Читателям, не особенно сведущим в римской истории, Диоклетиан известен прежде всего как жестокий гонитель христиан. Это правда: об этом мы подробнее поговорим в главе 7. Однако в первую очередь он был умным, проницательным и изобретательным лидером и управленцем. Среди прочего, он разработал первую работающую систему передачи власти от одного императора к другому. Впрочем, несмотря на свои теоретические достоинства, система эта продержалась едва ли год после первого трансфера власти – и решающую роль в ее падении сыграл не кто иной, как Константин. Огнем и мечом пришел он к единоличной власти – и его правление и по продолжительности, и по историческому значению уступало лишь правлению великого Цезаря Августа.

Со времен Августа, первого римского императора, основной политической проблемой на вершине власти оставалась проблема наследования. Когда император умирает, кто должен наследовать трон? Сам Август – в отличие от многих из пришедших ему на смену, – думал о будущем и намечал себе наследников, предполагая, что его преемником должен стать кровный родственник. Однако родственники его умирали один за другим (как говорили злые языки, от рук убийц), пока единственным наследником не остался его пасынок Тиберий. У императора Тиберия также не было законных наследников – и после его смерти римский мир унаследовал Гай, вскоре получивший недобрую славу под именем Калигулы. В дальнейшем наследование престола также шло через пень-колоду.

Диоклетиан решил, что нужно найти какой-то алгоритм. Почти десятилетие он правил Римом железной рукой, прежде чем разработал свой план. Он предложил систему наследования, основанную не на династических узах, а на заслугах. Империю он предполагал сохранить единой, однако отдать под управление коллегии из четырех императоров – эта система получила название Тетрархии («власти четырех»). Два старших императора именовались августами. У каждого из них был помощник – младший император, именуемый цезарем. Цезари выбирались на основе опыта и квалификации. Они не должны были быть кровными родственниками августов.

Сказано – сделано. Диоклетиан стал старшим императором Востока, назначив своим цезарем военачальника по имени Галерий; еще один военачальник, Максимиан, стал старшим императором Запада, а место цезаря при нем занял отец Константина, Констанций. Хотя каждый император отвечал за определенные провинции, империя не была формально разделена на части. Предполагалось, что все четверо являются соправителями единой империи. Решения каждого императора должны были одобрять все остальные; честь побед и завоеваний каждого делилась на четверых. Императоров было четыре, но империя одна.

Важнее всего был разработанный Диоклетианом порядок наследования. Если один из августов умирал или отрекался от власти, его цезарь «получал повышение» и передвигался на освобожденное место, а старший из двух августов должен был выбрать нового цезаря[12]. Предполагалось, что этот новый младший император будет не родным сыном нового августа, а человеком, имеющим необходимую квалификацию для этой должности. Такая система теоретически могла работать вечно: преемники назначались заранее, и не по кровному родству, подверженному различным случайностям, а по способностям и заслугам. Идея была совершенно новая, весьма изобретательная…

И обреченная на поражение. Ибо у нынешних правителей были сыновья – и они, разумеется, не собирались молча смотреть, как престол достается чужим людям.

Диоклетиан правил Римом долго и успешно, более двух десятилетий, однако из-за проблем со здоровьем 1 мая 305 года решил уйти на покой. Чтобы избежать проблем с наследованием, он принудил к тому же самому своего соправителя Максимиана (без всякого его желания) и сделал Галерия и Констанция старшими императорами. На их место, согласно принципам, разработанным Диоклетианом, были избраны два младших императора: Максимин Дайя (не путать с отрекшимся от власти августом Максимианом) стал цезарем Галерия на Востоке, а Север – цезарем Констанция на Западе. Наступил период «Второй Тетрархии».

Казалось, что замысел Диоклетиана работает безупречно. В сущности, так оно и было – пока один из новых августов не умер. Тут-то и обнаружилось, что идея наследования на основании способностей и заслуг противоречит как династическому принципу, так и желаниям армии.

Главными героями этой истории стали новый август Запада Констанций и его сын Константин[13]. Константин, что вполне естественно для сына высокопоставленного государственного деятеля, много лет отдал политике и войне. Он служил в невысоком чине при дворе Диоклетиана, а затем недолгое время при Галерии. Став новым августом Запада, Галерий осознал возможность проблем с Константином, который, согласно традиционному династическому принципу, ожидал теперь возвышения до уровня цезаря. Однако цезарем Константин не стал – и, скорее всего, затаил обиду, а также, возможно, надежду как-либо исправить свое положение. Если верить позднейшим сообщениям, Галерий решил проблему с Константином, попросту убрав его со сцены: начал постоянно отсылать в далекие и опасные военные походы. В одном позднем рассказе, возможно, апокрифическом, говорится даже, что однажды Галерий для развлечения приказал Константину схватиться один на один со львом.

Однако даже с самых опасных заданий Константин возвращался невредимым – и победителем. Сделавшись августом, Констанций затребовал сына к себе на службу. С облегчением или из минутной слабости, кто знает, – Галерий уступил. Позднейшая легенда рассказывает, что Константин мчался к отцу во весь опор, боясь, чтобы Галерий не передумал; ехал он верхом по единственной государственной дороге и на каждой станции менял загнанных лошадей, опасаясь, что Галерий отправит за ним погоню.

Так или иначе, Константин беспрепятственно добрался до Галлии, где находилась ставка его отца, и присоединился к его приграничным военным кампаниям. Вместе с ним побывал он в Британии, где отец и сын отражали нападения кельтов из-за Стены Адриана. Здесь, в Британии, Констанций заболел и 25 июля 306 года умер.

И тут карточный домик начал рушиться. Своим преемником в Тетрархии Констанций выбрал не кого-нибудь из своих полковых командиров на основе их заслуг, а родного сына Константина, – то есть вернулся к династическому принципу, от которого Диоклетиан так старался отойти. Проблема была в том, что у Максимиана, против желания отрекшегося от власти августа Востока, также имелся взрослый сын Максенций – и он, как и Константин, чувствовал себя несправедливо обделенным. Увидев, что армия Констанция вернулась к династическому принципу и провозгласила правителем Константина, Максенций поспешил воспользоваться той же привилегией. Он обратился к римской преторианской гвардии – и та провозгласила его императором. Максенций получил контроль над Римом и Италией, и «власть четырех» превратилась во «власть пятерых». И этого мало: словно для того, чтобы еще сильнее все усложнить, Максенций призвал себе на помощь отца Максимиана – ив империи воцарилась «власть шестерых». Но ненадолго.

Императоры Галерий, Север и Константин считали Максенция (и вполне справедливо) узурпатором и полагали, что от него необходимо избавиться. Выхода не было: назревала гражданская война. Задача оказалась нелегкой. Галерий, старший из двух августов, приказал Северу вести свои войска в Италию и, если понадобится, осадить Рим. Так Север и поступил; однако многие его солдаты перебежали на сторону врага, в битве Север потерпел сокрушительное поражение, был взят в плен и скоро принужден был покончить с собой[14]. Тогда Галерий решил взять дело в свои руки и напал на Максенция с востока.