Аня то проваливалась в сон, то приходила в себя. Боль, наконец, отступила и Анна, погружаясь в забытье, думала о сыне. Скоро она поцелует своего мальчика и ощутит его запах.

***

Утро в роддоме всегда начиналось неспешно. Лиза осмотрела вновь прибывших беременных. У одной пациентки схватки только начались, но родить она была не готова. Назначив укол обезболивающего, Лиза отправила ее в палату.

Беременные в отделении патологии совершали утренние процедуры, или неторопливо прогуливались по коридорам. Матерям приносили новорожденных. Они прикладывали детей к груди и бережно обнимали. Каждая из женщин походила на мадонну, сошедшую с картин Леонардо да Винчи. Их лица были одухотворенными и безмятежными. Но, как иногда случается – счастье идет рука об руку с трагедией, смерть с жизнью.

Анна Потерина рыдала, не переставая. Слезами, пролитыми ею, можно заполнить целый океан. Ее глаза опухли, а щеки покрылись красными пятнами.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила доктор Лаврова.

Аня не могла совладать с собой, ее трясла нервная дрожь. Лиза налила стакан воды и отдала его пациентке.

– Мой ребенок… – она сжала стакан так сильно, что казалось, хрупкое стекло не выдержит давления и треснет. – Они сказали, что мой мальчик умер.

– Кто они? Как это произошло? – удивилась Елизавета Михайловна.

– Когда я очнулась, то попросила принести мне сына, – Анна всхлипнула, и, опустив голову, смотрела на свои тонкие руки. – Врач сообщил, что ребенок не прожил и часа.

В памяти Лизы прозвучал крик младенца. Очень громкий. Новорожденный выглядел здоровым.

– Тише, успокойтесь, – приговаривала Лиза и гладила мягкие светлые волосы Анны.

Молодая женщина, познакомившаяся с болью утраты, нуждалась в поддержке. Рядом с ней не нашлось никого из близких людей, чтобы утешить, стать опорой.

– Я хочу видеть своего сыночка. Я попросила Андрея Николаевича об этом, но он лишь отмахнулся от меня. Сказал, что у моего крошки были серьезные физические недостатки и мне лучше не видеть его вовсе, чтобы не получить шок. Я что, родила монстра?

Лиза с сочувствием посмотрела на нее, не зная, что ответить. Анна расхохоталась. Ее гомерический смех превратился в истерику. Доктор вызвала дежурную медсестру. Она вбежала в палату со шприцем и сделала Потериной укол успокоительного лекарства. Пациентка затихла и уснула через несколько минут.

Лиза и раньше сталкивалась со смертью, еще интерном она видела, как умирают дети, только появившиеся на свет, видела, как последний вздох испускают матери, едва разрешившиеся от бремени, или так и не сумевшие этого сделать. Непрерывная связь жизни и смерти. Но чей-то безвременный уход всегда доставлял огорчение. Особенно трудно сообщать печальные новости близким.

"Серьезные физические недостатки?! Это невозможно" – вихрем пронеслось в ее голове.

Лаврова убеждена, что мальчик родился нормальным. Внешних уродств она не увидела. По крайней мере, когда подглядывала.

– Как умер ребенок Потериной? – осторожно осведомилась Лиза, когда встретила Андрея Поклонского.

Он заполнял историю родов в ординаторской. Лиза успела разглядеть карту Анны Потериной.

– У него были отклонения в развитии. Малыш умер почти сразу, как родился. А почему вы интересуетесь? – удрученно спросил Андрей и тихо добавил: – Я очень переживаю.

– Я понимаю вас. Но мы не в силах что-либо изменить. Нужно просто смириться.

Она сама недавно пережила нечто подобное. Они молчали некоторое время, и безмолвие тяготило их. Лиза чувствовала – начальник что-то скрывает. Роды в тазовом предлежании предполагают проведение кесарева сечения. Почему Андрей принял решение не делать операцию? Вероятно, Поклонский допустил фатальную ошибку. Лаврова предпочла говорить открыто. Андрей был симпатичен ей, и она осторожно поинтересовалась:

– Вы извините, конечно, что спрашиваю, но почему вы не провели кесарево сечение? Ведь такое положение плода, да и его пол – относительное показание для оперативного вмешательства.

Заведующий на минуту задумался.

– Она боялась операции, хотела, чтобы роды прошли естественным путем, к тому же вес ребенка был маленький, и мы решили попробовать. Роды здесь ни при чем, эмбрион развивался с отклонениями, – пояснил Поклонский. Он был уверен правильности своих действий.

– Но почему Анна не может забрать и похоронить тело своего ребенка? Я думаю, так она быстрее справится с потерей.

Андрей Николаевич, молча, смотрел в сторону, а Лиза ждала ответа. Сложившаяся ситуация ее настораживала. Родители могли забрать мертворожденного, чтобы похоронить его, как подобает. Зачем заведующий отделением отказывает матери в праве видеть своего умершего ребенка?

– Мне жаль, но здесь такие правила – если младенец умирает в первый день жизни, то наша клиника берет похороны на себя, – после молчания ответил он.

Елизавета видела, что Андрей Николаевич искренен. Она сочувствовала ему. Поклонский отвел взгляд, боясь смотреть ей в глаза. Она мягко дотронулась до его руки. Он не отстранился, напротив, сжал ее ладонь.

– Вы не виноваты. Вы сделали все, что от вас зависело. Я уверена в этом. Ведь мы не можем контролировать смерть.

– Если бы это было возможно… – горько усмехнулся Андрей.

– Воркуете, голубки, – ехидно бросил Кондратий, войдя в ординаторскую.

Он налил себе кофе и занял наблюдательную позицию, с интересом ожидая, как развернутся события.

– Может, позже продолжим разговор, – Лиза торопливо покинула кабинет.

В коридоре она столкнулась с Маргаритой Белозерской, которая стояла у окна грустная и задумчивая.

– Добрый день, Маргарита, – поздоровалась доктор Лаврова. – Можно задать вопрос?

– Да, разумеется.

– Скажите, с какими отклонениями появился младенец Анны Потериной? Мальчик был уродлив?

Маргарита нахмурилась и долго молчала, обдумывая ответ.

– Он родился с гидроцефалией и грыжей, – наконец, произнесла акушерка. – Почему вас это интересует?

– Пациентка сказала, что ей не дают возможности увидеть мертвого сына. Я полагаю, она должна проститься с ним, невзирая на уродство.

– Это правила нашего роддома. Детей, умерших сразу после рождения, хоронит поликлиника, – пожав плечами, проговорила Марго.

Она устало прикрыла глаза и сжала губы, накрашенные красной помадой. Ей определенно не нравилась эта беседа.

– И кто придумал такие правила? – поинтересовалась Елизавета.

– Андрей Николаевич, – ответила Белозерская. – Извините, мне нужно идти.

***

Анна Потерина быстро оправилась после тяжелых родов. Однако душевная рана вряд ли когда-нибудь затянется, а если и заживет, то оставит страшный рубец. Она всегда мечтала о детях.

Врач, который производил ультразвуковое исследование, заверял, что мальчик появится на свет здоровым, да и гинеколог, говорила, что анализы хорошие, беременность протекала без осложнений. Разрываемая сомнениями, Анна окончательно замкнулась в своем горе и ни с кем не разговаривала. Порой даже не отвечала на вопросы.

– Как ваше настроение? – спросила Лиза.

Потерину передали под ее наблюдением, и она искренне сопереживала ей. Аня ничего не говорила, продолжая безучастно смотреть в окно. Лаврова начала осмотр, пациентка послушно, словно кукла выполняла все указания, которые доктор давала ей. Похоже, Анна отрицала происходящее, не хотела верить в реальность собственного горя.

– Я требую, чтобы пришел Андрей Николаевич, – тихо вымолвила Анна.

– Вам не станет легче, – сказала Лиза, присаживаясь на стул напротив пациентки, – пока вы не примиритесь с утратой. Вы не первая, кто теряет ребенка. Вы здоровы и в скором времени, если захотите, сможете еще родить детей.

– Я требую, чтобы пришел Андрей Николаевич Поклонский, – упрямо повторила она.

– Хорошо, сейчас он будет, – пообещала Лаврова и пошла за заведующим.

Застыв, будто статуя, Анна смотрела в окно, когда пришли Лиза и Андрей Поклонский. Увидев его, она вдруг заметно оживилась.