— Не переживай, ты можешь доверять мне. – Вновь проговорил брюнет. И самое любопытное, что дочь Артура нисколечко не сомневалась в его словах, она воистину ему доверяла, всегда и во всём.

— Что ж. Тогда, это момент, когда я смогла принять первое самостоятельное решение. – Твёрдо заявила девушка. И даже сейчас госпожа Хеллсинг была с ней согласна. Прекрасное чувство самостоятельности, которое приходит не сразу из-за родительской опеки. Опасное дело, ведь можно столкнуться с последствиями неверного решения и мучиться, если сделал нечто очень плохое. Но в целом, только когда человек учится решать всё своими силами, тогда его можно назвать самостоятельным, когда ты понимаешь, что больше ни от кого не зависишь.

— Часто ли ты решала всё сама? – Вновь интересуется мужчина, а его собеседница смеётся.

— Нет, увы. Моя семья имеет надо мной верховенство, точно так же, как и ты, мой Князь. – Она улыбается и протягивает руку к лицу Валашского господаря, а после накрывает ладошкой его щёку. Надо же…тёплая.

— Однажды это изменится. Должно измениться. – Промолвил он с улыбкой, это и вовсе сбило Интегру с толку. Невероятно, но она чувствовала абсолютно всё! Как ветер играет с её одеждой и волосами, как солнце греет кожу и тепло его щеки… Сердцебиение ускорилось, когда Влад подался вперёд, казалось, будто температура тела дочери Артура вмиг поднялась до самой высокой отметки, а её щёки залились румянцем! С каждым ничтожным мгновением Князь был всё ближе и вскоре, она ощутила, как он притягивает девушку к себе, обнимая за спину. Сердце колотилось точно сумасшедшее, она паниковала, но в тоже время…осознала, что жаждет того, что грядёт. Ещё мгновение и брюнет касается её губ своими, увлекая в поцелуй, не робкий, а чувственный. Их языки сплетаются и девичьи пальчики сжимают ткань одежд Князя, она искренне наслаждалась происходящим.

Но всё хорошее быстро заканчивается. Фрагмент завершился, и Интегра снова услышала, как капля водицы (но водицы ли?) падает наземь. Прежде, ей уже виделось подобное, когда маленький мальчик, свернувшись в клубок, ожидал прихода мучителя в своих покоях. Но на этот раз всё было иначе. Вместо хрупкого мальчонки был уже сформировавшийся мужчина, Леди Хеллсинг без труда узнала его даже в таком скверном состоянии, в коем он был. Грязная, рваная одежда, кандалы с таинственными рунами на его руках, растрепанные чёрные волосы, что спадали вниз, прилипали к лицу. Дракула был истощён, это видно, измучен заточением и голодом…Послышались шаги, казалось, настолько тяжёлые, что отдавались эхом в ушах.

— Доброе утро, Граф. – От голоса незнакомого, казалось бы, мужчины, по коже Интегры пробежалась волна мурашек. Что это за чувство? – Вижу, тебе по нраву твои новые покои.

Почему…почему этот голос пробирает до самых костей? Откуда это чувство ностальгии? Дочь Артура была в растерянности, такой сумасшедший контраст эмоций совершенно сбивает с толку! Но если до этого она испытывала вожделение, то теперь…теперь страх, а также нечто куда более приземлённое и знакомое сердцу. Она перевела свой взгляд на Алукарда, который теперь гораздо больше походил на ту версию, которую она помнит в день первой встречи с ним. Носферату поднял голову, и глаза его снова были кроваво-красными. Он был зол, это демонстрировал его оскал: белоснежные клыки вампира внушали ужас каждому, кому доводилось их видеть, но не главе организации Хеллсинг. Она не боялась его раньше, не страшится и сейчас.

— Что такое? Господарь не в настроении принимать посетителей? – Светловолосый мужчина в шляпе, в достаточно изношенном плаще, старых кожаных сапогах и штанах, на которых крепились ножны, вышел из тени. Интегра обомлела. Будто обращённая в статую взором Медузы Гаргоны, она была не в состоянии даже пошевельнуться. Это…это же…

— Ничего. Ведь твоё рычание говорит куда красноречивее любой мысли. – Мужчина взял себе стул и отворил дверцу темницы с раздражающим скрипом, вошёл внутрь и опустился на него. Носферату не растерялся и попытался сорваться с места, да только цепи не позволили сократить дистанцию до желаемого, а руны, нанесённые на кандалы, похоже, причиняли вампиру боль. Светловолосый даже не дёрнулся, будто ничего не случилось.

— У тебя была возможность расправиться со мной, но она утеряна. – Издевался тот. Он достал сигару из кармана и запалил её, удовлетворённо затягиваясь. – Знаешь, как мне удалось поработить тебя? Заставить тебя лаять на мой голос?

Носферату снова скалится. Его абсолютно точно не устраивает происходящее, только изменить это никак не удаётся. Мужчина в шляпе не ждёт ответа, а просто откладывает сигару в сторону, вынимает из ножен, что ниже колена, клинок и делает безобидный надрез на руке. Свежая кровь сочится из раны, от чего глаза Алукарда, кажется, стали лишь ярче.

— Всё дело в этом. Кровь – твоя гордость и проклятье, Граф.

— Воистину. – Наконец промолвил Князь Валахии. – И мне доставит огромное удовольствие вытянуть её из тебя, до последней капли.

Мужчина в шляпе засмеялся.

— В самом деле? Так с чего же ты опешил, когда впервые вкусил её в бою?

Ответа не было. Алукард вновь попытался высвободиться, но тщетно.

— И вновь мне известен ответ. Как бы мне не хотелось это признавать, но мы единой крови. Паршивый факт, однако, весьма полезный, мне пришлось изрядно покопаться в истории, чтобы до него добраться.

— Не лги мне, человек. Между нами нет ничего общего. – Прорычал Носферату.

— И да, и нет. Ты помнишь деву, которую любил всем своим сердцем, пока оно не обратилось в камень? О, о ней невероятно сложно было что-то найти, ведь кому интересна простая служанка?

Брюнет прищурился.

— Долг для Князя превыше всего и ты женился на венгерской аристократке, которая подарила тебе сына. Но ведь он был не единственным. Вопреки всему ты продолжал встречаться с некой Елизаветой, пока Илона не велела её казнить.

Светловолосый снова принялся курить, рана была не глубокой, так что помощь лекаря ему без надобности.

— И тогда ты решился на отчаянный шаг, велел подыскать девицу, похожую на Елизавету и собственноручно убил её. Своей жене ты принёс в ящичке лишь окровавленную голову в доказательство, но Княгиня посчитала это омерзительным, так и не заметив подвоха. А что же сама Елизавета? – Мужчина в шляпе сделал вид, что задумался, умудряясь удивить Носферату своим рассказом. – Вам пришлось расстаться, и она бежала из Валахии с помощью Димитрия. Сказать, что было дальше?

— Ты не можешь знать! – Процедил Алукард.

— О нет, напротив. Я точно знаю, что случилось. Елизавета понесла и родила дитя, в чьих жилах текла кровь и Князя и «грязи». Разлука с тобой довела бедняжку до самоубийства и мальчика воспитали в монастыре, где она пряталась. Он был прародителем великого рода, который в дальнейшем обратился против тебя. Моего рода.

В ярости от услышанного, Алукард зазвенел цепями, он брыкался, скалился, рычал! Сказанное изводило его, но чёртовы руны на кандалах не давали возможности сполна расплатиться с ничтожным куском мяса за выдуманное оскорбление. Мужчина встал.

— Отныне я – Абрахам Ван Хеллсинг, стану твоим первым хозяином, а ты моим орудием в борьбе против тварей, которых ты же и породил своим святотатством. Я заставлю тебя служить роду Хеллсингов до скончания времён без единой возможности причинить нам вред!

— Печать Кромвеля воистину крепится на крови. Никто не мог предсказать появление такого чудовища, как я, но где-то в глубинах подсознания, люди к этому готовились.

События в темнице продолжались, но Интегра видела уже знакомую ей версию Алукарда в красном плаще, шляпе и очках, в которых отражалась его более ранняя версия и пожирала несчастного смертного, брошенного в его лапы не без участия Абрахама. Этот, близкий её сердцу Носферату стоял подле, по правую сторону и наблюдал за трапезой без единой эмоции.

— Люди убивали друг друга и до меня, причиняли боль, пропагандировали власть через насилие и создавали то, чем могли контролировать общественность.