========== Часть несуществующая. Живой ==========
Наконец, Максим все-таки вышел, волоча за жабры огромную мощную рыбину. У рыбины был обалделый вид, никак она понять не могла, как же это ее словили голыми руками. Максим отшвырнул ее подальше в песок и сказал:
— По-моему, эта годится. Почти неактивна. Тоже, наверное, мутант. Прими таблетки, а я ее сейчас приготовлю. Ее можно сырой есть, я тебя научу, — сасими называется. Не ел? Давай нож…
Потом, когда они наелись сасими — ничего не скажешь, оказалось вполне съедобно, — и улеглись нагишом на горячем песке, Максим после долгого молчания спросил:
— Если бы мы попали в руки патрулей, сдались бы, куда бы они нас отправили?
— Как — куда? Тебя — по месту воспитания, меня — по месту службы… А что?
— Это точно?
— Куда уж точнее… Инструкция самого генерал-коменданта. А почему ты спрашиваешь?
— Сейчас пойдем искать гвардейцев, — сказал Максим.
— Танк захватывать?
— Нет. По твоей легенде. Ты похищен выродками, а воспитуемый тебя спас.
— Сдаваться? — Гай сел. — Как же так?… И мне тоже? Обратно под излучение?
Максим молчал.
— Я же опять болванчиком заделаюсь… — беспомощно сказал Гай.
— Нет, — сказал Максим. — То-есть, да, конечно… но это уже будет не так, как прежде… Ты, конечно, будешь немножко болванчиком, но ведь теперь ты будешь верить уже в другое, в правильное… Это, конечно, тоже… хорошего мало… но все-таки лучше, много лучше…
— Да зачем? — с отчаянием закричал Гай. — Зачем это тебе нужно?
Максим провел ладонью по лицу.
— Видишь ли, Гай, дружище, — сказал он. — Началась война. То ли мы напали на хонтийцев, то ли они на нас… Одним словом, война…
Гай с ужасом смотрел на него. Война… ядерная… теперь других не бывает… Рада… Господи, да зачем это все? Опять все сначала, опять голод, горе, беженцы…
— Нам нужно быть там, — продолжал Максим. — Мобилизация уже объявлена, всех зовут в ряды, даже нашего брата воспитуемого амнистируют и — в ряды… И нам надо быть вместе, Гай. Ты ведь штрафник… Хорошо бы мне попасть к тебе под начало…
Гай почти не слушал его. Вцепившись пальцами в волосы, он раскачивался из стороны в сторону и твердил про себя: «Зачем, зачем, будьте вы прокляты!… Будьте вы тридцать три раза прокляты!»
Максим тряхнул его за плечо.
— А ну-ка возьми себя в руки! — сказал он жестко. — Не разваливайся. Нам сейчас драться придется, разваливаться некогда… — Он встал и снова потер лицо. — Правда, с вашими окаянными башнями… Но ведь война — ядерная! Массаракш, никакие башни им не помогут…
*
Гай всё сидел, уткнувшись лицом в колени, накрыв голову руками. Война. Война… Снова смерть, снова гарь и копоть, лязг и крики…
— Эй, — позвал Максим, и Гай почувствовал, как тот опустился рядом на песок, — ты извини, я тут ору на тебя… Будто это ты виноват… А я ведь на себя ору, потому что хочу вам помочь, хочу, но никак не могу!.. Как будто я один среди вас живой, а остальные — марионетки или того хуже…
Он упёрся спиной в спину Гая и замолчал. Только плеск волн и шелест гонимого по пляжу песка нарушал тишину.
— Ненавижу их, — прошептал Гай, — и никогда не прощу. И тебя не прощу, массаракш, за то, что явился невесть откуда, разрушил всё, вывернул всё наизнанку, а теперь сидишь тут и…
Гай вдруг не выдержал и разрыдался. Стыдные горькие слёзы текли по щекам, но Гаю было плевать! В нём будто вскрылся огромный нарыв, и теперь гнойной болью выплёскивались воспоминания и о погибшем отце, и о маленьком братишке, который тихо умирал, а помочь ему было попросту нечем, и как они все — он, мама и Рада — везли на тележке крохотное, завёрнутое в грязную простыню тельце на городское кладбище, вспоминал холодный ужас от вида кровавого месива, в которое превратилось тело бабушки, затоптанной в панике тысячами чужих равнодушных ног…
— Ну, дружище Гай, ты чего? — звал Мак и вглядывался в лицо своими странными коричневыми глазами, а потом вдруг обнял за голову и прижал к голой горячей груди. — Реви! Плачь. Рыдай, Гай! И копи свою ненависть! Копи, чёрт тебя подери!
И тогда Гай схватил Мака за плечи и, уже совершенно не скрываясь, завопил что было сил…
Сгустились сумерки. Гай сидел, угрюмо уставившись себе под ноги, и ковырял песок. Говорить не было сил. Да и стыдно было, — расклеился, массаракш, насмотрелся фотокарточек, наслушался высоких слов…
— Гай!
Максим стоял у самой воды и выглядывал что-то на утёсе.
— Ну? — буркнул Гай.
На Мака он был не в обиде, прав был Мак, тридцать три раза прав. А вот вести себя как ни в чём не бывало не получалось. Гай с треском переломил попавший под пальцы сухой прутик.
— Как думаешь, до заставы отсюда далеко?
— Километров десять. А что?
Мак подошел и, глядя сверху вниз, протянул ладонь.
— Подъём, господин капрал Гаал! Организуем привал. Ночь отдохнем здесь, без нас, надеюсь, не начнут. А нам надо хорошенько всё обдумать, чтобы сдаться, имея на руках четкий план. Больше мы им не позволим играть нашими жизнями.
Гай неуверенно глянул на протянутую ладонь, потом хлопнул по ней и ловко вскочил на ноги.
— Обойдусь без вашей помощи, воспитуемый Сим. А ну, соберите веток для костра. Патруль в сумерках вряд ли сюда сунется, можем спокойно развести огонь.
— Будет исполнено! — шаркнул голыми пятками по песку Мак и поскакал наверх к утёсу, на котором виднелись в сумеречном свете пожухлые кусты.
Через полчаса уже сидели перед жиденьким трескучим костром, над огнём пеклись грибы, которые Мак каким-то невероятным образом, по запаху, наверное, нашёл между зарослями кустов.
— Аппетитно пахнут, — заметил Гай, потягивая носом воздух.
— Да уж, со стряпнёй Зефа не сравнить, но на первый случай сойдёт. Было бы время — отправились бы на рыбалку, научил бы тебя подводной охоте. — Мак покрутил прутики, подставляя пламени серые сырые бока грибов. — Кстати, там на субмарине я заметил несколько бутылок, как я понимаю, с вином…
— Да ну их, — сказал Гай и поёжился: оказаться ночью на борту этой призрачной развалюхи то ещё удовольствие.
— А пить ты хочешь? То-то же. Воду мы завтра найдем, тут неподалёку должен быть родник, я видел, выше по склону кусты зелёные, но неохота туда соваться по темноте.
— А на субмарину охота, — хмыкнул Гай.
— Так там никого нет. Я сейчас.
И прежде, чем Гай успел схватить его за руку, Мак сорвался с места, и через несколько секунд послышался всплеск.
— Чёрт ненормальный! — выругался Гай, поднялся и пошёл к воде.
Волны, накатывающие на берег, были тёплыми, вечерний воздух остывал куда быстрее. Гай обнял себя за плечи. Лезть в тёмную опасную воду не хотелось. Тем более, он понимал, что через несколько минут не сможет толком разглядеть даже очертания субмарины, куда ему до Мака, тот и в совершенно тёмной комнате ориентировался лучше, чем Гай в вечерних сумерках. Но страх пересилил. Судорожно стянув трусы, Гай закинул их подальше от воды и, выставив перед собой руки, пошёл вперёд.
— Стой где стоишь! — донеслось до Гая, когда он вошёл в воду по пояс. — Загребёшь куда-нибудь сослепу, ищи тебя потом!
— Мак, а может, ну его всё-таки?! — заорал Гай, беспомощно шаря взглядом по серому мраку. Но вместо ответа услышал леденящий душу скрежет ржавого люка.
Когда Гай досчитал про себя до восьмисот сорока двух, послышался какой-то звук.
— Мак?! — крикнул Гай.
— Порядок, я плыву обратно! — раздалось в ответ где-то впереди. Через некоторое время что-то мягкое и липкое коснулось под водой голых ног Гая, он вскрикнул от неожиданности и грохнулся в воду. В шумном плеске раздался хохот Мака.
— Идиот! — снова закричал Гай. — Ну что за идиот?!
Максим всё смеялся и тащил его за ногу к берегу. Гай брыкался, вода заливала глаза и нос, и он никак не мог дотянуться второй ногой, чтобы лягнуть как следует этого здоровенного дурня.
У самого берега Максим отпустил ногу Гая и плюхнулся на мокрый песок. Только тут Гай заметил, что во второй руке тот держал мешок из непромокаемой ткани.
