Мун смотрит скептически, но делает пару маленьких глотков, когда он всовывает бутылку ей в руку.

— Эм, может, взять тебе еды? — спрашивает она, делая пару шагов к холодильнику.

Крис говорит, что не надо, и Эва снова смотрит этим своим взглядом своих этих блядских зелёных глаз. Смотрит так, будто понимает всё-всё в этой ёбаной жизни. Понимает, что, наверное, он, Крис окончательно проебался, но как будто ей не плевать, как будто она грёбаная мать Тереза, всегда готова выслушать, понять, сказать что-то как всегда невъебически умное, думая, что это утешит. Может, и утешит. Но потом.

Крис отпивает ещё и тащит её обратно. При этом, оказываясь в шуме гостиной, понимает, что на кухне было лучше, но, кажется, как только они с Мун вышли, её оккупировала какая-то парочка.

Блядь, ну не на кухне же, блядь, думает Крис.

Эва врезается в какого-то парня, который кажется очень возмущённым, но Крис упирает руку ему в грудь и чуть подталкивает Мун в другую сторону, потом тащит по лестнице наверх, подальше от шума. Господи, он всегда мечтал вместо кучи разных девчонок напиваться водкой с Эвой Мун.

(Нет)

Это, блядь, даже забавно. Погрузившись в мысли, Шистад не замечает, что та резко опустилась на предпоследнюю ступеньку, и чуть не спотыкается, когда Мун дёргает его назад. Крис рычит что-то среднее между её фамилией и «какого хуя», когда она пьяно и громко заявляет:

— Привал.

Резко потянув Эву за руку, Крис заставляет её встать и, наклонившись, перебрасывает через спину.

— Ты мне дашь посидеть нормально сегодня? — ворчит он.

— Ты сегодня в прекрасном настроении, я смотрю, — вещает она откуда-то сзади.

— Не только у тебя бывают херовые дни, Мун, — отвечает он, заходя в первую попавшуюся комнату. Внутри всё отвратительно-сиреневое, и Крис морщится. Скидывает Эву на кровать и разгибается, чтобы осмотреться.

— Тут миленько, — произносит она, привставая на локтях.

— Очень, — Шистад морщится.

— Так что у тебя случилось? — спрашивает Эва, с внезапным интересом глядя на него немного раскосыми от алкоголя глазами.

Крис садится рядом, и кровать неприятно скрипит. Звук вызывает смутные воспоминания, вроде он уже с кем-то тут был. Крис даже не помнит. И не хочет помнить.

Господи, да всем насрать. В этой жизни не насрать, кажется, только Мун, если она сейчас так внимательно смотрит на него, будто готова выслушать длиннющую исповедь с покаянием и слезами.

— С матерью поругался, — говорит он, глядя перед собой.

Это проще, чем притворяться, что не слушал. Мун ведь так и будет полулежать, уставившись на него огромными _внимающими_ глазами.

Эва долго молчит, берёт бутылку и делает глоток, а потом как-то совершенно неожиданно, неправильно и при этом так дико обыденно спрашивает:

— Расскажи. Какая она?

Они как будто сидят вот так уже лет сто. И Крис думает, что они — словно старые знакомые. Будто их связывает что-то большее, чем (не)случайные поцелуи на случайных вечеринках.

Крис забирает у Эвы из рук водку, делает глоток и отвечает:

— Красивая. Занятая. Непостоянная.

— Отсутствующая? — спрашивает Мун и снова смотрит своим «я понимаю всё на этом долбаном свете» взглядом.

Ей идёт быть такой. Спокойной, как океан, который привлекает своей статичной тишиной, когда волн нет. Внимательный и замерший, как Эва сейчас. Рассудительная и понимающая. Как мать, которая смотрит на тебя и осознает, и принимает, что ты не тот ребёнок, что залазил к ней на коленки пятнадцать лет назад.

Шистад усмехается куда-то в пустоту. То ли грустно, то ли понимая, что они с Эвой — просто два подростка, недолюбленные родителями. Всё время сами по себе. Всё время одиноки, несмотря на то, что почти никогда не остаются одни.

— Однажды в детстве, — говорит он с лёгкой улыбкой на губах, — мама сказала, что мне нужно поехать с ней по делам. Срочно, мол, обязательно. — Мун внимательно заинтересованно слушает, наклонив голову немного вправо. — Знаешь, что это были за дела? Тогда я впервые побывал в МакДональдсе. А ещё она купила мне надувной бассейн.

— Это мило, — говорит Эва, она тоже улыбается. — Ну, вот видишь. Всё неплохо, — добавляет она.

— Это всего лишь один раз. Всего лишь… случайность.

— Только не говори, — почти прерывает его Мун, — что она тебя не любит. Все родители любят своих детей. Просто нет идеальных людей и идеальных родителей, понимаешь? Знаешь, какой вопрос чаще всего задаёт мне моя мама? Не «как дела?», не «у тебя всё хорошо?», а «тебе хватит денег или ещё переслать?». Будто откупается от меня. Но я знаю, — она почти уверенно кивает, глядя куда-то сквозь Криса, — что она любит меня. Главное — поверить.

Наверное, именно в такие моменты меняешь мнение о людях. Крис, конечно, и так знал, что Эва далеко не просто девочка-тусовка, он помнит ещё ту её, которая лила слёзы по парню и оттолкнула его, когда они чуть не перешли ту самую грань. Помнит её, как девочку, которая совершенно не была озабочена идиотским выпускным, автобусами и прочей хернёй.

Просто все мы в какой-то момент покрываемся шелухой из воспоминаний, эмоций, не тех людей и поступков, необдуманных, неправильных поступков, которые всё равно в конце концов выводят нас на правильную дорогу.

Крис даже думает, что, может быть, правильно — это однажды рассказать маме, как прошёл день в школе и поблагодарить за остывший ужин.

Пододвинувшись к Эве, он говорит:

— Какая-то ты больно разговорчивая сегодня.

Мун отбирает у него бутылку.

— Да напьёшься тут с такими разговорчиками, — говорит она, отхлёбывая прозрачную жидкость, морщась от того, как внутренности горят, когда водка опускается вниз по пищеводу.

Шистад притворно хмурится, как будто возмущаясь, но понимает, что и сам не такой уж и пьяный. Хотя сейчас ему уже не хочется упиться вусмерть, как хотя бы час назад.

Спасибо, Мун, вот оно средство от алкогольного отравления.

Поставив бутылку на пол рядом с кроватью, он поворачивается к Эве и спрашивает:

— Что-то не нравится? Не ожидал, что ты расстроишься, маленькая пьянчужка.

Она громко смеётся и толкает его в плечо, мол, кто из нас тут алкоголик со стажем. А Крис думает о том, как классно она смеётся, так открыто и так звонко, и он буквально чувствует, что хочет, чтобы Мун смеялась ещё, ведь она же, мать её, так охерительно смеется.

Смех утихает, остаётся слабая улыбка одним уголком губ и ямочка на щеке.

Крис не знает, с какого именно момента начал подмечать такие детали. А ещё он не знает, как именно оказался нависающим над Мун.

Это его любимый момент. Когда ещё не знаешь, случится поцелуй или нет. И чем ты трезвее, тем больше думаешь об этом. Прокручиваешь в голове.

Сейчас прокручивать не хочется.

Мун сама подаётся вперёд, целуя его в подбородок. Крис думает, что это мило. Крис думает, что поцелуй со вкусом водки — это тоже, в общем-то, неплохо, хоть ему никогда и не нравилась водка.

========== Ощущения ==========

Two Feet – Go Fuck Yourself (Original Mix)

Эве нравится Крис. Приходится пройти через километры предубеждений самоубеждения, чтобы понять это.

Ей нравится, что он считает её умной, не пытаясь доказать обратное.

Эве нравится, как Крис поправляет волосы. Мимоходом, будто не знает, что они и так всегда идеально лежат. Ей нравится его улыбка, такая очаровательная и открытая, буквально во все тридцать два. Крис редко улыбается глазами, чаще всего его ухмылка больше похожа на маску. Именно с таким лицом, наверное, и рушатся чужие жизни.

Эве нравится, как Крис облизывает губы, нравится, что такой вроде бы невинный жест вызывает трепет в животе, она следит, почти что затаив дыхание, думая, что это так сексуально.

Эве нравится, что Шистад не вызывает в ней никаких чувств, кроме тугого комка внизу живота, ведь это всё упрощает, ведь теперь она не живёт в постоянном чувстве, будто стоит на краю пропасти и вот-вот сорвётся. Здесь не так, как с Юнасом, когда её настроение могло зависеть от случайно брошенного им слова.