— Ты — золото, я клянусь тебе, – он поцеловал её в губы и, мгновенно освободившись от одежды, откинул покрывало, чтобы нырнуть в прохладный шёлк простыней. Его глаза сияли счастьем. Никаких закидонов вроде выносящих мозг лекций насчёт вреда алкоголя или проблем с месячными или нежелательной беременностью. Лесная Фея идеальная, он не перестанет это повторять.
Все его мечты сводились к тому, чтобы ощутить её губы на своём члене. Так, как отсасывала она, ему ещё никто не отсасывал. Возможно потому, что у неё были те же гениталии, и ей было проще разобраться во всём этом. Ну или то, что у неё был громадный рабочий опыт – в любом случае, она хочет доставить ему удовольствие, пока он не может даже толком шевелить своей головой с похмелья. Идеальная партнёрша для идеальной жизни.
Он томился в своём желании, дышал тяжело и шумно, пока Лесная Фея обнажалась, но его ожидание было вознаграждено, когда она опустилась возле него, прохладной кожей касаясь нагретого теплом шёлка. Она была так красива. И её длинные, светлые волосы, мягкие, струящиеся, ухоженные, Фили никогда не позволит состричь, потому что это тоже идеально. Вся Лесная Фея — идеал.
Одно-единственное, что вызвало у него разочарованный стон — это презерватив в упаковке, мелькнувший в её руках. Уж этого-то он никак не ожидал, учитывая последние события.
— Мы теперь пара, и я хочу без всех этих ограничителей, – устраивая поудобней голову на подушке, промолвил он с мольбой.
Лесная Фея колебалась или попросту задумалась, замерев на секунды и стараясь тщательней скрыть своё раздражение за равнодушной маской.
— Мне привычней так, – произнесла она наконец.
— Хорошо, ладно-ладно. Только продолжай, умоляю.
Резинка была одета ловким, опытным движением, и Фили прикрыл глаза в предвкушении, как только чужие губы оказались совсем рядом. Скольжения их были медленными и размеренными, когда они коснулись его ствола. Как бы ему хотелось ощутить их прямо на своей головке, кончить ей в рот в конце концов. Он успокаивал себя, что всё ещё впереди. Когда она только привыкнет к нему настолько, чтобы позволить себе обходиться без чёртового презерватива.
Все мысли испарились тотчас, едва она вобрала его член в свой рот. Жар, подогревая кровь, разлился по венам. Он судорожно вцепился в простынь, ощущая, как вместе с пылкой агонией вспыхивает в голове боль. Но ему уже было плевать. Пусть хоть швы на черепе полопаются, но он ни за что не остановит сейчас Лесную Фею. Он был целиком в её власти. Сделал бы сейчас всё, что она не попросила, только бы она продолжала. Пальцы её добрались до яиц и своими точными движениями доводили до экстаза. Фили не понимал, что она там творит с ним, да и не пытался понять — всё его тело пылало в огне, и разум давно с ним попрощался, оставляя наедине с животными инстинктами.
Лесная Фея всё быстрее двигала головой, лаская языком его член, вбирая в рот всё глубже и глубже, и светлые, шёлковые волосы щекотали его кожу. А он в ответ на это мучительно кусал губы и глухо стонал. Ещё немного, и он достигнет пика. По крайней мере, ему казалось, что он продержится ещё какое-то время, но одним выверенным движением его заставили вздрогнуть и потонуть под сокрушительной волной оргазма. Мир взорвался на миллион частей.
Ещё несколько минут, пока он не мог прийти в себя и отдышаться как следует, Лесная Фея просто сидела у его ног и ждала, спокойно изучая его состояние.
Закон природы – за счастье надо платить, и сразу после нереального кайфа последовали спазмы головной боли, вцепившиеся в его виски с небывалой силой. Ему нужно отдохнуть, восстановить силы перед завтрашним рабочим днём. Только теперь он понял, как сильно хочет спать. Мягко и устало улыбнувшись ей, он вскинул руку, открывая для неё свои объятия.
— Иди ко мне, моя любовь.
Лесная Фея нырнула к нему, и Фили так крепко прижал её к себе, чтобы уже наверняка она никуда от него не делась. Глаза её блеснули в темноте, как у лесной кошки в густой чаще. Всё, что ей было нужно — так это, чтобы он поскорее уснул. Она хорошо постаралась, чтобы это поскорее произошло, и единственное, что можно было сделать теперь — покорно ждать.
— Спокойной ночи, – коснувшись губами её плеча, Фили почувствовал, как веки его сами по себе закрываются, будто залитые свинцом.
Она не ответила ему.
Размеренное сопение послышалось уже спустя несколько минут, и Фея с облегчением выдохнула. Выпутавшись из его крепких объятий, даже не слишком заботясь о том, что он может проснуться, лишь бы почувствовать себя на свободе, она поднялась с постели и коснулась босыми стопами мягкого прикроватного коврика. Рука нащупала кашемировый халат на спинке кресла, который она приметила ранее, едва полоска света из коридора выхватила его, когда они только сюда вошли. Мобильник должен быть в кармане валявшегося на полу пиджака, и нужно непременно найти его, чтобы было чем подсвечивать путь. Она скользила во тьме, изящная, высокая, с распущенными волосами и колышущимися в воздухе рукавами, словно опасный ночной дух. Резко обернулась, когда Фили шумно выдохнул, – к счастью, тот не проснулся, – и тогда вновь расслабилась, чтобы в следующее мгновение бесшумно выскользнуть из комнаты.
Дом был погружён в сон. Всё, что напоминало о том, что он всего лишь спит, а не мёртв – мигающие лампочки противопожарной системы и системы безопасности. В остальном – гробовая тишина и непроглядная, клубящаяся тьма. Лесная Фея зажгла фонарик на своём мобильном, огляделась. Неяркий свет пополз по стенам, открывая взгляду широкий коридор со множеством комнат. Нужно найти, какая из них того самого Торина, чтобы всё там обыскать. Попасться было не страшно. Изобразить дурочку, заплутавшую во тьме большого дома, довольно просто, зато был шанс выполнить задание для Смауга, и когда он поймёт, сколько было пережито ради него.. Можно будет затребовать с него любое своё желание, даже самое сокровенное. За бумаги она сможет просить его забрать её с собой.
Первая комната, что попалась на пути, оказалась нежилой. Наверное, служила пристанищем для гостей при надобности. Бледный луч фонарика высветил из темноты похороненную под большим покрывалом деревянную кровать. Шторы, тяжёлые и длинные, до конца раздвинуты, а за ними — мерно покачивающиеся ветки дерева, казавшиеся серыми на фоне иссиня-чёрного неба. Безликая мебель и отсутствие личных вещей. Это совсем не то, что нужно, и Лесная Фея поспешила закрыть дверь – комнат ещё было немало.
Прислушавшись к тишине, она двинулась дальше, следуя за лучом света. Темнота обволакивала её спину, гладила длинными, холодными пальцами, и босые ноги ступали совершенно бесшумно по мягкой ковровой дорожке, тянувшейся по коридору до противоположной стены. Тихо щёлкнула круглая ручка следующей двери, дубовое полотно её беззвучно приоткрылось. Полоса света поползла по паркету, выхватывая тряпку или небрежно отброшенную одежду – неважно, нащупала кровать и стала медленно взбираться вверх по её каркасу. Серое покрывало свисало почти до пола, скомканное и норовящее сползти совсем — в постели кто-то спал. Замедлив скольжение, луч лизнул тёмные волосы, подложенную под щёку ладонь, крепко сжатые веки. Выхваченное ярким пятном света лицо недовольно поморщилось, и Фея поспешно опустила фонарик, потихоньку отступая. К счастью, человек не проснулся.
Кили. Его имя – Кили.. Зачем нужно было это запоминать?
Исчезнув в дверном проёме, Лесная Фея двинулась дальше, подсвечивая себе путь и разгоняя по углам вздымающуюся тьму.
Ещё две комнаты оказались нежилыми, зато третьей явно можно было похвастаться наличием хозяина, который, правда, временно отсутствовал. Но лежавший на прикроватной тумбе кейс, отъехавшая дверца гардеробной, из которого торчал рукав пиджака, наручные часы на комоде и стоявший там же флакон парфюма – красноречиво говорили, что здесь чья-то личная комната.
Луч продолжал нагло шарить по стенам в поисках какого-нибудь сейфа или тайника. За картиной, на которой была изображена изящная танцовщица фламенко, ничего не оказалось. Кейс пуст, под матрасами – ничего, под прикроватным ковриком – тоже.
