— Я не грустная, — произнесла Аделайн, покраснев. — Я… я думаю!

Бровь Михаэля сама собой вздернулась — еще одна фамильная черта.

— О чем же может думать такой невинный ангелочек? — проворковал Мэйбс, соорудив на лице самую обольстительную улыбку из всех возможных.

Михаэль решил подыграть. Будет весело. Заставлять краснеть мелкую девчонку, окруженную мужским вниманием, которого она явно никогда не чувствовала… Что может быть лучше? Аустенос отпил бокал.

— Наверное, о том, что будет послезавтра? — как можно ниже сказал он.

— О да, наверняка о этой лиловой вуали! Любая баба о ней мечтает с детства. Лиловая вуаль, черные туфельки с завязками… И это, обрезание волос у алтаря. Косичек не жалко будет, киса?

— А после алтаря проезд по Вербергу, — протянул Михаэль, — до самого замка. А потом…

Аделайн отчаянно покраснела. Альба, не выдержав, засмеялся.

— Ты хоть знаешь, как это происходит, киса? — еле выдавил он.

— Знаю! — вдруг возмутилась она. — Знаю! Мне не шесть лет!

— Неужели целых семь?

— Я скоро буду совершеннолетней! — с торжеством в голосе воскликнула она.

— Подумать только! — ахнул Альба, но на самом деле был удивлен и он. Михаэль с сомнением посмотрел на принцессу. Да в каком месте она пересекла границу совершеннолетия? Он-то в то время уже… Аустенос, наклонившись к ней через весь стол, тихо произнес, чтобы услышали лишь она да Мэйбс:

— Но тебе только рассказывали, не так ли?

— Не надо меня пугать!

А девчонка-то с характером! Тем интересней. Михаэль сел обратно. Эта коза Аделайн умудрилась разжечь огонь любопытства. Пожалуй, пятью минутами он все же не ограничится.

Альба же продолжал смущать принцессу.

— Не рассказывали? Неужели смотрела?

— Не зашла шуточка, Аль, — заметил Михаэль.

— Не смотрела! — выпалила Аделайн. — Я… я… я просто знаю!

— Слушай, по-моему она нас обманывает!

— Пусть обманывает, — махнул рукой принц. — Мне не помешает ее «незнание».

Неизвестно, чем бы закончился разговор — криком ли, плачем или даже истерикой Аделайн, — если бы голос за их спинами не возвестил о танцах.

Король взял под руку королеву, красавчика Альбу, уже поддатого, захомутала какая-то придворная дама, а вот Михаэль, видимо, по умолчанию должен был танцевать с Аделайн. Делать этого он, однако, не торопился. Пока остальные носились по залу, принц с принцессой сидели за столом в полном молчании. Без Альбы дразнить Аделайн было не так интересно. И только когда король Лиоран панибратски хлопнул по плечу Михаэля, тот встал и одним взглядом пригласил принцессу на танец, даже не заметив ее реакции.

Аделайн едва доставала ему до плеча и банально утыкалась носом в грудь, которой, к слову, явно пошла в маму. Михаэль без особо энтузиазма вальсировал ее, заставляя тяжело дышать, краснеть и спотыкаться. В какой-то момент принц решил приподнять Аделайн; она же явно не собиралась покидать плоскость пола. Вцепившись в будущего мужа, как дикая кошка, принцесса взвизгнула и с ужасом взглянула на Михаэля. Аустенос, хмыкнув, вернул Аделайн на землю. Одно из двух: либо она боится высоты, либо до потери пульса боится его. Второе — идеально.

— Поверь, ты у меня часто будешь вздымать под небеса, — пообещал он шепотом, наклонившись с острому ушку принцессы.

— Вот вы все обещаете… А вдруг я разочаруюсь? — прозвучало в ответ, и улыбка Михаэля разом погасла, будто он проглотил особо кислый фрукт с Мёрланда. Десятилетней давности и явно контрабандный.

— Если только в Верберге не сто восемнадцать шахт, а сто девятнадцать, — нашелся принц. До того с ним никто не осмеливался разговаривать так нагло. Что она себе позволяет?

— А в Анлосе вообще, говорят, шахт нет. Кирки плохие, наверное.

Нет, это просто возмутительно! Михаэль закружил принцессу в новом танце, чтобы у той сбилось дыхание и она заткнулась. Кто ж знал, что у нее настолько острый язык! Обидно. Больше он с Аделайн разговаривать не решался. В таком молчании и прошли все танцы.

Спустя два часа было объявлено о конце банкета, и Михаэля и Альбу отвели в спальни. Комнаты гостям, разумеется, предложили разные. Михаэль остался один.

Из коридоров доносился смех и веселье, разговоры, а в душе наследного принца империи зияла пустота.

Полуприкрыв глаза, он смотрел в окно, занавешенное полупрозрачной шторой. Спальня, выделенная ему, выходила в сторону юго-запада, на залив. Замок стоял на возвышении, на самом берегу; вдалеке загадочно мерцала огнями земля Кэрлимы. Никто так и не побывал в вампирских землях, но Михаэль знал — когда-нибудь дойдет очередь и до них. Надо благодарить судьбу, что в жену ему выбрали эльфийскую принцессу, а не деву из рода вампиров. Тогда все было бы куда печальней. С этими кровососами сложно остаться гордым. Одной из первых девушек в жизни Михаэля Аустеноса была именно вампирша. Серебристая кровь не давала принцу обратиться; каждый укус дарил такой экстаз, что принц хотел получить его снова и снова. К счастью, Михаэль вовремя одумался. Тогда ему было двенадцать лет.

Он обязан жениться на Аделайн, не взирая ни на какие чувства. Обратная сторона медали — Аделайн тоже вынуждена выйти за него. Даже если они возненавидят друг друга, брак это не разрушит. Чистая формальность, ни грамма чувств. Как можно полюбить, зная, что ты обязан это сделать? Наверное, потому он так хамски ведет себя с Аделайн, и она тоже — по той же причине. Михаэль не видел смысла исправлять ситуацию. Брак не равнозначен любви. Часто брак — всего лишь вынужденная мера, действие в угоду обществу и семьи. Михаэлю необходимо продолжить династию, об этом твердили все. Чувство долга не давало сбежать. Отвратительно… Как отвратительно искать вторую половину, чтобы она лишь бы была! Ведь это обман. Михаэль не собирался обманывать Аделайн. Пусть принцесса знает, как он ее презирает, пусть понимает, на основе чего построен их брак. Честность лучше обмана, даже если обман этот сказан во благо.

И дети их тоже будут знать, что родители не любили друг друга. «Дети?» — тут одернул он себя. Нет, леди Астрея разрешила завести только одного ребенка. Этого хватит, чтобы укрепить веру в династию. Стоит завести нескольких детей, как начнутся войны за влияние и наследство. Империи это не нужно. Астрея останется Правительницей, Михаэль, как наследник, будет жить в столице, а его сын — непременно сын! — отправится на войну. Умрет — придется жениться еще раз.

Аделайн покинет мир намного раньше него самого. Может быть, Михаэль никогда не умрет. Серебристая кровь дарила вечную жизнь, если ее не прерывали ударом меча или магией. Эльфы… эльфы не нужны империи. Астрее нужны лишь земли. От эльфов придется избавиться, рано или поздно.

Включая Аделайн.

На душе Михаэля было гадко. Может, ему и стоило бы быть помягче с принцессой. Хотя бы из-за этого.

Стоило бы. Однако он не станет этого делать.

Завтра — последний день перед свадьбой. Примерка костюма, репетиция — день закончится так быстро, но будет идти так медленно.

Михаэль Аустенос отвернулся от окна к темноте. Вскоре он заснул — Аделайн из Верберга не смогла заснуть до самого утра, терзаемая слезами разочарования и страха перед будущим.

========== Часть 2. О принцессах и королях ==========

Михаэль Аустенос никогда в своей жизни не вставал раньше полудня. Проводя ночи где угодно, кроме собственной спальни, он редко когда засыпал до рассвета. Путешествие заставило изменить привычкам. Оно настолько измотало принца, что он заснул до неприличного рано, не дождавшись полуночи. Тем странней оказалась картина, представшая перед его глазами после сновидений: солнце еще даже не готовилось вставать. Обманки-звезды продолжали сиять. «Замечательно, — подумал Михаэль. — Сна-то ни в одном глазу. И что мне делать до утра?»

Михаэль Аустенос не любил мечтать. Подобное времяпрепровождение принц считал бессмысленным. Мечты ничего не изменят. Случится только то, что уготовано. Мысли об ушедшем не исправят прошлого. Долгие рассуждения уничтожат удачное время. Одним словом, Михаэль крайне рационально относился к собственной жизни, насколько это можно было ожидать от принца, одержимого удовольствиями. К этому приложила руку леди, воспитавшая его — Астрея, Правительница империи. Михаэль не любил мечтать, а Элиза — любила.