— Ни Сёршу, ни Мару, ни Кэтрин, ни этой твоей Анни, — подытожил он. — Кто она вообще такая?

— Милое глупое дитя, которое определенно ничего не понимает, — рассеянно отозвалась, перепрыгивая с камня на камень, Йонсу.

— Она мемория из Палаис-иссе и была подругой Лиссандро.

— Он наконец-то завел подругу?

— Не в том смысле, дурашка. Анни очень милая девочка, я сдружилась с ней и хочу найти так же, как ты — Мару.

— Надеюсь, не по той же причине, — насмешливым голосом заметил Джейнис и, очень довольный собой, спрыгнул со стены на засыпанную обломками центральную улицу. Йонсу оказалась на земле следом. С детства знакомая картина невыносимо изменилась. Ворота обрушились, утянув за собой две башни и их переходы, от садов не осталось и следа. Остальные башни щербато улыбались выбитыми окнами. Обрывки двух флагов, города и империи, поникли от безветрия; крыша без черепицы «добавляла» шарма. Йонсу опустила взгляд — стекло под ногами напоминало серебристую дорожку. Майриор умудрялся везде оставлять свой фирменный знак.

— Не думала, что когда-то вернусь в… такой Анлос.

Боковым зрением она увидела, что Джейнис за чем-то наклонился. Зазвенел металл.

— Ситри, — сказал Джей. — Чистое железо со следами кровавой яшмы могла создать только она. Смотри, какие в нем трещины. Ситри была в ярости. Йонс, ты помнишь о том пожаре? Рейн сказала, что подожгли центральную галерею. Портреты горели как спички. Что если это сделала она? — железный кол оказался вышвырнут за крепостные стены.

— Я бы не удивилась.

Битое стекло продолжало устилать улицу, ему вторили трупы, мелкие камни и металлические обломки. Кто-то, как Валентайн, романтизировал войну; кто-то считал выгодным делом; Йонсу всегда видела в ней только одно. К вечеру третьего дня у нее кончились слезы и чувства. Тела становились обыденной вещью — ужасная перспектива. Йонсу не хотелось становиться черствой как Ситри Танойтиш.

— У нее есть причины так поступать. Уверена, она узнала, что…

Йонсу прикусила язык. О тайне происхождения императорской семьи знали только шестеро: Астрея, Михаэль, Луриэль и сама Йонсу. Много лет назад она догадалась о том сама и, сидя в злосчастном баре Реймир-сум вместе с кронпринцем, задала вопрос. Михаэль должен был избавиться от нее, но не стал этого делать. Не зря Йонсу Ливэйг слыла его «слабостью». Михаэль просто попросил молчать.

— Что родня из Нитте-нори не приняла ее, — сочинила Йонсу и подумала, что этот вариант оказался правдоподобнее первоначального. — В этом все дело. В галерее висел портрет Сёршу — она всегда во всем винила маму.

— И была права.

Йонсу пожала плечами. В ее представлении, Ситри следовало винить только себя и Майриора.

— Пошли дальше. Мне кажется, я кого-то чувствую. Пока не уверена.

Около пяти минут они шли в тишине. Джейнис пристально разглядывал руины башен и изредка откидывал крупные камни и металлические прутья с дороги. Рядом с ним было спокойно, как с Бетельгейзом, но по-своему. Порой Йонсу думала, что не будь Джей таким упрямым, а она — такой вздорной, у них бы что-то получилось. Он, как Ситри Танойтиш, обладал харизмой, а не пресловутой переменчивой и субъективной красотой. Они даже были чем-то неуловимо похожи. И хотя на лице Джейниса не различались губы, а густые изломанные брови буквально нависали над глазами, он выглядел стократ добрее дочери Бейлара.

Не всякая женщина ценила доброту больше привлекательности, и безответная симпатия к Мару была лучшим того примером. Надменная двуличная тварь не собиралась смотреть в его сторону. Между тем Йонсу полнилась уверенностью, что брачные отношения вампирши и кронпринца давно пропитались арктическим холодом. Почему бы не обратить внимание на такого славного парня? Видимо, нынешняя вдовствующая принцесса обладала крайне высоким самомнением. Йонсу считала, что Джей заслуживал хотя бы вежливой честности — не абсолютного игнорирования. Как минимум потому, что беспокоился за «человека», не ставившего его ни во что.

— Эй, — Йонсу протянула к Джею руку. — Она найдется. Ты что, не знаешь, как живуча Мару Лэй?

Тот отмахнулся.

— Я думаю не об этом.

— Тогда о чем? — обескураженно задала вопрос она. Джейнис, продолжая осматривать окрестности, развил мысль:

— О том, что делать дальше. Куда идти? Где армия Синааны, и что они задумали? Слышал, что Король сбросил Валентайна в бездну, Белладонну никто не видел два дня. Ситри мертва точно, осталось найти ее тело. Все трое были тактиками. Их нет, значит, тактика изменится. Это плюс или минус? Минус. Мы могли понять их логику, но у Валетты, Айвены, Наамы ее нет. Мы в неизвестности. По чему будет нанесен удар: по Аливьен-иссе, Веневеру, Сантурии или какому-нибудь захолустному Эрнлайто? Я знаю, как поступил бы, например, Валентайн, но… Йонс, мы даже не знаем, кто у них теперь военачальник. Неужели ты не думала об этом?

Она ответила не сразу.

— Мои мысли занимало другое. Михаэля нет. Валентайна — тоже. Кэтрин бесплодна и к тому же потеряна. Сэрайз… — Йонсу закусила губу. — Скорее всего, мы ее не увидим. Оставалась беременная Мару, но… — Ливэйг развела руками. — Еще есть Китти, и я не представляю, что ей нужно сказать, чтобы достучаться до совести. Единственный возможный наследник — будущий ребенок Мару. Не секрет, сколько попыток предприняли они с Михаэлем до рождения Сэрайз. Шанс невелик. И даже если малыш родится, Джей, сомневаюсь, что люди примут младенца и вампиршу-регента. Раньше всех сдерживал страх, теперь его не к кому испытывать.

О происхождении Мару Лэй знали только личная гвардия кронпринца и Сёршу, однако Йонсу не сомневалась, что слухи появятся.

Она также отдавала себе отчет, что соврала Джейнису о Сэрайз. Принцесса, Йонсу верила, еще жива. Жива и отчаянно нужна хайлендцам. Только что делать с обещанием Михаэлю? «Луной и своим сердцем», — поклялась Йонсу в ответ на просьбу сделать все, чтобы Сэрайз не оказалась на троне. И, кроме того, двенадцатилетняя девочка — не лучший кандидат в правители, когда вокруг бушует война. Ложь убережет ее от внимания.

— Есть другой вариант, — заметил Джейнис. — Забыть о династии и взять все в свои руки. Империи, какой мы ее знали, конец. Самым разумным было бы поделить территорию между собой. Йонс, членов гвардии знали все. Нас уважают, помнят, немного боятся — не без причин. Мы лучше всех подходим на роль правителей. Это разумно.

Ливэйг остановилась. Подобная идея не приходила ей в голову. Ломать все, идти навстречу неизвестности… Это пугало. Йонсу не любила перемены: к чему они приведут, хорошему или плохому, можно было лишь ждать, рассуждения не помогали. С другой стороны, распад империи уже начался. Йонсу посетили сомнения.

— Не знаю… люди привыкли к династии. Они поверят в новых правителей?

— Спустись с небес. Им нужна не вера, а защита. Не высокомерные слабаки, а те, кто реально поможет. Сильные люди, способные держать удар, спасти от осады, люди, знающие толк в войне, такие, как мы с тобой или Кесс с Нитсу. Рейн не согласится, это очевидно. Она полнейшему глупцу наденет корону, если он знатных кровей.

Йонсу вздрогнула.

— Джей… — прошептала она. — Ты понимаешь, что сейчас начнется? Любой сможет объявить себя наследником, потому что Михаэль за всю жизнь не научился засыпать в одиночестве!

Полуэльфийка опустилась на колени. Возникшая перед глазами картина оказалась неожиданно яркой.

Джейнис присел рядом на обломок арки.

— Да, думал об этом. Йонс, я лично знаю его пятерых сыновей и двух дочерей, уверяю, их характеры далеки от идеала. Да, многих он поддерживал материально и связями, но, бездна всех дери, в большинстве случаев этим бастардам следовало бы оставаться в святом неведении о своем происхождении! Поэтому я говорю еще раз: нужно делить империю и брать власть в свои руки. Кто, если не мы, Йонс?

Туманно-болотистые глаза Джейниса смотрели прямо на нее. «Рассуждения, поиск выгодного пути — не твое, Йонсу, — говорили они. — Ты пытаешься выглядеть хорошим организатором, но мы оба знаем, какого труда это стоит. Предоставь все мне».