— А что там за люди приходили к ней? — сломал тишину Фили, двигая свой стул поближе к стулу брата и заинтересованно глядя на него. — То есть, к нему?
Кили пожал плечами.
— Не знаю я, но это из клуба, потому что я сам там был, чтобы выяснить хоть что-то о его семье. Пришлось сказать о том, в какой клинике он лежит, а сегодня уже кто-то приходил в палату и выложил всю правду о том, кем он работал. Я виноват, и к тому же теперь ему угрожают, требуют выписаться,. наверное, чтобы поскорее приступить к работе. Я обязан помочь ему и сделаю это, чего бы мне это не стоило.
Лицо Фили вытянулось от неприкрытого изумления.
— Ты ездил в клуб один?
Старший брат был немало удивился безрассудству младшего. Безрассудству и смелости. Его братишка, несерьёзный и ветреный, казался сейчас совсем взрослым, взявшим на себя ответственность за чью-то судьбу. Это походило больше на сон, чем на реальность. Когда же он успел так измениться?
— Да. И поеду завтра снова, потому что хочу поговорить с хозяином клуба о Лесной Фее. Что можно сделать для того, чтобы Трандуилу больше не пришлось туда идти. Может, он скажет свои условия. Или просто отпустит.
Фили вздохнул, покачав головой и ощущая, как беспокойство сворачивается внутри него клубком.
— Это может быть опасно, бро. Я поеду с тобой.
====== Часть 10 ======
Торин дёрнул за ручку двери и шагнул в палату к Лесной Фее, воззрившись на неё мрачно и пристально. Да, этот человек уже совсем не напоминал эффектную и блистательную проститутку, способную одним взглядом воспламенить всё похотливое, что есть в человеке. Теперь это был обычный парень, каких тысячи по городу ходят, и глядел он на гостя с напряжённой обеспокоенностью, а вовсе не с вульгарным вызовом, как раньше. Казалось, такая Фея только и ждала негатива, что непременно должен политься в её сторону — в глазах читалась опаска.
Естественно, Торин понимал, что миролюбивым он не выглядит, да он и не хотел так выглядеть, надеясь вывести дрянь на чистую воду. Как его ни отговаривал Радагаст, как ни убеждал повременить с разговором, но ничто не могло его пойти на попятную. В руках он крепко сжимал результаты консилиума. Они были подписаны лучшими докторами города, и Торин сам лично ознакомился с каждым выводом, прочитав все листы до одного. Однако ни один из врачей, — пусть даже большая их половина была докторами наук, — не давал стопроцентной гарантии, что амнезия являлась подлинной, хотя каждая бумага была украшена их витиеватыми подписями о том, что это так. Лесная Фея может сколько угодно дурить специалистов, его племянников, но его самого она обмануть не сможет. Вряд ли там есть ум, только хищная, мелочная хитрость.
— Помнишь меня? — сурово спросил он, глядя на Фею исподлобья.
Лесная Фея медленно покачала головой в отрицании, не отрывая от Торина испуганных зелёных глаз.
— Ладно.. пусть так. Я Торин. Дядя тех шалопаев Фили и Кили, которых ты уже имел счастье здесь лицезреть. А ты значит..
Едва он произнёс своё имя, брови Феи чуть заметно нахмурились и взгляд заволокло задумчивостью, будто его обладатель пытался что-то отыскать в своей памяти. Да-да, пусть напускает на себя потерянный вид, да только это никоим образом не поможет.
— Трандуил.. так мне сказали.., — опуская глаза на свои чинно лежащие руки, ответил пациент, и настала очередь Торина хмурить брови. — Мы не были с вами знакомы? Вы хотите, чтобы я выписался?
От прежней Лесной Феи, заигрывающей, кокетливой, плотоядной и алчной ничего не осталось. Скорее бы он подумал, что это совсем какой-то другой человек, хоть и похож. Не было дерзости, язвительности в глазах. Льда и заносчивости. Неужели такая талантливая игра? Тогда, бесспорно, Бродвей должен рыдать в три ручья, что потерял великого актёра. Скольких провела вокруг пальца эта бесстыжая дрянь?
— Почему ты так решил? С чего ты взял, что я пришёл подгонять тебя с выпиской?
— Мы же.. с Фили больше не.. пара.
На лице было столько замешательства, что Торин волей-неволей ощутил нелепое сочувствие, хотя не хотел этого. Вместо того, чтобы обличить эту особь во вранье, он просто начинает её жалеть. Браво, Торин, до чего ты докатился. Это пора было заканчивать, а то чары лжеца начинают затмевать разум, что очень и очень плохо.
— У меня в руках результаты консилиума, на котором ты сегодня присутствовал, — Торин взмахнул листами бумаги в прозрачной папке. — Специалисты пришли к единому мнению, что никакой амнезии у тебя нет.
Конечно же, это был самый настоящий блеф, но ему так хотелось узнать, как Лесная Фея станет изворачиваться, если поставить вопрос ребром. Что будет говорить и что предпримет. Хотя, судя по её широко распахнутым глазам и недоумевающему взгляду, стратегию такого поворота она уже продумала заранее.
— Этого не может быть. Я правда ничего не помню, — растерянный, несмелый тон голоса рассекал нервные волокна, и Торину снова сделалось жаль глупую особу. Хотелось пойти и сунуть голову под кран, чтобы привести себя в чувство. Он вовсе не ощущал к ней никакого негатива сейчас, а только гневался на самого себя — стольких оппонентов при переговорах на чистую воду вывел, а тут не может справиться с какой-то проституткой, у которой, он готов был спорить, мозг с фундук.
— Мне рассказали, что здесь появились проблемы, — раздражённо промолвил он. — Странные типы приходят, нарушают покой клиники. А приходят они непосредственно к тебе.
Отвернув лицо, Фея медлила с ответом и с маниакальной тщательностью расправляла складки на пледе своими длинными пальцами. Кажется, они дрожали. И сам весь её вид был настолько уязвимый, что Торин, к своему раздражению, снова не почувствовал ничего другого, а только искреннее, глубокое сочувствие.
— Я не знаю, что сказать.. прошу прощения.. Я сейчас же позову доктора, чтобы сказать ему, что выписываюсь.
Брови взметнулись вверх. Где же взгляд с вызовом? Где нахальные слова с усмешками и ужимками? Неужели этой особе действительно отшибло память, да так, что совершенно преобразило, из распутной хабалки превратив во вполне учтивого, скромного молодого человека? Нет, этого не может быть. Это всё гнусное, жалкое враньё. Нужно было давить, пока не сдастся.
— Доктор не поможет тебе. Как ты понимаешь, перспективы у тебя не очень радужные, — произнёс он, делая голос как можно более жёстким и безразличным. — Будешь настаивать на амнезии, тебя отправят в психушку, поскольку у тебя нет документов, а о твоих родственниках ничего неизвестно. Доктор Радагаст говорит, что такую амнезию лечат гипнозом. Вот этим в психушке и займутся. Но есть ещё второй вариант. Ты берёшь себя в руки и вспоминаешь всю свою жалкую, никчёмную жизнь, и после этого, скорее всего, вернёшься обратно в бордель. Вряд ли тебя отпустят оттуда так легко.
Взгляд Лесной Феи мгновенно потух, будто Торин проткнул её словами, нанеся смертельную рану. Плечи поникли, глаза заволокло пеленой печали. Тяжело сглотнув, Торин ещё сильнее посуровел, пристально изучая поведение Лесной Феи и всё ещё не понимая его мотивов. Разве раньше она сдавалась вот так, без боя? Почему сейчас принимает то, что ей говорят, и только ждёт новой порции обидных слов, словно так быстро могла свыкнуться к осуждению? Сейчас она.. или он.. Трандуил ведь, кажется.. Сейчас Трандуил выглядел, как брошенный ребёнок, напуганный и отчаявшийся. Господи,.. это же проститутка, ублажающая проходимцев за деньги, предлагающая себя за разные блага. Какой ещё нахрен ребёнок..
— Я не вернусь туда, — едва слышно произнёс Трандуил, еле выдавливая из себя слова. Голова опустилась низко, словно таким образом он хотел спрятать свои глаза от пронзительного, оценивающего взгляда гостя. Щёки вспыхнули лёгким румянцем. Просто святой агнец, не иначе как.
— Вот и правильно, — тон Торина по-прежнему был грозным, но уже с нотками одобрения. — Нечего там делать. Для тех, кто хочет избрать лучший путь, всегда найдётся выход. Например, я могу предложить один. Сделаю тебе необходимые документы, выдам приличную сумму денег, и тогда ты уберёшься навсегда из нашей с племянниками жизни. Как тебе такой вариант? — он прищурил глаза, цепко отслеживая реакцию, которая не последовала себя долго ждать.
