коем случае нельзя сказать, что миф есть фикция и игра фантазии. Когда грек не в эпоху скептицизма и упадка религии, а в эпоху расцвета религии и мифа говорил о своих многочисленных Зевсах или Аполлонах; когда некоторые племена имеют обычай надевать на себя ожерелье из зубов крокодила для избежания опасности утонуть при переплытии больших рек; когда религиозный фанатизм доходит до самоистязания и даже до самосожжения; – то весьма невежественно было бы утверждать, что действующие тут мифические возбудители есть не больше, как только выдумка, чистый вымысел для данных мифических субъектов. Нужно быть до последней степени близоруким в науке, даже просто слепым, чтобы не заметить, что миф есть (для мифического сознания, конечно) наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность. Это не выдумка, но – наиболее яркая и самая подлинная действительность» (там же. С. 396).

Наибольших успехов в чудотворчестве достигли боги. Но они – заключительный этап в истории мифического сознания. Его можно назвать теизацией. К нему его вели три пути – фетишизм, тотемизм и анимизм.

Под фетишизмом в религиоведении понимают приписывание тем или иным предметам чудотворных особенностей. К таким предметам древние китайцы относили, в частности, камни. В одном из средневековых памятников китайской письменности читаем:

«В уезде «Гора Хэн» есть гора… На её северном склоне каменная пещера. Если углубиться в неё на сто шагов в северном направлении, то [увидишь] там два больших камня, находящихся на расстоянии примерно 1 чжана друг от друга. В народе говорят, что один из этих камней – камень света (тепла, ян), а другой – камень тьмы (холода, инь). От них зависит, будет ли дождь или вёдро. Если бить кнутом камень света (тепла), то пойдет дождь. Если сечь камень тьмы (холода), то будет вёдро… к юго-западу от горы в области Иньлинь есть озеро. На берегу озера есть камень-бык. Люди приносят ему жертву. Если наступает засуха, то убивают быка, его кровь смешивают с землёй и обмазывают обратную сторону камня-быка. Когда жертва принесена, Небо посылает большой дождь» (Яншина Э. М. Формирование и развитие древнекитайской мифологии. М., 1984 (сокращённо – Янш). С. 33).

Как видим, камням, о которых здесь идёт речь, приписываются чудотворные свойства. С помощью обрядовых действий над ними, люди вызывали благоприятные для них изменения природы.

Как прекрасно показала Э. М. Яншина, в качестве фетишистских предметов китайцы использовали как продукты природа (горы, реки и т. п.), так и продукты культуры (колокола, барабаны и др.). Все они воспринимались как чудесные предметы. От них ждали чудес, связанных с прекращением засухи, получением хорошего урожая и т. п.

Особое почтение китайцы испытывали к священным горам. Чтобы они творили чудеса, им приносили жертвы – участки земли, животных, свечи, сделанные из трав, и др. Э. М. Яншина в связи с этим пишет:

«Горам, как можно видеть из приведённых сообщений, приносили жертвы по разным поводам. В одних случаях у горы просят дождь, в других – урожай, в третьих – прекращение ветра, в четвёртых – благодарят за победу и т. д. Такая полифункциональность в культе гор представляется архаической чертой, тесно связанной с их фетишистской природой. Впоследствии эта полифункциональность горы-фетиша переносится на богов гор. В этой связи интересно следующее сообщение «Цзоч-жуань»: «Если начнётся засуха, мор, эпидемия, то возжигают жертву богам гор и рек»» (Янш. С. 36).

Под тотемизмом в религиоведении понимают веру людей в чудесное рождение далёких нечеловеческих предков их родов, племён, народов.

В качестве предков – тотемов – у некоторых народов выступали явления физической природы (звёзды, гром, радуга, дождь и т. п.) и растения (бамбук, пальма, сосна, берёза и др.). Однако чаще всего в качестве тотемов выступали животные.

Исследованию животных тотемов посвящена книга 3. П. Соколовой «Культ животных в религиях» (М., 1972). Из этой книги мы можем узнать, в частности, что многие сибирские народы (ханты, селькупы и др.) вели своё происхождение от медведя, волка, зайца, гуся, журавля, щуки, лягушки и т. д.

«Тотемизм, – писала 3. П. Соколова, – отличается от других форм почитания животных тем, что он не является формой поклонения животным в прямом смысле слова. Тотем – не божество, главное в тотемизме – вера в родство с ним. На вопрос: «Кто ты?» – член тотемической группы отвечает: «Я – волк», «Я – кенгуру» и т. п. Из этого вытекает ещё одна черта тотемизма: тотемическая группа называется по имени тотема-животного (Люди кенгуру), птицы (Люди эму), насекомого (Люди длиннорогого жука)» (указ. соч. С. 20).

Кажется, нет ничего более нелепого, чем тотемизм. Как это можно возводить происхождение людей к животным? А между тем в тотемизме, хотя и в фантастической форме, отражены реальные черты мировой эволюции. Люди в действительности произошли от животных (правда, лишь от одного их вида – австралопитеков), которые вместе с растениями – результат долгой эволюции живой природы, произошедшей из мёртвой.

Тотемические представления в древнем Китае были чрезвычано распространены. В «Бамбуковых анналах» (прибл. III в. до н. э.) рассказывается о таких чудесных рождениях:

«Мать [Шаохао]… увидела… как радуга опустилась в озеро Цветов. Во сне ей приснилось, что она совокупилась [с нею]. Почувствовала себя в тягости и родила Шаохао» (Янш. С. 40).

По более поздней версии, Хуаньэ, мать Шаохао, родила будущего владыку Запада не от радуги, а от юноши-звезды: «В те времена жил один юноша, выделявшийся среди обычных людей и называвший себя сыном Бай-ди – Белого императора. В действительности то была звезда, которая ярко светит по утрам на востоке неба и называется Циминсин – Венерой» (Юань. С. 65).