Через год Илья решил расстаться с этой конторой. Для него, общительного, коммуникабельного и жаждущего славы, ковыряние в бумажках было совершенно несносным. Он видел рядом с собой известных адвокатов, многие из которых мелькали с комментариями на телевидении рядом со звездами и популярными политиками. Медийные личности пробегали мимо по коридорам, размахивая дорогими портфелями и бесконечно разговаривая по последним моделям айфонов. Его же участью по-прежнему оставался стол, заваленный скучными бумажками. Деньгами, кстати, в его карманах тоже не пахло: заработок, несмотря на громкое имя конторы, где он трудился, оставался по-прежнему более чем скромным.
Решив уйти, Илья задумался, как ему дальше быть. Открыть свой личный адвокатский кабинет? Не в его положении. Клиентов у него своих нет, имени, которое могло бы их к нему привлечь, тоже пока нет. Он даже аренду помещения не потянет. И его выбор пал на обычную районную юридическую консультацию. Там дело пошло полегче: появилось больше свободы и самостоятельности, да и деньги стали в кармане водиться. И пусть в его делах не мелькали известные фамилии, журналисты не обрывали ему телефон с желанием получить комментарий, но он верил, что у него еще все впереди.
Илье с детства внушали, что успех приходит к трудолюбивым. А он и был таким! Учителя в школе, преподаватели в университете хвалили его острый ум, умение подмечать детали, способности к дедукции и индукции, старательность и работоспособность. Значит, кому и преуспеть, если не ему! Успех задерживается? Да черт с ним, у него хватит терпения его дождаться!
Дома решения Ильи, строительство им своей карьеры воспринимались с пониманием, родители лишних вопросов не задавали. Во-первых, они не были юристами, их сфера деятельности была далека от адвокатуры. Мать была врачом-педиатром, потом – завотделением в районной поликлинике, откуда и ушла на пенсию. Отец, инженер по профессии, всю жизнь проработал на одном и том же предприятии, распределившись туда сразу после окончания вуза. Во-вторых, они привыкли доверять сыну, который даже в сложном пубертатном возрасте особых проблем им не доставлял.
Блестящее будущее все не наступало, но он продолжал верить в него, оно по-прежнему светилось где-то там, далеко, за бытовым туманом, даря надежду и соблазнительно маня. Илья был на хорошем счету в своей консультации, пользовался заслуженным уважением коллег, которые по достоинству оценили его хорошее чувство юмора и порядочность. Правда, другие его особенности: некоторое позерство, непрактичность и эпизодический отрыв от реальности – они тоже замечали, за что он получил кличку Леголас, как только «Властелин колец» обрел свою популярность в России.
Материального успеха Илья тоже пока не достиг. Нет, деньги он, конечно, зарабатывал, на шее у родителей не сидел. Но их было недостаточно, чтобы в условиях такого дорогого мегаполиса, как Москва, начать жить самостоятельно (к чему он, кстати, не слишком и рвался, ему и с родителями было совсем неплохо). Ну и в тратах своих он был очень непрактичен, а это мало способствует накоплению.
Родители Ильи, комментируя эту сторону его жизни, часто шутили, что внук пошел в бабку, Татьяну Витальевну, – та была женщиной легендарной в плане своих благотворительных наклонностей. После ее смерти наследникам, помимо прочего имущества, досталась специальная тетрадь, куда она рачительно записывала все расходы. Свой ежемесячный доход, состоявший из хорошей пенсии и немалой суммы за сдачу в аренду своей квартиры в районе Тверских улиц, она делила на три части. Треть уходила на ее собственные нехитрые нужды и надобности, включая съем крохотной однушки в спальном районе, остальное расходовалось ею на добрые дела.
В списке ежемесячно ею поддерживаемых и одариваемых была бедная, больная и одинокая бывшая сокурсница Татьяны Витальевны по университету, пара вдов однополчан деда, единственного военного в роду Ильи, какие-то фонды помощи сирым и убогим мира сего и даже лошадь Пржевальского, обитающая в Московском зоопарке. Илья, любимый внук, на которого легла обязанность заниматься денежными переводами после того, как Татьяна Витальевна слегла, с изумлением спросил как-то бабушку:
– Ба, ну я все понимаю. Но лошадь-то почему?
– Илюш, с ней очень грустная история. Она одинока и брошена, кроме меня, ей некому помочь.
– Если бы я не знал твой острый, можно сказать, даже едкий ум, я бы решил, что ты у меня впала в маразм. Это же уму непостижимо: одинокая лошадь, которой некому больше помочь, кроме пожилой московской пенсионерки!
– Да, так и есть. Ее очень долго поддерживали наследники Пржевальского, потом кто-то из них умер, кто-то – переехал жить в другую страну. В общем, лошадь оказалась никому не нужна. У красивых экзотических животных шансов больше: всякие снежные барсы и белоголовые орланы легко нашли себе спонсоров. А наша обычная лошадь имени Николая Михайловича Пржевальского оказалась никому не нужна. Я просто не могла пройти мимо!
Вот в соответствии примерно с такой логикой жил и Илья. Лошадь Пржевальского, кстати, он тоже поддерживал – в память о бабушке. Правда, уже не на постоянной основе – упавшее знамя после смерти Татьяны Витальевны подхватила компания, выпускающая шампуни для людей, но почему-то с лошадиным колоритом в названии: не то «Топот копыт», не то «Лошадиная мощь», что-то в этом духе. Но дважды в год, на Татьянин день, очень когда-то почитаемый бабушкой праздник, и в день ее рождения, Илья переводил крупные суммы в Московский зоопарк.
После смерти Татьяны Витальевны он мог бы переехать в ее квартиру, прекратив сдачу в аренду, но, посовещавшись с родителями, он решил этого не делать. Во-первых, арендная плата приносила очень существенные суммы, что стало надежной финансовой подушкой для его родителей-пенсионеров. Во-вторых, семьи у него не было и в ближайшем будущем не предвиделось, отношения с матерью и отцом были отличными, взваливать на себя бытовые заботы ему совершенно не хотелось – зачем было что-то менять в привычном укладе?
С личной жизнью дела у Ильи обстояли примерно так же, как и с карьерой. Заполняя свою страничку в одной из социальных сетей, в графе «Отношения / Семейный статус» он, подумав, поставил «Все сложно». Хотя сложностей вроде бы особенных и не наблюдалось. Как, собственно, и отношений. Так, бывали увлечения той или иной степени тяжести, не более того. С браком только вот не складывалось (пока не складывалось, как говорил себе Илья). Казалось бы, такому красавцу в бабах можно, как в сору, рыться и самую лучшую себе выбрать после большого конкурса. Но что-то все время шло не так. Хотя что греха таить: и «рылся», и перебирал, и монахом отнюдь не был. Но осечка следовала за осечкой. Как любят говорить гадалки с последних страниц глянцевых журналов, «венец безбрачия», видимо, мешал.
Первый его серьезный роман случился на последних курсах университета. Угораздило его влюбиться в замужнюю однокурсницу. По молодости лет Илья к ней относился очень серьезно, практически с первой совместной ночи строил планы на брак и семью. Но барышня, на которую он потратил в общей сложности целый год, как оказалось, просто тешила свое самолюбие и дразнила мужа, который нет-нет да и посматривал налево. С большим запозданием разобравшись в происходящем, Илья с ней порвал, но страдал еще очень долго, даже стихи пытался писать, романтическо-упадочнические, рифмуя, по обыкновению, «любовь» и «кровь», «уйдешь» и «поймешь». Потом, конечно, боль и обида притупились, стихоплетство от него ушло безвозвратно, но к женщинам относиться он стал куда как недоверчивее.
Вторую свою любовь он нашел позже, уже работая адвокатом в консультации – она представляла на процессе интересы «противной стороны». Лилия была старше Ильи на восемь лет, разведена, успешна, эмансипированна и цинична. Замуж за него она совершенно не собиралась, роман с молодым красивым любовником, хорошо воспитанным и образованным мальчиком, льстил ей, добавляя дополнительных баллов к репутации в глазах подруг и коллег. Своего избранника, человека, за которого она согласилась бы пойти замуж, Лилия видела совсем иным: немолодым, успешным, состоятельным и известным. Если с молодостью у Ильи дело обстояло еще так-сяк – это все же проходящий недостаток, то все остальное отсутствовало совершенно очевидно. Так что крах и этих отношений был абсолютно предсказуем.
