Пиликнула микроволновка, сообщая о готовности, щелкнул вскипевший чайник, а позади Дженсена раздался восхищенный вздох. Оформленная дорогим дизайнером и напичканная бытовой техникой кухня впечатляла ничуть не меньше холла.

- Присаживайся, - выставляя на стол пиццу, предложил Эклз, и отвернулся к элегантно изогнутой барной стойке, заваривая большую кружку восхитительно пахнущего малиной чая. – Это все тебе.

Когда он снова обернулся к столу, Джаред уже набил рот до отвала и блаженно чавкал, наглядно доказывая, что не имеет ни малейшего представления о так ценимых на юге правилах хорошего тона.

- Что ж, Джаред Пада-как-тебя-там, - присел напротив него Дженсен, – рассказывай, как докатился до жизни такой. Сколько тебе лет?

- Фемнадфать, - с набитым ртом сообщил Джаред и откусил еще кусок.

Щеки у него раздулись, как у запасливого хомяка, а тощие длинные пальцы вцепились в край фарфоровой тарелки с такой силой, словно вознамерились никогда с ней не расставаться. Нож и вилку, заботливо положенные Дженсеном рядом на салфетку, Джаред предсказуемо проигнорировал.

- И давно ты на улице?

Джаред с усилием проглотил то, что было у него во рту, и торопливо ответил. – С двенадцати. Как сбежал из приемной семьи. А до того в приюте жил, - он бросил быстрый взгляд на содержимое тарелки: - А можно еще?

- Это все тебе, – тихо засмеялся Дженсен, глядя на вспыхнувшего от восторга мальчишку. – Не торопись. Ты как вообще попал в наши края?

- Так получилось, - угрюмо буркнул Джаред, мгновенно мрачнея, и снова плотно набил рот, запивая пиццу большим глотками горячего чая.

От кипятка щеки у него раскраснелись, завитушки волос прилипли ко лбу, и стало заметно, какой он, в общем-то, симпатичный и ладный, несмотря на худобу парнишка. У Дженсена тут же возникли нехорошие подозрения по поводу рода его занятий, но он не спешил делиться ими с гостем.

- И как выживал последние пять лет?

- Как все, - шмыгнул носом Джаред, облизывая пальцы. – Сперва с бан… с компанией тусовался, потом в одиночку. Я с собаками хорошо лажу, так что когда был младше, залезал через собачьи дверцы в дома и ночевал там. Псы меня не трогали. Потом стало трудновато пролезать, - он вдруг вскинулся. – Но вы не думайте, мистер Эклз, я не… Я не вор. Я только еду воровал, когда совсем туго приходилось и… Короче, я тут ничего не трону, обещаю.

Дженсен снова заулыбался. Почему-то этот мальчишка ему очень и очень нравился. Он был такой искренний, такой эмоциональный, совершенно не похожий на хитро-пронырливых или угрюмо-отчаявшихся бомжей, которых показывали в новостях по ТВ, и просто не мог не вызывать симпатии.

- Не дергайся, я тебе верю. И зови меня, пожалуйста, Дженсен. Не такая уж у нас с тобой большая разница в возрасте. Доедай свой ужин, а я тебе пока комнату приготовлю. Сад убирать пойдешь завтра. Грабли и метлу найдешь в сарае.

Он поднялся, чувствуя наваливающую сонливость, и бросил быстрый взгляд на часы. Четвертый час утра – ничего себе! Хорошо, что завтра выходной.

Принадлежа к старинному и обеспеченному клану и будучи альфой по праву рождения, Дженсен мог позволить себе не работать вообще – благо, состояние семейного счета это позволяло, но ему нравилась литература, нравилась журналистика, и получив после окончания университета предложение о сотрудничестве с солидным изданием, Дженсен не отказался. Писать статьи оказалось гораздо интереснее, чем бездарно прожигать жизнь.

Выбрав самую маленькую и скромную из трех гостевых спален, Дженсен заправил кровать викторианской эпохи натуральным льняным бельем и, бросив сверху толстый плед из шотландской овечьей шерсти (маменька бы точно рухнула в обморок, узрев, ради кого ее сын устраивает такой комфорт!) и пару подушек с фамильными монограммами, вернулся в кухню и замер.

Джаред спал, привалившись к стене, уронив голову на грудь и зажав в кулаке последний огрызок пиццы. На пустом блюде сиротливо валялись два крохотных кусочка ветчины и капля потекшего сыра. Губы Джареда маслянисто блестели и расплывались в довольной улыбке, а короткие бровки счастливо подрагивали в такт глубокому дыханию.

Дженсен укоризненно покачал головой, потряс мальчишку за плечо раз, потом другой и, не дождавшись реакции, подхватил угловатое тело на руки и понес в приготовленную комнату. Весил Джаред на удивление немало – видимо, кости были тяжелыми. Что в очередной раз доказывало, что никакая он не омега. Но думать об этом сейчас Дженсену совершенно не хотелось – усталость и алкоголь сыграли свою роль, и больше всего на свете Эклзу хотелось спать. Поэтому, оттранспортировав гостя в комнату, сгрузив на постель и укрыв до самого подбородка пледом, Дженсен благостно похлопал его по боку и с чувством выполненного долга направился в свою спальню. Поразмыслить над сложившейся ситуацией можно было и завтра.

Утро встретило Дженсена ярким солнечным светом и почему-то запахом подгоревшей яичницы с беконом. Он недоуменно моргнул, наморщил нос, потом вспомнил о найденном среди мусора пацане и, натянув домашние штаны, неторопливо направился вниз, проводить воспитательную беседу. Яйца Эклз не переваривал ни в каком виде, и мириться с пропитавшим дом запахом не собирался. Тем более что на первом этаже вонь усилилась.

Однако стоило ему войти в кухню и узреть сидящего с виноватым видом Джареда, одетого в рабочий комбинезон садовника и две полные тарелки, украшенные веточками укропа для маскировки чрезмерной поджаристости, как настроение сразу же скакнуло на отметку «отлично».

-Доброе утро. Кого ждем? – весело спросил Дженсен.

- Вас….эммм…тебя, - смущенно улыбнулся Джаред и тут же зачастил: - Листья я убрал, дорожки подмел, сорняки выполол и порядок в сарае навел. Вот.

Дженсен застонал и упал на стул, закрывая лицо руками. Единственные «сорняки», которые мог найти на лужайках Джаред, были редким видом карликовой серебристой волчанки, которую вот уже третий месяц пытался вырастить приходящий садовник. Теперь, видимо, придется останавливать свой выбор на какой-нибудь другой декоративной культуре.

- Я завтрак приготовил, - робко заметил Джаред, не вполне понимая странное поведение своего работодателя.

Он сутулился, зажимал ладони между коленями и вообще выглядел очень неуверенно.

- Можешь съесть обе порции, - вздохнул Дженсен. – У меня на яичницу аллергия. А вот кофе я бы выпил.

Мальчишка подскочил, едва не опрокидывая стол:

- Я сварю!

- Ох, да сиди ты. Не мельтеши, - махнул рукой Дженсен. – Сам все сделаю. Ты какой кофе любишь?

- Сладкий? – от неуверенно-вопросительных ноток в ломающемся голосе Дженсен быстро осознал степень своего идиотизма. Должно быть, не так уж часто Джареду перепадал кофе.

- Со сливками? – делая вид, что не заметил заминки, уточнил он.

- Если можно, - Джаред смачно зачавкал и принялся разглагольствовать с набитым ртом: - Я как-то капучино пробовал в настоящей кофейне. Подрядился перетащить им мешки с кофе в кладовую, а девочки меня потом угостили – вот это был рай! Крепкий и сладкий, а уж какой нежный на вкус! А еще как-то раз я пробовал кофе с мороженым. Вообще вкуснотень невозможная.

- У меня есть лимонное мороженое и щербет. Будешь? – улыбнулся Дженсен.

- А можно?!

- Ну, я же предлагаю…

На воспрявшего духом и сияющего от радости Джареда приятно было посмотреть. Он доскребал остатки яичницы со второй тарелки, помогая себе большим куском хлеба, и выглядел таким счастливым, что даже обычно мрачный по утрам Дженсен просто не мог не улыбнуться.

Завтрак с Джаредом, крепким кофе и мороженым прошел очень позитивно. Давно Эклз так прекрасно не проводил время. Мальчишка болтал обо всем на свете, но это почему-то совершенно не раздражало. Может, дело было в том, что он не ныл, не жаловался, да и вообще относился даже к такой паршивой жизни, которая у него была, с каким-то восторженным удивлением? Любознательный, пытливый, оптимистичный – Джаред принимал окружающий мир со всеми его достоинствами и недостатками, умудряясь радоваться первым и философски относиться ко вторым. С такой позицией Дженсен сталкивался нечасто.