На мгновение ей показалось, что событий последних месяцев вообще не было.

Только вот Джима не было рядом.

Глядя на огромное колесо, крутившееся на фоне темнеющего лондонского неба, Эми всего на секунду представила другую жизнь, ту, где Джим никогда не нанимал Бонни секретаршей. Никогда не влюблялся в нее. Не решался в одночасье разрушить почти двадцатилетний брак.

Она встряхнула головой. Нет смысла жить прошлым. Ей нужно сосредоточиться на будущем – и сделать его идеальным для детей, пусть Джима и нет рядом.

Эми не хотелось, чтобы Джек и Клэр ненавидели своего отца: никому не полегчает, если ситуация станет еще напряженней. И доктор Фитцджеральд прав – Джим остается их отцом, пускай с разводом все решено окончательно. Однако, как бы Эми ни старалась оставаться в рамках приличия, она не могла не думать, что с ней обошлись нечестно. Джек перестал разговаривать с Джимом из-за его измены и оттого, что, припертый к стенке, отец выбрал Бонни. А Клэр… Эми даже не знала, насколько хорошо дочь понимает, что произошло. В конце концов, Джим еще не знакомил детей со своей новой подругой.

Но так не могло длиться вечно. Скоро в их жизнь войдет новый человек, положение вещей изменится и с этим придется считаться. Дети должны будут отмечать некоторые праздники с Бонни. Эми с Джимом в следующем году составят расписание, кому когда забирать ребят, кому наслаждаться с ними Рождеством и кому отдуваться в День подарков, кто отвечает за развешивание чулок в сочельник…

В этом году, однако, дети принадлежат только ей. И Эми хотела извлечь из этого максимум удовольствия. Все-таки Джеку почти восемнадцать – может, это его последнее Рождество с семьей. Поэтому она намеревалась сделать праздник волшебным для них обоих. Подарить им последний год, когда на Рождество можно быть ребенком.

Даже если придется сделать это одной.

Генри прижался к ее ноге, она наклонилась погладить его, и тут колесо обозрения остановилось.

– Мы справимся, правда, малыш? – прошептала Эми, наблюдая, как Джек и Клэр выходят из кабины.

Генри у ее ног опустил голову на вытянутые лапки. Она была уверена, что по крайней мере он никуда не денется.

Приятно все же, когда есть хотя бы один мужчина, на которого можно положиться.

Даже если он – корги.

Должен признать, в этом местечке, «Зимней стране чудес», было куда больше интересных запахов, чем у нас дома в Редхилле. Дома пахло другими собаками, детьми, машинами, мусорными баками и порой белками из местного парка. Здесь – жареными каштанами (по крайней мере, продавец, мимо которого мы прошли, громко уверял, что это они) и всевозможными сладостями вперемешку с резким запахом льда и холодного воздуха. Еще по всему парку носился аромат радостного волнения – он исходил даже от Джека, Клэр и Эми, и это было хорошим знаком.

Клэр заныла, когда пришла пора уходить, но не закатила скандала, к которым мы привыкли в последнее время. Положив руку на ее худенькое плечико, Эми пообещала, что впереди еще много интересного, и девочка снова взбодрилась.

– Ну а теперь куда, мам? – спросил Джек, почти без обычных угрюмых ноток в голосе.

Я сел у его ног и завилял коротким хвостиком в знак одобрения. Люблю, когда мои Уокеры счастливы, и сейчас в первый раз за несколько месяцев вижу их такими.

Может, теперь у нас все снова станет хорошо? – Думаю, мы прогуляемся мимо Букингемского дворца. – Эми аккуратно свернула карту «Страны чудес» и убрала в сумку. – Или пройдем через Сент-Джеймсский парк, чтобы поглядеть на пеликанов. А потом, когда стемнеет, вернемся на метро на Оксфорд-стрит и полюбуемся на рождественские украшения. Что думаете?

Клэр уткнулась головой маме в руку.

– Здорово.

– Отлично! – просияла Эми.

Я, довольный, семенил рядом с ней, пока мы петляли между деревянных киосков и катавшихся на коньках детей, воздух звенел смехом и радостью. Сегодня в самом деле очень хороший день – и мне определенно нравятся звуки Сент-Джеймсского парка!

По опыту я знаю, что парки – это места, где можно убегать и догонять, выискивать новые запахи и охотиться на белок. В нашем, неподалеку от дома, Эми никогда не волновалась – знала, что мне тут все известно и ей не надо следить за мной слишком внимательно. Кроме того, мы всегда встречали там интересных людей: соседа с йоркширским терьером, нового врача с таким смешным щенком-далматинцем, поселившегося в нашем городе месяц назад. В парке часто можно было наткнуться даже на школьных друзей Клэр или приятелей Джека. Мы всегда останавливались поболтать, и, кажется, в последний месяц или два, такие встречи и разговоры повышали настроение моей семьи.

Хоть я и превосходный слушатель и утешитель (не то что Соки, которая исчезает при первом же всхлипе), иногда моим людям нужно общаться и с другими людьми.

Я оказался прав: Сент-Джеймсский парк – великолепное место. Эми спустила меня с поводка, и я бегал, где хотел. Наступать на землю, даже холодную, промерзшую, было куда приятнее, чем на жесткий асфальт, по которому мы пришли сюда, поэтому я наслаждался свободой и просто носился повсюду.

– За пеликанами не гоняться! – крикнула мне Эми, вместе с детьми отправившись следом.

Я обернулся и гавкнул. Что это, вообще, такое – пеликаны? Как я могу обещать не гоняться за ними, если не знаю, кто это? Вдруг они похожи на белок? Гоняться за белками я люблю больше всего. На втором месте, с небольшим отставанием, у меня голуби. Но я сдвину первых двух с пьедестала, если пеликаны окажутся даже лучше…

Люди держались ровных дорожек, а я бегал зигзагами по парку, в основном по травке, не упуская их из виду. Джек бросал мне палки, я приносил их, и нам было очень весело. Мы дошли до озера, и я как раз раздумывал, не слишком ли сейчас холодно, чтобы немножко поплескаться, когда Клэр указала на остров посередине.

– Смотри! Мам! Там пеликаны!

Я вскинул голову, навострил уши и вгляделся вперед. Парк оставался зеленым даже в разгар зимы, и озеро не замерзло, поэтому здесь все еще водились некоторые представители дикой природы. Я уставился туда, куда показывала Клэр – она говорила об огромных смешных птицах, видимо живших в парке.

Громадных, грязновато-белого цвета и с острыми клювами, причем с какими-то мешками под ними.

Стоит отметить, птицы были крупнее меня.

Я отошел на шаг или два от берега. Эти существа выглядели так, словно могли с легкостью целиком проглотить голубя или белку. Я не хотел, чтобы они попробовали свои силы на корги.

– А кому они принадлежат? – спросила Клэр, все еще не сводившая глаз с огромных птиц.

Мне мучительно захотелось погоняться за воробьями и дроздами на заднем дворе нашего дома в Редхилле. Они вот – птицы что надо. Знают свое место в животной иерархии.

– Ну Сент-Джеймсский парк – королевский, – медленно сказала Эми. – Значит, думаю, они принадлежат королеве.

Я не мог отделаться от мысли, что у королевы очень своеобразный вкус.

– Первые пеликаны были подарены королю Карлу Второму в тысяча шестьсот шестьдесят четвертом году русским послом.

Мы с удивлением посмотрели на Джека, а тот продемонстрировал свой телефон.

– Сила интернета. Ладно, пойдемте, а то холодно! Куда сейчас?

– Мы увидели пеликанов – давайте проверим, можно ли одним глазком взглянуть и на их владелицу, – предложила Эми. – Утром я прочитала в газете, что сегодня, уже скоро, она уезжает из дворца. Кто знает – может, нам повезет.

Я сомневался, можно ли назвать везением встречу с хозяйкой жутких птиц, но Клэр запрыгала на месте и захлопала в ладоши, так что, может, это я чего-то не понимал.

Мы направились вдоль озера к концу парка. Эми не надела на меня поводок, и я был ей благодарен. Но все равно не отходил далеко – во всяком случае, до тех пор, пока не убедился, что пеликаны нас больше не видят.

Я бы не расстроился, если бы больше никогда не оказался в этом парке. Мне гораздо больше нравился парк рядом с нашим домом, со всеми знакомыми людьми и собаками, и прелестными пухлыми белочками, за которыми можно гоняться.