– С этим будет сложнее, – поднимая черный витой шнур, говорит он. А затем вешает его на крючок на торце стола. – Нам необходимо подключиться к самому импланту, а для этого необходимо установить разъем. Ты сможешь достать его, как только мы закончим, или оставить, как я, чтобы не пришлось потом его снова устанавливать.

Я вздрагиваю. Он собирается ввинтить кусок металла мне в череп.

– А ты не можешь использовать узел в спине?

– Нет, мне необходимо подключиться напрямую. – Он поднимает с тележки инструмент, напоминающий пистолет с большим дулом. Установщик разъемов. – Ты можешь сделать это сама, но, на мой взгляд, будет проще, если это сделаю я.

Он подходит ко мне, но я поднимаю руки.

– Притормози, – говорю я. – Не понимаю, как ты собираешься найти маячок, если все данные с импланта стерты.

Мато нетерпеливо вздыхает:

– Маячок нельзя стереть. Думаю, Лаклан спрятал его в плате питания импланта. Я увижу его, если смогу перезагрузить имплант. Я действительно считал, что ты умнее.

Я откидываюсь на спинку стула.

– Мог быть повежливее.

Он одаривает меня сдержанной обезоруживающей улыбкой.

– Ты даже не представляешь, насколько грубость помогает в работе. – Он поднимает пистолет. – Так это сделаешь ты или я?

В груди все сжимается при виде установщика разъемов.

– Думаю… думаю, это лучше сделать тебе.

– Без проблем.

Он обходит стол, показывая рукой, чтобы я наклонилась вперед. Чувствуя, как напрягаются плечи, я прижимаю руки к столешнице и почти утыкаюсь в нее лицом. Мато убирает волосы в сторону, оголяя основание черепа.

– Боль продлится пару секунд, – говорит он.

Ствол пистолета прижимается к коже, а затем раздается жужжание, и я чувствую, как на основании шеи выбривается круг. Сердце колотится от ожидания. Я пришла в лабораторию по собственной воле, но теперь у меня в руке торчит кабель, а я сама в руках члена Центрального штаба «Картакса», который держит пистолет у моей головы.

Но и уйти отсюда сейчас не могу.

Я закрываю глаза и впиваюсь ногтями в ладони. Металл холодит кожу. Мато слегка сдвигает пистолет, а потом затвор щелкает и что-то врезается мне в затылок.

Он солгал насчет боли. Я чувствую, как разъем пробивает кожу, и потом она не стихает.

– Чеееерт, – зажмурившись, шиплю я.

Ощущение такое, словно в голову воткнули нож. Перед глазами все плывет. Я выпрямляюсь и подношу дрожащую руку к затылку. В медленно немеющую кожу теперь вшит холодный металлический круг.

– Ладно, давай попробуем подключиться, – поднося кабель к затылку, говорит Мато. Тот с щелчком, отдающимся в черепе, фиксируется в разъеме. – Соединение отличное. Все готово к взлому. Я пригласил Крика, чтобы он следил за твоей панелью и общим состоянием.

На экране, висящем в углу, загорается синий фон, на котором вращается белый логотип. Круг, разделенный знаком молнии, напоминает змею, которая пытается съесть свой хвост.

– Это заставка с импланта, – говорит Мато. – Его создала хакер по имени Регина. Ты слышала о ней?

– Конечно.

Регина одна из самых известных кодировщиков в мире. Некоторые считают, что она не менее талантлива, чем Лаклан, но Регина никогда не создавала коммерческие алгоритмы. Она лидер в городе-коммуне генхакеров, который называется Энтропия и находится посреди пустыни Невады. Они воссоздали странствующих голубей и не раз писали коды для «Небес» во время вспышки, но я почти ни с кем из них не общалась. Хакеры Регины, как правило, держатся особняком. Я никогда не видела этот логотип раньше, но, когда смотрю на экран, чувствую, что он мне откуда-то знаком.

– Я не знала, что Регина работает с подобным.

– Она работает со всем, – говорит Мато. – В мои обязанности входит следить за серверами «Небес», но я также слежу и за Энтропией. Ты удивишься, если узнаешь, для скольких задумок «Картакса» мы использовали файлы, украденные с серверов Регины. На мой взгляд, Бринку нужно было разрабатывать вакцину не своими силами, а сотрудничать с ее людьми.

Дверь лаборатории распахивается, и Мато оборачивается. Внутрь заходит Дакс, его поддерживает один из солдат. Синяк на его лице распространился почти на всю щеку. Его зеленые глаза скользят по комнате – к генкиту, к Мато, к кабелю в моей голове. А затем парень тяжело опускается на один из стульев.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Точно лучше, чем ты.

Дакс слабо улыбается:

– Еще бы. – Он переводит взгляд на Мато: – Спасибо, что прикрыл меня перед Бринком, Сомата.

– В следующий раз, когда захочется украсть квадрокоптер, предупреди заранее, – бормочет Мато. – Он бы бросил тебя за решетку.

Дакс кашляет, его плечи дрожат.

– Тюремная камера – сейчас меньшая из моих проблем.

Я перевожу взгляд от одного к другому. Дакс теперь возглавляет команду ученых «Картакса», так что, уверена, ему приходится часто общаться с Центральным штабом, но, похоже, они с Мато знают друг друга не только из-за этого. В воздухе не витает напряжение, как между Даксом и Ли, но все же что-то есть. Они оба амбициозные и опытные кодировщики. Может, они просто нашли общий язык.

– Думаю, все готово, – говорит Мато. – Дакс, ты будешь следить за ее жизненно важными показателями, а я поработаю над имплантом. Если я прав и у нее есть маячок, то, как только мы его перезагрузим, он тут же пошлет сигнал. И тогда останется лишь отследить его и определить, где прячется Лаклан. Катарина, ты готова?

Я смотрю на Дакса, который нервно барабанит пальцами по столу. Он трет глаза и явно борется с лихорадкой, мучающей его. Я не ожидала, что он станет следить за моей панелью во время взлома. До сих пор Дакс был на моей стороне, а в «Комоксе» ясно дал понять, что мне не нужно страдать из-за поступков Лаклана. Но трудно предугадать, какой будет его реакция, если он выяснит, что я не его дочь.

– Ты готова? – раздраженно переспрашивает Мато.

Я оглядываюсь на него:

– Да, готова. Давайте сделаем это.

Его взгляд стекленеет.

– Хорошо. Начинаем взлом через три, два, один.

Кабель в голове вибрирует, а панель внезапно начинает мигать. Я готовлюсь к приливу боли, но ничего не происходит. Никакого давления в затылке или болезненных ощущений, нарастающих внутри. Вращающийся логотип на экране сменяется списком показателей с цифрами.

– Это отчет о диагностике импланта, – глядя на экран, говорит Мато. – Судя по данным, ты получила травму несколько дней назад. Это произошло во время расшифровки.

Я хватаюсь за стол.

– Подожди, ты хочешь сказать, что у меня повреждения мозга?

Мато склоняет голову:

– Скорее сотрясение. Этим и опасны импланты. Но я как-то запустил код, последствия от которого оказались намного хуже. Все будет в порядке, но тебе следует отдыхать, пока не поправишься.

– Черт, – бормочу я.

Всю прошлую неделю мы с Леобеном каждый день тренировались часами напролет. Наверное, я падала на землю сотни раз и при этом почти не спала. Это в корне противоречит тому, что мне следовало делать.

Я смотрю на экран, ожидая, когда на нем что-то изменится. Я даже не знаю, продолжается ли взлом. Перед глазами ничего не расплывается, а сердцебиение в норме, но в руке зарождается боль. Тянется от панели вниз к ладони, словно по коже льется кипяток. Через мгновение она так усиливается и распространяется, что мне хочется сжать руку в кулак.

– Рука болит, – говорю я. – Так должно быть?

Мато хмурится:

– Я ничего не вижу в журнале событий импланта. Крик, что с ее панелью?

– Кажется, я что-то вижу, – бормочет Дакс. – Сейчас попытаюсь разобраться.

Я тяжело сглатываю, стараясь держать руку неподвижно. Боль медленно и предательски расползается по моей коже, заставляя клетки плавиться.

– Может, остановимся? – спрашивает Мато.

Дакс качает головой:

– Нет, нашел. Похоже, в ее спинном узле зависли какие-то команды. Одна из них связана с панелью и активирует алгоритм – я пока не разобрался какой, – а вторая, скорее всего, связана с имплантом. – Он поворачивается к экрану и, сосредоточившись, отправляет на него целые страницы текста. – Похоже, эти команды должны были выполниться во время расшифровки, но они почему-то зависли.