========== 1 ==========

В тишине навек опустевшего дома юноша, навсегда застывший в своей молодости, ночь за ночью бродил по пыльным, заросшим паутиной комнатам, словно призрак, лишённый покоя. Возможно, он и был таким призраком – уже давно, хотя сам того не сознавал.

«Тебе нужно познать новое время, чтобы научиться в нём жить», - так ему говорили. И он, как мог, постарался впитать в себя все знания, которым располагал новый мир, все открытия учёных, познать все науки. И тем не менее, оставался чужим, отгороженным от жизни невидимой стеной.

Никто не мог обвинить его в недостатке упорства, твёрдости характера, умения держать себя в руках. Благодаря упорству он возвысился над себе подобными, которые питали к нему страх, смешанный с благоговением и едва ли не обожествлением – но среди этой толпы он оставался одиноким.

А сейчас толпы в этом доме нет и никогда больше не будет. Он один, а потому может хотя бы попытаться сбросить маску безжалостного чудовища…

Нет! Ему никогда не избавиться от этой маски, потому что он и есть чудовище. Он стал им давно, когда на его глазах сгорел его любимый наставник, а враги, называвшие себя Детьми Сатаны, силой и жестокостью принудили его стать одним из них.

Дети Сатаны умели читать мысли, а потому он боялся думать о наставнике, изгонял из мыслей все воспоминания об учителе – а за всю его жизнь только эти воспоминания и были светлыми! В остальных были лишь темнота, страх и унижение. Его советчики воображали, будто ему могут помочь книги, написанные умными и образованными людьми современности – но откуда этим советчикам знать, что может произойти с твоей душой, если ты вынужден был веками запрещать себе думать о хорошем? Вообще о чём-либо хорошем? И что, если тот, ради кого ты принёс эту жертву, как выяснилось, благополучно существовал всё это время вдали от тебя, зная, что ты жив, зная, что с тобой и где ты, но даже не пытаясь вернуться, не пытаясь тебя спасти?

Нет, конечно же, его советчики этого не понимали. А вот умные учёные люди однажды поняли и написали много разных книг по медицине. Они ведь теперь разбирались не только в болезнях тела, но и души – а потому и для постигшего его несчастья придумали длинное, умное и красивое слово на латыни. А заодно объяснили, почему такие, как он, не могут измениться.

О тех, чья душа не способна была измениться, знали и не столь учёные люди, даже те, кто не читал умных книг. И придумали для их обозначения более простое слово, всего из шести букв: маньяк.

Арман не читал больше книг ни по медицине, ни по каким-либо другим наукам. Он вообще не читал больше книг. Просто бродил по бывшему Театру вампиров, не видя ничего перед собой, иногда, когда был совсем уж голоден, вылезая поохотиться – и каждый раз видя в глазах жертвы ненависть к своему убийце. А любви он не находил нигде и не найдёт уже никогда.

Мариус оказался предателем и бросил его на произвол судьбы. Луи, чьё сердце, казалось, было способно любить сильнее и искреннее, чем сердце любого другого вампира, после событий в Париже словно бы вообще утратил умение чувствовать – и виноват в этом был он, Арман. Лестат, которого он ждал так долго, так надеялся на его возвращение, пересёк океан только за тем, чтобы отпить его крови – а сам Арман был ему не нужен!

И причина была не в них, а в Армане. Именно он не был нормальным, именно он никогда не сможет свернуть с пути зла – а потому ему нельзя надеяться ни на чью любовь. Таковы законы мира.

Так, бродя без цели по заброшенному театру, он случайно оказался в собственных бывших покоях. Несмотря на грязь, пыль и паутину, там ещё сохранились остатки былой роскоши и красоты. Была там и картина, которую сам Арман написал в те далёкие времена, когда ещё во что-то верил. Девушка, невыразимо прекрасная, одетая в лёгкую тунику, какие носили в Древней Греции, с небесно-голубыми глазами, с улыбкой протягивала руки к зрителю, словно желая обнять. Только её не пугала навеки изувеченная душа Армана, только она, его собственное создание, неспособна была его предать.

Внезапно Арман сдёрнул со стены картину, прижал к груди. Он хочет быть там, внутри картины, где хорошо и где его можно любить! Возможно, если он будет смотреть на эту картину долго-долго, она и в самом деле станет реальностью, а прежняя реальность перестанет существовать?

Две кровавые слезы скатились по его щекам, упали тяжёлыми каплями – и Арман по-настоящему испугался, что эти отвратительные кляксы испортят чудесный добрый мир по ту сторону рамы! Однако с картиной не произошло совершенно ничего, словно она была неуязвимой для горя и бед. Лишь присмотревшись, Арман понял, что кровавые капли попали на раму, оставив целым и невредимым само полотно.

- Ты ведь обязательно пришла бы ко мне, если бы могла? – прошептал он девушке. – Ты ведь меня любишь, правда? Каким бы я ни был, что бы ни писали обо мне профессора в своих трудах? И ты… никогда-никогда меня не предашь, ведь верно? Не предашь…

Утерев слёзы, он склонился к картине и нежно поцеловал губы девушки.

И сразу же пришло решение. Если он не может последовать за чудесной красавицей в её нарисованный мир, остаётся только самому привести её сюда.

========== 2 ==========

Очень скоро бывший театр вновь преобразился. Его стены и полы безупречно сверкали, нигде ни соринки. Книги по естественным наукам покинули полки шкафов, сменившись книгами по механике, корешки которых украшали фамилии самых прославленных мастеров разных времён. Если бы этот квартал был обжитым, наверняка обитатели окрестных домов возмущались бы скрипом, скрежетом и прочими шумами, которые гораздо чаще можно услышать в мастерской, чем в театре. Но люди уже давно разъехались кто куда – за окрестностями бывшего Театра вампиров закрепилась недобрая слава.

А потому Арман мог работать ночь напролёт, не думая об осторожности или маскировке. Изучив как следует найденные в книгах чертежи и создав на их основе свои собственные, он, казалось, забыл обо всём на свете, кроме своей безумной попытки ухватить мечту и оставить её при себе.

Куклы-автоматоны были изобретены уже давно, но его творение должно было стать шедевром из шедевров. Механическая имитация человека, призванная сопровождать его в вечности, должна была сочетать в себе умения самых знаменитых автоматонов, когда-либо созданных смертными, и даже превосходить их в этих умениях. Она должна была открывать и закрывать глаза и рот, двигаться грациознее любой живой танцовщицы, уметь написать любую фразу на любом из европейских языков, играть на любом музыкальном инструменте, и самое главное – она должна была уметь говорить и отвечать собеседнику. Так, чтобы сам мастер мог принять своё творение за живое существо и поверить словам, произнесённым искусным механизмом!

Лицо куклы в точности повторяло лицо девушки с портрета, словно тот был с неё написан. А вот одежду пришлось подобрать по нынешней моде: не дело прогуливаться по улицам Парижа в компании дамы, одетой как древняя гречанка!

Когда были изготовлены голова, лицо и волосы, Арман совсем потерял покой. Если бы ему не были нужны силы для работы – он бы и охотиться перестал, чтобы не расставаться даже ненадолго со своей возлюбленной, которой в мыслях давно дал имя: Элиза. Почему Элиза? Неизвестно. Возможно, имя пришло к нему во сне, возможно, просто очень ему нравилось… а возможно, девушку в самом деле так и звали.

- Только ты и я, Элиза, - шептал он, нежно проводя рукой по волосам механической куклы. – И если ты будешь со мной, мне не нужен больше будет никто в целом свете. Вампиры и люди вероломны, а ты мне верна, и я об этом знаю. Мы уже сейчас друг друга любим, верно, милая? А когда ты сможешь ходить и говорить, я возьму тебя за руку и так, не отпуская, проведу тебя по улицам всего Парижа, всех городов, мы посетим все балы, все театры – и везде тобой будут восхищаться! И всё же я восхищаюсь тобой больше всех, и ты об этом знаешь.