Торин увидел своих племянников не раньше следующего утра, когда те, наглотавшись обезболивающего, еле волоча свои хромающие ноги, спустились на завтрак. Повисла долгая, тревожная пауза, во время которой Торин медленно переводил взгляд от одного племянника к другому, щепетильно разглядывая каждую ссадину, синяк и припухлость. Ещё ни разу в жизни он не видел их такими избитыми, хотя те и частенько дрались, особенно в свои школьные годы.

— Что всё это означает? — выдерживая спокойствие, спросил он, кивая на стулья. Стоять им, конечно же, было тяжело.

Кили взглянул на брата, как бы говоря, что сам обо всём доложит, но Фили, который уже не мог держаться на ногах, со стоном опустился на свой стул и вытянул их под столом. Он чувствовал себя гораздо ужаснее, чем вчера, ведь запал выветрился, а боль осталась. Каждая клеточка тела ныла от неё.

— Не смотри так на нас, Торин, мы не могли поступить по-другому, — младший брат тоже сел на своё место.

— Хотели вернуть Трандуила? — Торин мрачно посмотрел на него, ничуть не сомневаясь в последующем ответе, ибо вопрос был, по своей сути, риторическим.

— Да, — распухшие губы Кили еле шевелились. — Ты уже в курсе?

— Он ушёл туда по своей воле. Соскучился.

— Нет! — Кили даже вскочил с места, отчего в ноге что-то хрустнуло, и он с болезненным стоном опустился обратно. — Нет.., — произнёс уже чуть тише, ибо лицо всё ещё кривилось от муки. — Они его заставили. У меня они требовали деньги в обмен на то, что оставят его в покое.

Торин спокойно сделал глоток кофе из своей кружки и со стуком поставил её на место.

— Надеюсь, ты не дал их им.

Полувопрос-полуутверждение, но Кили уже потупил взгляд, зная, что правда дяде ой как не понравится.

— Дал, но..

— Сколько?!

Замявшись, Кили колупал пальцем зазубрину в столешнице.

— Сколько, я спрашиваю?! — рявкнул Торин, так, что тот вздрогнул, а вместе с ним и Фили.

— М-много.

Послушался шумный раздражённый выдох, но, к счастью, этим всё и ограничилось.

— Понятно.

— Пожалуйста, Торин, сделай что-нибудь! — отчаянный выкрик племянника заставил вздрогнуть его на этот раз. — Они заставляют его заниматься проституцией!.. Он.. он не хочет. Они сломают его, понимаешь?.. Вдруг он.., — фраза оборвалась на полуслове, ибо Кили было страшно даже произнести это вслух.

Торин молчал, задумчиво уткнув взгляд в стол.

— Только представь себя на моём месте! А на его.. представь!

— Так кто вас так разукрасил?

— Это люди хозяина клуба и его сын, — ответил Фили. — Но мы им тоже жару задали, ты не сомневайся.

— Да я и не сомневаюсь, — буркнул Торин. — Чёрт знает, что творится.

— Я бы никогда к тебе не обратился, если бы не был в тупике, — Кили шмыгнул своим распухшим носом.

— Ты и сейчас не хотел, это я тебя уговорил, — возразил младшему брату старший.

— Да, это правда. Так что? Ты поможешь?

Торин молчал ещё с секунду, но затем ответил, отставляя от себя кружку:

— А что ты сделал, когда я просил тебя не крутить шашни с проституткой, да ещё и с парнем?

Вновь опустив голову, Кили молчал.

— Я привёз его к нам в дом под твою ответственность, — продолжил дядя, выдавливая из глубин души племянника чувство вины, — хотя я знал, что с такими людьми, падшими, бессовестными, связываться нельзя. Это жестокий бизнес. А вы ещё и засветились в газете, так получите.

— Ты отказываешься, да? — упавшим голосом произнёс младший племянник, поднимая безжизненный взгляд и глядя на невидимую точку перед собой.

— Я хочу, чтобы ты понял, что у меня нет ни одной причины помогать вам.

— Так я и знал..

— Я получил в последнее время много предательств со стороны близких мне людей.

— Мне жаль..

— Этот ваш Трандуил тоже не сделал ничего, чтобы избежать связи с тобой. с обоими вами.

— Но мы..

— Он узнал о своём прошлом и всё равно не ответил отказом, хотя мог понимать, что навлечёт собой беду.

— Он не мог знать..

— Какой-то преступник побывал в нашем доме, полном важных и ценных бумаг. Может быть, не единожды.

— Это не его вина..

— Я допустил серьёзную ошибку, привезя его в наш дом. Мной двигали, может и благородные, но опасные чувства, за что я и поплатился, за что поплатились и вы.

— Всё, я понял..

— Сегодня не ездите на работу, вызовите доктора, пусть осмотрит.

— Так ведь сегодня планёрка, — возразил было Фили, но Торин пригвоздил его взглядом.

— Я что, не ясно выразился?

— Всё ясно, — вскинул ладони старший племянник.

Кили сидел, как в воду опущенный. Он чувствовал, что сердце растрескивается внутри и раскалывается крупными сколами. У него не было сил продумывать новые планы по спасению Трандуила, но этим непременно нужно было заняться в ближайшее время. И нет, он не чувствовал себя виноватым перед дядей. Только перед Трандуилом, потому что не смог его защитить. А ещё немного перед Фили за то, что тот пострадал из-за них. Но за любовь ему стыдно не было.

Торин сидел за своим столом и пытался сосредоточиться на проверке документов, которые ему предстояло подписать. Он хмурился, смотрел на чёрные расплывающиеся перед глазами буквы и цифры, тёр веки, пытаясь вернуть мысли сюда, в этот кабинет. Напрасно. Они блуждали где-то снаружи здания.

Когда зазвонил мобильник, он повернул голову, заглянув в экран. Горела надпись «Смауг».

А этому что понадобилось?

— Слушаю, — сказал Торин, проведя пальцем по экрану.

— Дубощит, приезжай ко мне. Без промедления, — чуть требовательно заявил голос.

— Опять накурился и ждёшь меня, чтобы покрасоваться?

На том конце наигранно тяжело вздохнули.

— Важное дело, Дубощит, ну же, не заставляй меня упрашивать тебя.

Торин взглянул на стопку бумаг, требующих его подписи, перевёл взгляд на окно, где за двойным стеклопакетом гудел город. Побарабанил пальцами по столешнице. Всё одно. Хуже на душе вряд ли может быть.

— Хорошо. Приеду. Но, Дракон, если я только увижу тебя в непотребном виде..

— Не станешь меня потреблять? — усмехнулся тот.

— Смешно, — сухо ответил ему Торин. — Выезжаю.

В кабинет постучали, дверь открылась и вошёл Ори с бумагами в руках.

— Эм.. Торин, нужны твои подписи.

Руководитель взглянул на него мрачно и недружелюбно, так, как смотрел с тех пор, как узнал о его ориентации.

— Я уезжаю.

— Но Торин, — растерялся молодой человек, — это срочно.

— Я сказал, что уезжаю, — Торин отодвинулся от стола, встал, стянул со спинки свой пиджак и пошёл к выходу из кабинета.

Ори так и смотрел ему вслед потеряно и опечалено. Он не мог продолжать дальше свою работу без этих подписей.

Задержал секретарь, задержал Двалин, Балин задержал. Слишком долго путался в рукавах пальто, торопясь, словно поездка к Смаугу имела какую-то важность. Шарф никак не хотел свисать концами ровно. Обронил перчатку по пути из лифта. День был отвратительным.

Город удерживал пробками, сгрудившимися автомобили в одну сплошную кучу. Гудки, мелодия гитарных струн из динамиков, лай собак, гомон и шум — всё смешалось и превратилось в какофонию.

Когда Торин добрался до офиса Смауга, его череп разваливался на куски. Да и одно то, что от звонка Смауга до того, как он пересёк порог его приёмной, прошло часа два, это раздражало и омрачало ещё больше.

В который раз нагрубив его секретарше, наконец-то он вошёл в его кабинет и увидел сидящим за своим столом, как это ни странно, но даже печатающего что-то за компьютером.

— Сегодня на город упадёт снежная лавина, раз Дракон работает, — угрюмо произнёс Торин вместо приветствия, и Смауг поднял на него глаза.

— А, я думал, что ты уже не приедешь, — он тепло улыбнулся, так, словно Дубощит был его лучшим другом.

— Я не хотел, — честно признался тот.

Смауг сделал приглашающий жест рукой. Шумно выдохнув, Торин двинулся к нему. Чёрт бы побрал этого ублюдка.