– Я тебе, Антон, не доверяю! – не мог Сапунов говорить спокойно, все внутри дрожало от волнения. – Понимаешь: не доверяю! За что ты мне снизил КТУ в понедельник? Я буду работать, а кто-то наживаться за мой счет!

– У тебя, Дмитрий, в понедельник немного было работы. Работа не тяжелая. Я тебе поставил среднее КТУ. За такие деньги надо работать. Так что, хватит валять дурака. Я – контролирующее лицо.

– А я – работяга, подчиненное лицо, наемный рабочий!

– Не кричи, пожалуйста.

– А, вы – контролирующее лицо, а я и забыл, – Дмитрий раскланялся.

– Строишь из себя клоуна.

– За такую оплату я не собираюсь тянуть жилы.

– Значит, отказываешься от работы?

– Боже упаси. Но как оплачивается мой труд, так я буду и работать.

– Но нам такие работники не нужны.

– Собирай совет смены, будем разбираться.

– Я могу тебе добавить… – уступал Ефимов.

– Сколько?

– Там видно будет. Что, торговаться будем?

Разговор не получился. Конфликт не уладился.

В понедельник после обеда собрался совет смены в конторке мастеров. Дмитрий неделю уже работал, не старался.

– Дмитрий не согласен с оценкой труда, – объяснил Ефимов ситуацию, ввел в курс дела, хотя в этом не было никакой необходимости: члены совета уже и так все знали.

Дмитрий уже жалел, что все так нелепо вышло, но выговориться, объясниться надо было.

– Я недоволен оценкой своего труда. Среднее КТУ теперь у меня пожизненное. У меня заработок теперь всегда будет ниже, чем у Лаптева, Вершинина… потому что у них среднее КТУ выше. Если бы мы все трое –Лаптев, Вершинин и я одинаково работали, то у меня все равно бы вышло меньше всех. Потому что общее КТУ выводится из среднего КТУ. Это неправильно. Среднее КТУ надо выводить по разрядам.

– Это ничего не даст, – Ефимов был против. Его понять можно: у него самое высокое среднее КТУ в смене.

– Галина Афанасьевна, – обратился Бобров к Лысенко, листавшей за столом «Советские профсоюзы». – У Сапунова какой средний заработок? Может, ошибка получилась со средним КТУ?

– Я не против своего среднего КТУ, но нельзя же его устанавливать пожизненно. Человек может работать хуже, лучше. Надо хотя бы раз в год пересматривать среднее КТУ.

– Фонд зарплаты у нас постоянный, и его не пересмотришь, – объяснила Лыскова.

– У тебя, Дмитрий, самая высокая норма выработки, выше чем у Лаптева… Сейчас я тебе покажу. – Ефимов открыл ящик стола, зашелестел бумагами.

– Не трудись, мне твои проценты не нужны! Я – не ученик, не первый год работаю в цехе.

– Галина Афанасьевна, а если мы опять перейдем на сдельщину?

– Это, Олег, ничего не даст, лучше не будет. Мы все потеряем в зарплате. Мы потеряем премию, квартальные. Начальник цеха на это не пойдет. Нам это невыгодно.

– Мастеров тоже надо перевести на КТУ, – хотел Дмитрий досадить Ефимову. – В понедельник, Антон, ты не организовал работу, в результате я не собрал редуктор. Не было подшипника. Вчера ты что-то мастерил для себя, для дома. Как это называется? Нетрудовые доходы.

Ефимов покраснел.

– Ты, Дмитрий, тоже не без греха, выпрашиваешь КТУ, – не остался Ефимов в долгу. – Вчера ты за смену собрал один шнек. За что я тебе буду хорошо платить?

– А за что работать? За среднее КТУ? Если бы я собрал шесть шнеков, ты закрыл бы мне их?

– Видишь ли, Дмитрий, сегодня у тебя денежная работа, а завтра – нет, – заговорил Бобров. – Ты скажи начальнику цеха, чтобы он перевел тебя на три месяца на сдельщину, чтобы вывести среднее КТУ. Иного выхода нет.

– Вон Васин, – приводил пример Лаптев, – из смены Ельцова. Только хуже себе сделал. Тоже перевелся на три месяца на сдельщину, а выше КТУ не стало. От мастера много зависит, какую он работу даст.

«Заколдованный круг! Влип. Зачем мне все это нужно? – ругал себя Дмитрий. – Черт дернул! Что мне, больше всех надо, что ли? А может, я действительно выпрашиваю зарплату? Ерунда какая-то!»

Дмитрий сдержал слово и на следующий день за шесть часов собрал пять шнеков. Это был показательный день. За оставшиеся два часа до конца смены Дмитрий еще мог собрать два шнека, но это уже было лишнее: все равно Ефимов шесть шнеков не закроет за смену. Да и Лысенко не пропустит. Семь шнеков за смену – это много; надо пересматривать расценки.

– Без ругани ничего не добьешься. Поспоришь – глядишь, и КТУ добавят, – жаловался, выговаривался Дмитрий Плотникову. – Чем выше у тебя среднее КТУ, тем больше заработок.

8

– Виктор, в четыре тридцать в красный уголок. Собрание небольшое будет. – Почти всех из смены Ефимов предупредил, осталась еще кузница.

– Ты мне ничего не говорил и я ничего не слышал, – решил Лаптев подразнить Ефимова.

– Я тебе дам «не говорил», – потряс Ефимов кулаком перед лицом Виктора.

– Но, но, но. У меня тоже такая штука есть. Принимать кого-то на работу что ли будем?

– Придешь на собрание, узнаешь, – Ефимов сам не знал, что за повестка дня.

– Товарищи, с первого октября вышло Постановление о налогооблажении фонда оплаты государственных предприятий, объединений, – зачитывал начальник цеха приказ по заводу. – Это значит, что если выплаты из фонда оплаты возрастут от трех до пяти процентов, то взимается рубль налога; от пяти до семи процентов вводится налог уже два рубля. Заработная плата замораживается. Столь суровые меры вызваны сложившимся в стране чрезвычайным положением с денежным обращением. Рост денежных средств опережает выпуск товаров.

– Валентин Петрович, заработная плата у нас будет повышаться? – хотел бы знать Сапегин.

Вопрос этот всех волновал.

– Да, но повышение будет незначительным, только на три процента.

– Хоть на три, и то ладно.

Вопросов больше не было. Люди, кажется, ко всему привыкли: одним постановлением больше, меньше – какая разница. Бобров чувствовал, здесь что-то не то. Постановление направлено против рабочего человека. Невыгодно было предприятию увеличивать объем производства. Значит и заработка не будет.

Сапунов никогда еще так н не уставал. Тяжело работалось с Ефимовым, как с надсмотрщиком. «По конечному результату можно судить о проделанной работе. И чего всю смену торчать в слесарном отделении? – не понимал Дмитрий. – Установил слежку. Как из-под палки. Скорей бы в отпуск».

– Зоя, через неделю я ухожу в отпуск, – хвалился Дмитрий. – Поеду в Сочи отдыхать.

– Так уж и в Сочи, – не верила Копылова.

– Ох и отдохну.

– Путевку что ли взял?

– Путевку, путевку…

Разговор носил легкий непринужденный характер, ни к чему не обязывал. Сапунов шутил. Копылова любила поболтать.

– Зоя, когда я тебя увижу большим начальником? Ты когда пойдешь учиться?

– Смеешься? Смотри у меня, – погрозила пальцем Копылова.

– Надо идти работать. А то Ефимов, наверно, ждет меня уже в слесарном отделении.

– А ты не обращай внимания, – советовала Зойка.

Ефимов сидел в конторке. Незаметно как-то прошла смена, уже перевалило за полночь. Антон любил вторую смену. В ней спокойней: меньше беготни, меньше начальства. Через пятнадцать минут домой. Бушмакин ворвался в конторку:

– Антон, за что ты мне снизил вчера КТУ?! Если бы тебе вывели такое КТУ, ты бы, наверно, до директора дошел! У меня семья!

– Не кричи… и дома не кричи. Сапунов успокоился, теперь тебя надо успокаивать. Как с вами Чебыкин ладит?

– А пошел ты…

– Выбирай выражения. Работа у тебя вчера была несложная.

– «Несложная»…

– А будешь ругаться, я напишу начальнику цеха докладную.

Бушмакин уже не слышал, что сказал Ефимов: вышел.

Пашков не досчитался в получку десяти рублей.

– Что хотят, то и делают! Что нам дает этот закон о налогооблажении заработной платы? Да ничего. Зарплата им наша не понравилась: много стали зарабатывать! А цены какие стали? Все втридорога.

– Ну завелся, Сергей, – виновато улыбнулся Валиев.

– А что, не так что ли!? – рассердился Пашков. – Сколько у нас дармоедов в стране! Ничего не делают, а зарплату получают. Давай разберемся. В месяц нам идет премия двадцать процентов от тарифа. За три месяца получается шестьдесят процентов. А ИТР за квартал получает полтора, два оклада. Это сто двадцать-двести руб…