Лесная Фея начинала злиться. С раздражением она раздвигала вешалки с одеждой, надеясь, что, хотя бы в гардеробной окажется сейф, но тщетно. Лишь невесомый аромат мужского древесного парфюма, коим были окутаны вещи, совсем немного усмирял гнев. Не хотелось лезть туда, где бы воняло носками и поношенной одеждой. Этот Торин — чистоплотный, что ж, спасибо ему.

Выпрямившись, Фея ещё раз огляделась. Здесь точно уже ничего не найти. Скорее всего, все нужные бумаги за закрытой дверью кабинета, раз уж так предусмотрительно забрали от него ключ. Это было вполне логично, но неужели это всё и придётся огорчить Смауга?

Руки дрожали от нервного напряжения. Глаза, отражая свет уличного фонаря, разъярённо сверкали. Ещё раз проскользив по стенам, луч света выхватил отражение Лесной Феи в зеркальной поверхности, обрамлённой дубовой рамой. Голубые глаза, светлые, но яркие, обрамлённые густыми, чёрными ресницами. Красивое лицо с гладкой, фарфоровой кожей. Она смотрела на себя несколько секунд, не больше, но затем её взгляд переместился левее – показалось странным, что прилегающая рама слегка отставала. Пальцы аккуратно поддели её, раскрыли потайную дверцу, и на лице Лесной Феи расцвела холодная, сверкающая улыбка, отражаемая в гладкой поверхности зеркала. Великолепно. Можно себя поздравить. Внутри тайника матово поблёскивал стальной дверцей вместительный сейф, предположительно содержащий именно то, что нужно. Завтра Смауг порадуется хорошей новости.

====== Часть 4 ======

Кили стоял на кухне и пытался приделать обратно покосившуюся дверцу холодильника. Солнце, выпутываясь из предрассветной дымки, уже показывало из-за горизонта свой рыжий, жирный бок, отчего вокруг разливался приятный, рассеянный свет персикового оттенка. Раннее утро, медленное, неспешное, хотя и обычное будничное. Всё в порядке. Голова совсем не болела, и во всём теле чувствовалась необыкновенная лёгкость, словно заново родился. Вот что значит хорошенько выспаться после бессонных, разгульных ночей! Ещё бы не нужно было ехать в офис..

Кое-как прислонив дверцу обратно, он схватил со стола холодную бутылку минеральной воды и легко открыл жестяную крышку прямо о край столешницы (Торин бы точно убил его за это). Раздалось лёгкое шипение – в горло заструилась приятная, пузырящаяся жидкость.

Боковым зрением выхватив движение справа, Кили приветственно вскинул свободную руку вместо пожелания доброго утра. Он хотел спросить у Фили, как прошёл вечер, узнать о том, готов ли тот сегодня сесть за руль, чтобы отвезти своего дорогого, любимого брата на работу, но шокировано замер, едва опустил бутылку и увидел, кто же вошёл сюда. Вот чёрт.. Всё, что было на нём самом — это трусы, обычные облегающие боксеры, и отчего-то вдруг ему стало так неловко за свой вид. Это не было связано с собственной неуверенностью — в себе он вполне уверен, не зря же столько лет умирал в тренажёрном зале под присмотром величайшего из тренеров, – но показаться вот так перед Трандуилом, будто выйти голым на Трафальгарскую площадь. Ему не хотелось таким образом его оскорбить. Как не хотелось, чтобы тот думал, будто его не уважают настолько, что пофиг в каком виде перед ним находиться.

Он попытался прикрыться одной рукой, второй, и, неуклюже перехватив бутылку, случайно выпустил её из пальцев – грёбаная стекляшка выскользнула, со звоном упала на пол, заливая его недопитой минералкой.

— О, чёрт, – беззлобно выругался Кили, виновато взглянув на Трандуила. – Я не знал, что ты тут. Не думал, что останешься на ночь. Извини.

А тот, всё такой же безупречный, со слегка влажными волосами, рассыпанными за спиной, запахнутый в халат Фили, смотрел ему в глаза своими светло-голубыми глазами несколько секунд, после чего спокойно произнёс:

— Извинения приняты.

Появившийся в проёме старший брат, что сиял и лучился счастьем, невольно помог стряхнуть непонятную атмосферу, что витала между ними. Он был одет лишь в синие пижамные штаны, с голым торсом, очевидно, даже не успевший принять душ после сна. Взглянул на Кили, неловко прикрывающего нижнее бельё, и вовсе расхохотался, удивлённо вскинув брови. Просто образец эмпатии, чёрт его дери.

— Ты чего? Мужчины часто стоят перед ней в трусах, а ещё чаще – даже без, – произнёс он без всякой задней мысли, однако Кили с тревогой заметил, как заледенел взгляд Трандуила. Конечно, Фили не хотел его обидеть, просто сказал, как есть. Вот блин.

— Я пойду, а воду вытру позже. Ещё раз извините, – младший стал обходить их боком, стараясь спрятать себя за другими предметами, и, поравнявшись со старшим, шепнул ему с лёгким недовольством и укоризной. – Надо предупреждать вообще-то.

Кухню он покинул в две секунды, и всё что Фили оставалось — это пожать в недоумении плечами, провожая его растерянным взглядом.

— Но ведь ходил же в одних трусах перед Тауриэль, когда вляпался в джем на скамейке. Не стеснялся, – и тихо рассмеялся, вспоминая то забавный случай, когда ему самому пришлось срочно ехать в ближайший бутик за новыми джинсами для Кили. Однако у Лесной Феи было такое каменное выражение лица, что пришлось умолкнуть, обеспокоенно взглянув на неё. – Ты-ыы без настроения. Плохо спала? Что-то не так?

— Всё так, – Лесная Фея прошла к окну, и её взгляд устремился к рассветным лучам, что распускались, словно лепестки волшебного цветка, медленно затапливая кухню призрачным, золотистым светом и нежно подсвечивая кожу тёплыми оттенками.

— Будешь кофе? – остановившись у крайнего шкафчика, Фили нащупал на полке пузатую банку с кофейными зёрнами, намереваясь достать, чтобы засыпать в кофемашину.

Ответа не последовало. Тогда разжав пальцы и оставив банку на месте, Фили подошёл к ней, обнял сзади, прижимая к себе покрепче, чуть жмуря глаза от разгорающегося солнца. Она покорно вынесла это сильное объятие, но её собственные руки так и остались в положении вытянутых вдоль тела. Этой ночью, в вязкой темноте чужой комнаты ей не удалось открыть дверцу сейфа. Так что всё, что требовалось сейчас – это остаться здесь на время и, пока никого не будет, спокойно разобраться во всём. Но этот Фили никак не догадывался предложить. Это раздражало.

— Я тут подумал.. Оставайся у меня, пока Торин не вернётся, а?

Она обернулась, взглянув на него изучающе и слегка удивлённо. Неужели? Вселенная услышала? Думалось, что придётся напрашиваться или воспользоваться какими-нибудь уловками, но обошлось.

— Да. Это то, что нужно.

Поцелуй был долгим. Фили радовался тому, что она так быстро согласилась пожить с ним. Наверное, именно этого и ждала, и ей не хотелось уезжать, поэтому настроение было таким плохим с утра. Лесная Фея не хотела с ним расставаться. Это невероятно.

— Моё солнышко, рядом с тобой я самый счастливый, – и он снова коснулся желанных губ.

Кили, уже облачившийся в домашнее и шагавший на кухню, чтобы сделать завтрак, застал их за этим очередным поцелуем. Лесная Фея так льнула к Фили, обвив его шею руками и погрузив свои пальцы в его растрёпанные волосы. Наверное, это было нежно и трогательно, очаровательно и мило.

Но блядь.

Ему как будто врезали под дых.

Лицо застыло, и взгляд погас. Он изо всех сил пытался удержать осколки хорошего настроения внутри себя – всё-таки такое великолепное утро, и золотой рассвет, и предстоящий завтрак в солнечной гостиной. Да где уж там.. Этими осколками он лишь распарывал свои внутренности до шокирующей боли. Она, острая, резкая, пульсирующими вспышками возникала то тут, то там, делая выдохи шумными, а кулаки – сжатыми. Что же за ужас с ним творится и как всё это понимать? Где же его бессменный пофигизм? Нужно было развернуться и уйти, оставить их наедине, но вместо этого он намеренно шагнул, разрушив их пылкий момент, безжалостно и жестоко:

— Эй, мы можем опоздать, – гулко топая, прошёл на кухню, чтобы зарядить кофейную машину зёрнами, стараясь не смотреть ни на брата, ни тем более на его гостя с этими припухшими от поцелуев губами и сверкающими глазами. – Нам ещё нужно отвезти Трандуила домой.