– Может быть, ты как-то не так его поняла? – Люсенька смутилась и опустила голову.

– Правильно я его поняла, Люси. Очень правильно. Мой папаша тут же бросился звонить каким-то своим высокопоставленным знакомым. Начал узнавать, кто еще погиб в том пожаре. Нет ли среди погибших еще каких-то моих друзей.

– И что?

– Нет там моих друзей. И быть не могло. Кира, думаю, попала случайно.

– А как? Как случайно?

Люсенька тут же резко подобрала на диван ноги, будто страшная правда, растекшись грязной лужей по ее полу, могла их запачкать.

– Еще не знаю, Люси. Может, раньше времени вернулась от родителей и поймала попутку по пути из аэропорта. Тогда где ее вещи? Где ее чемодан, любимая дорожная сумка? Нету! Может, в магазин поехала, и снова на попутке. Или снова спуталась с кем-то, о ком мы не знали. И чек из клуба трехдневной давности… Откуда он?! Ее же не было в клубе! Точно не было. Хоть я и набралась прилично, но все помню. А ее – нет, не помню. И бармен Вова подтвердил, что Киры не было в тот вечер в клубе. Откуда этот дурацкий чек? С ее постоянным заказом!

– А что Вова говорит? Он помнит кого-то, кто так же заказал?

– Нет. Не помнит. Ему в тот вечер девушка-студентка помогала. Народу было много. Толчея, если честно. Если она и пробивала кому-то такой же заказ, то точно не вспомнила. Но он обещал с ней поговорить.

– Ой, Оленька… – Люсенька резко встала на ноги, подбежала к подруге и обняла. И забормотала: – Какая же ты молодец! Ты уже начала, да? Начала искать убийцу?

– Нет. Я никого искать не начала. – недовольно поморщилась Оля.

И, убрав с себя руки подруги, отстранилась. Она не терпела всяких девчачьих сопливых нежностей.

– Я просто решила узнать, удостовериться. Я же не могла ее просмотреть! Не могла! Ее там не было. Если только она нарочно не пряталась от меня. Она же соврала нам. Сказала, что улетает, а сама осталась в городе.

– А, понятно.

Люсенька немного обиделась на то, что Оля ее оттолкнула. Но ненадолго. Вспомнила тут же, что Оля всегда была такой. Редко подставляла щеку для поцелуя. Мало когда обнималась при встрече и на прощание.

– А кто же тогда ищет убийцу нашей Киры? – спросила она, снова взбираясь на диван с ногами.

– А убийцу нашей Киры ищет некто майор Вишняков. Эдуард Владленович. Язык сломаешь, пока выговоришь, – проворчала она.

И вдруг уставилась на Люсеньку широко распахнутыми глазами. И замахала указательным правым пальцем, будто только что-то вспомнила.

– Что? – перепугалась Люсенька, хватаясь за сердце, больно молотящее по ребрам. – Что, Оленька?!

– Ничего, – мотнула та кудряшками.

– Что ты хотела сказать об этом майоре?

– Только то, что он мой сосед, дорогая. И навещать я его могу, когда мне вздумается. Вот так.

– Это резонансное дело на контроле на самом верху, майор, – понижал голос до благоговейного шепота подполковник Рябов на сегодняшнем утреннем совещании. – Мы все должны понимать, что каждый наш шаг под контролем. И не делать глупостей. Не совершать нелепых телодвижений. Быть предельно собранными и осторожными.

Вишняков в этот момент не выдержал и фыркнул.

– Я не сказал ничего смешного, майор. – Тонкие губы Рябова посинели. – Я только имел в виду, что каждая ваша версия должна быть, как бы это выразиться… Адекватной! А не такой, которую ты мне, Вишняков, подкинул вчера вечером.

А что было вчера? Да ничего особенного. Вчера вечером Вишняков предположил, что молодые люди собрались в домике дачного поселка для какой-нибудь модной нынче игры. Потому и позволили себя связать. Добровольно.

– А как еще объяснить, что здоровые крепкие парни подставили руки под веревку!

– Проволоку, майор, – поправил его вчера вечером Рябов. – Руки за спиной были стянуты проволокой. Тонкой, но прочной. Чтобы не прогорела. Чтобы не было возможности развязаться.

Версия Рябову не понравилась. Он принялся фантазировать насчет маньяка, выманивающего молодых людей за город. Опаивающего их чем-то и…

– В крови не было даже алкоголя, товарищ подполковник, – напомнил ему вчера Вишняков.

– Не было, – с сожалением согласился Рябов, будто наличие в крови психотропных веществ многое бы ему объяснило.

Загадок было много. Ответов пока не было. И путных версий тоже. И это Рябова злило. И не только его, но и тех, кто на самом верху. Тех, кто контролировал ход расследования.

Каждое утро начиналось с совещания. Но докладывать пока было не о чем. Погибшие молодые люди, по сведениям, даже не были знакомы между собой. Совершенно случайный набор жертв. Каким-то образом попавших в заброшенный дачный домик, позволивших себя связать, чтобы обгореть. А перед этим еще и схлопотать себе по пуле в затылок.

– Это ритуал какой-то, а не просто убийство, – настырно стоял на своем Вишняков сегодня утром. – Телефоны, бумажники, кошельки – все на месте. Банковские карты тоже.

– Именно по ним нам и удалось установить личность погибших, – проговорил Рябов со странной интонацией, будто благодарил за это убийцу.

– Да. По банковским картам, телефонам, водительским удостоверениям, у кого они были, и паспортам, – покивал Вишняков. – Это не грабитель.

– Нет. Однозначно.

– Это палач.

Рябов крякнул и промолчал.

– Только вот непонятен его мотив. Мстил он или просто выполнял какой-то ритуал. Может, правда, заигрались молодые люди?

– Ой, не заводи, майор, опять ту же песню! – мгновенно взвился Рябов. – За что можно мстить совершенно случайным людям? За что?! И что за игра такая: когда тебя связывают. Ставят на колени. И стреляют в затылок?! Это бред, майор.

– Вот тут не могу с вами согласиться, товарищ подполковник.

И Вишняков принялся рассказывать о найденных в интернете примерах, когда люди себя в карты проигрывали. Когда жизнь свою ставили вместо денег в казино. Когда обеспеченные пресыщенные извращенцы устраивали смертельный квест.

– Примеров много. Я насчитал полтора десятка. – И Вишняков положил перед Рябовым распечатки. – По двум из этих историй уже и фильмы сняты.

– Посмотрел?

– Так точно. – кивнул Вишняков.

– И как?

– Впечатляет. И печалит одновременно.

– А печалит чем? – Рябов нехотя просматривал распечатки, морщился.

– Если у нас подражатель этих вот историй, то дело дрянь, товарищ подполковник. Мы его никогда не найдем.

– Поговори мне еще, товарищ майор, – скрипучим голосом отозвался Рябов и сгреб в сторону листы с нехорошей информацией.

В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь звуками из коридора да тиканьем настенных стареньких часов, которые Рябов таскал с собой из кабинета в кабинет, считая их талисманом.

– Что, прямо вот никакой зацепки нет? – спросил он после паузы и ткнул ногтем в фалангу указательного пальца. – Прямо вот даже такой?

– Только чек.

– Какой чек? Что за чек?

– Чек из ночного клуба «Соломея», найденный в вещах одной из жертв.

– И что там в нем? – сразу потух Рябов.

– В этом чеке все, что обычно заказывала жертва: два коктейля, пиво и луковые колечки.

– И? – Ноздри Рябова гневно раздулись. – Что необычного в ее обычном заказе, майор?

– То, что ее в тот вечер в клубе не видели.

– Кто не видел? Ее пьяная подруга? – Рябову уже докладывали, он уже знал. – Она себя в тот вечер не видела, майор. Ее в такси грузили буквально. Как она до квартиры добралась и ноги не переломала, загадка. Она была очень, очень, майор, сильно пьяна.

– Бармен тоже не помнит Новикову.

– Как было ему вспомнить, если он крутился как белка в колесе! – процитировал доклад одного из подчиненных Рябов. – Да, Вишняков, да, не смотри на меня так. Я попросил лейтенанта Горохову еще раз съездить в этот клуб. И еще раз переговорить с персоналом.

Вишнякову тут же захотелось плюнуть на отполированный локтями стол и уйти. Рябов, конечно, вообще! Того уже, подполковник! Чтобы посылать по следу лейтенанта какого-то зеленого! Да еще Горохову! Она же с людьми работать не умеет вовсе. Она вопросы не умеет задавать. Мысль свою формулировать правильно не умеет.