– Что это такое? – обалдело поинтересовалась хозяйка. – Вы кто?

– Это сало и яйца, – послушно откликнулась Геля.

– Это самогонка – наша, на весь Коробчевск наилучшая, – не упустила случая погордиться Антонина.

– Мы ничего не покупаем. Картошки вот если только ведро, а то идти в магазин неохота, – приняла гостей за торговцев вразнос Светлана. – Картошка есть у вас?

– Картошка дома, – не поняла вопроса Антонина. – У вас тут с картошкой, что ли, плохо?

«Вообще, москвичи – шизики, – размышляла Геля. – Как эта моя будущая свекровь себе представляет, путешествие с картошкой на своих двоих – это ж руки себе оборвать!»

– Женщина, я вам русским языком говорю: картошку куплю – остальное мне не нужно, – постаралась завершить странный диалог хозяйка квартиры. – Уходим быстренько, у меня котлеты горят. Артур, выйди, помоги, они какие-то странные!

Геля решила, что пора ей вступить в переговорный процесс.

– Мама! – вскрикнула она с неожиданной слезой в голосе. – Вот мы и приехали.

Артур, снова подтянувшийся в коридор поглазеть на интересные события в коридоре, восхищенно ахнул:

– Прям как в «Жди меня!». Светка, когда ж ты успела-то? Мы ж со школы знакомы.

Геля и Светлана Эдуардовна молча боролись между собой: Геля пыталась обнять будущую свекровь – Светлана, опасаясь, что руки незнакомки тянутся к ее шее, отчаянно отбивалась. Артур Борисович стоял, смотрел завороженно, в налаживание контактов между женщинами не вмешивался – не мужское это дело.

На шум из дальней комнаты вышел Гена. Увидев Гелю, обалдел. Но вежливость проявил:

– О, привет! Какими судьбами?

Все замерли. Генина реплика ситуацию несколько изменила. Антонина, которая было бросилась спасать дочь, увидев будущего зятя, стала рассматривать его. Артур и Светлана переводили взгляд с сына на гостей и обратно. У Светланы в глазах забрезжила грусть: как мама взрослого сына и умная женщина, она первая начала соображать, что случилось, складывая в голове Генино приветствие и выкрик «Мама!» от этой девицы. Артур был уже без бутерброда (вторую половину успел положить в рот), но опять с полным ртом: не до жевания тут, когда такие события.

Все в конце концов разрешилось ко всеобщему удовлетворению, хотя удовольствия от беседы никто не получил. Как порядочные люди, Светлана и Артур готовы были принять Гелю в семью, раз так получилось. Да и Геннадий под испепеляющим взглядом матери признал интрижку и был готов жениться. Антонина радовалась, что знакомство прошло без скандала. Смущало только то, что любви особой между ее дочерью и Геной не наблюдалось. «Стерпится – слюбится», – утешила она себя дежурным тезисом и перестала думать на эту тему.

Гелю терзали разноречивые чувства. С одной стороны, Москва – мечта на глазах превращалась в реальность. С другой – не так она себе представляла свое замужество, вовсе не так…

Свадьбу откладывать не стали. Погуляли скромно, человек тридцать, в столовой радиолампового завода, где трудился свежеиспеченный свекор. А вот с ребеночком в этот раз не получилось: через три месяца после свадьбы Геля попала в больницу с кровотечением, беременность сохранить не удалось. Но дело уже было сделано, не разводиться же теперь из-за этого, столько в свадьбу денег вбухано было! Тем более что за это время много событий произошло: умерла бабушка, мать Артура, оставив в наследство трехкомнатную квартиру в районе Ботанического сада, и молодых уже успели переселить туда, чтобы не делить одну кухню на двух хозяек. А ребеночка они потом родили, даже двух.

Визит Маши к врачу состоялся буквально через несколько дней после запоздалого празднования Международного женского дня у Гели. Но облегчения он вовсе не принес: гинеколог отправила Машу собирать кучу анализов, отсрочив вынесение диагноза. На обследование ушел почти месяц. Маша, обычно довольно легкомысленная в заботах о своем здоровье, теперь ходила в лабораторию и к врачам как на работу, прилежно выполняя все указания и рекомендации. По ходу сдачи первых анализов возникала необходимость сделать дополнительные, потом еще и еще, так что Маше стало казаться: все это, все эти КТ, МРТ и другие новые для нее слова и медицинские манипуляции, не кончится никогда.

В последний рабочий день апреля, накануне майских праздников, эпопея с анализами наконец окончилась. Вечером, после работы, Маша зашла к врачу, чтобы получить финальный вердикт и с чистой совестью пойти домой и собираться на отдых: Геля с Геной и детьми еще вчера уехали на дачу готовиться к традиционным майским шашлыкам, которые ежегодно открывали теплый сезон для всей компании. Договорились, что Гриша заедет за Машей на следующий день с утра, и они вместе прибудут наслаждаться первыми теплыми деньками.

В этот ее визит к врачу все как-то сразу пошло не так. Сначала Маша попала в очередь у кабинета гинеколога: желающих убедиться в своем женском здоровье в этот пятничный вечер было необычно много. Потом пришлось долго ждать решения врачебного вердикта. Доктор внимательно рассматривала собранные Машины анализы, то и дело возвращаясь к тем или иным собранным в общую кучу бумажкам, потом, извинившись, куда-то вышла и вернулась минут через десять с коллегой-мужчиной. Машу попросили лечь в кресло для осмотра, что очень ее расстроило: она не любила и стеснялась гинекологов-мужчин. Но врач, Маргарита Борисовна, настояла на своем, объяснив необходимость дополнительного осмотра строгой врачебной необходимостью.

Напряжение в воздухе нарастало. Маша изрядно струхнула, видя, как врачи долго осматривают ее, переглядываются, негромко обсуждая ситуацию рваными, одним им понятными предложениями с массой специальных терминов.

Когда ей разрешили слезть с кресла и попросили подождать в коридоре, Маша послушно оделась и вышла. Достала телефон, хотела побродить по соцсетям, но привычный интернет-серфинг так и не смог отвлечь ее от напряженного ожидания развязки. К тому же руки были потные, подрагивали и она то и дело промахивалась при пользовании сенсорным экраном. В конце концов плюнула, решила спрятать телефон и просто посидеть, подождать, пока вызовут.

В этот момент ей позвонила Геля, которая знала о ее сегодняшнем визите в клинику и волновалась за подругу.

– Ну, чего там? – нетерпеливо перешла сразу к делу она. – Что там тебе Маргарита сказала?

– Да ничего пока не сказала. Тянут чего-то, шушукаются. Обещали позвать. Сижу вот под дверью, трясусь, – коротко ввела подругу в курс дела Маша.

– Да не трясись ты раньше времени, все будет хорошо, – постаралась успокоить Машу Геля. – Давай я тебя отвлеку. Прикинь, мне сегодня Петр звонил.

– Какой Петр? – не сразу поняла, о ком речь, Маша.

– Ну Петр Яковлевич, муж Резеды.

– Да ты что? – удивилась Маша. – Вот не ожидала! Что ему нужно?

– Резеде работу ищет.

– Она поправилась, что ли?

– Ну не совсем, как он говорит. Ноги не слушаются. А все остальное нормально уже вроде. Но ногами, он сказал, еще заниматься и заниматься.

– И чего ты ему сказала? – заинтересовалась Маша.

– Конкретного ничего пока. Обещала с тобой поговорить.

– Надо будет набрать ее после праздников, поболтать. Хорошая она баба. Может, и придумаем чего для нее, – задумчиво сказала Маша. – Я давно хотела человека дополнительного. Не в офис, на удаленке как раз. Для поиска новых клиентов, продвижения нашего агентства в соцсетях. Вот если бы она согласилась…

Из приоткрывшейся двери выглянула Маргарита Борисовна и пригласила Машу в кабинет.

– Все, Гель, не могу больше, – торопливо закончила разговор Маша. – Потом наберу, как от врача выйду. Пока!

Через пятнадцать минут Маша вышла из кабинета врача другим человеком. Есть такое заношенное, банальное выражение: «Жизнь разделилась на до и после». Вот ровно так и произошло с Машиной жизнью, после того как она узнала, что в районе самых важных женских органов у нее найдена опухоль, происхождение которой непонятно, но она в любом случае требует срочного оперативного вмешательства. Надо ее как можно быстрее удалять и исследовать. Ибо медицинская статистика по таким опухолям свидетельствует не в Машину пользу. И дети, в смысле обзаведение ими, ей пока противопоказаны – потому что изменение гормонального статуса может привести к росту опухоли или к рецидиву после ее удаления.