— Серьезная предъява, — согласилась Дафна. — Хочешь, попробую узнать, где он учился?

— Буду очень тебе благодарен, — заулыбался Гаррет.

Свой план Дафна реализовала на следующий же день. По окончании урока втиснулась между непривычно оживленной Булстроуд и до сердечек в глазах очарованной Паркинсон и, состроив выражение лица поглупее, экзальтированно воскликнула:

— Ах, профессор, вы такой умный! Когда вы только начали преподавать, я считала, что вы бывший гриффиндорец. Но теперь почти уверена, что вы учились на Рейвенкло!

— Вы правы, милая леди, — приветливо откликнулся Локхард. — Я действительно имею некоторое отношение к воронам.

Гаррет мысленно сплясал лезгинку и после обеда, прихватив в качестве моральной поддержки триумфально улыбающуюся подружку, подошел к Флитвику.

— Добрый день! Профессор Флитвик, вы же давным-давно преподаете в Хогвардсе, правда?

— Ну-ну, не настолько я и стар, — обижено приосанился Флитвик. — Давно, но не с начала века.

— Простите, я не так выразился, — замешкался Гаррет.

— Мы просто хотели спросить, — вмешалась Дафна, спасая положение, — когда профессор Локхард учился в Хогвардсе, он уже был таким же блистательным? Наверное, все экзамены сдал на одни «превосходно»?

— Честно говоря, я не знаю, — пожал плечами Флитвик. — Гилдерой Локхард у нас не учился. Скорей всего, он выпускник Шармбатона. В пользу этого говорит прекрасный французский, а также характерное плавное движении кисти при работе с палочкой. Почему бы вам не спросить у него самого?

Гаррет и Дафна переглянулись.

— Профессор Локхард такой таинственный, — вздохнула Дафна. — Мне он сказал, что имел отношение к воронам.

— Локхард — это же британская фамилия? — уточнил на всякий случай Гаррет.

— Действительно, британская. На моем факультете в шестидесятых точно учился один из Локхардов, — подтвердил Флитвик. — Сейчас не могу припомнить его имени, кажется, Джулиан или Гастон. Юноша не закончил Хогвардса, по семейным обстоятельствам уехав во Францию. Возможно, наш Гилдерой его племянник или младший брат, отсюда и отношение к воронам.

— Спасибо, профессор! — хором сказали Гаррет и Дафна.

Распрощавшись с Флитвиком, Гаррет приуныл.

— Если тот Локхард не закончил Хогвардс, в библиотеке искать бесполезно. Его фотографий среди выпускников нет, — заметила Дафна.

— Давай сходим в Триумфальный зал? — предложил Гаррет. — Пожалуйста. Вдруг Локхард играл в квиддич или что-то в этом роде? Мне кажется, учился он все же здесь. Слишком уж хорошо ориентируется в замке с самого первого дня.

— Ладно, — легко согласилась Дафна.

За это Гаррет ее и ценил. Драко бы точно уперся рогом, тут же найдя десяток аргументов против бессмысленного времяпрепровождения.

В Триумфальном зале за полчаса поисков они обнаружили одного-единственного Локхарда. С черно-белой колдографии 1920 года залихватски улыбался широкоплечий здоровяк Гилберт Локхард, сияя в камеру белозубым оскалом.

«Вратарь команды Гриффиндора. За 46 минут игры с факультетом Хаффлпафф не пропустил ни одного мяча», — прочитала Дафна табличку, где был описан рекорд ученика.

— Мда, — печально резюмировал Гаррет. — И что нам это дает?

— Ничего. Даже особого фамильного сходства не наблюдается, — заметила Дафна.

— Брось. Лыбится так же нахально, — не согласился Гаррет. — Наверняка родственник. Дед, скорей всего. Или прадед.

— И что?

— И ничего.

За ужином настроение у него было упадническое. Неудивительно, что к бифштексу и печеному картофелю Гаррет практически не притронулся. А к вечеру предсказуемо захотел есть.

— Ты на кухню? Молока захвати, — лениво попроси Теодор, глядя, как Гаррет накидывает мантию-невидимку.

— Кувшин попроси побольше, — добавил Блейз.

К владению мантией-невидимкой ребята относились как к чему-то само собой разумеющемуся. Уважительно, но без экстаза. Слизеринцы в этом отношении вообще оказались людьми спокойными, может, оттого, что почти в каждой семье хранились редчайшие артефакты, может, в силу воспитания, но никто не водил вокруг Гаррета хороводов и не просил поносить или хотя бы пощупать один из даров смерти.

Почему-то Гаррет был уверен, что на Гриффиндоре он бы такого понимания не встретил.

Гаррет возвращался из кухни, одной рукой прижимая к себе сверток с пирогом, а в другой держа наполненный молоком кувшин, когда заметил скользящую вдоль стены тень. Испугаться он не успел. От плинтуса отделилась здоровая змея:

— Приветсссствую, говорящщщщщий!

— Ссссесиль, — узнал старую знакомую Гаррет. — Что ты зсссдесссь делаешшшшь?

— Сшшшшшш…. Ссссснаружжжи холодно…. Осссталась жшшшить в зссссамке. В зссссале, где ссссспит царь зсссмей, там хорошшшшо, горячччие иссссточники.

— Горячие источники? — изумился Гаррет, непроизвольно переходя на английский.

— Я тебя не понимаю, говорящщщщщий.

— Там, где ты живешшшшь ессссть горяччччая вода?

— Да. В подзсссемельях ссславно!

— Можжжешшшшь меня туда отвессссти?

В душевой из крана вода текла чуть теплая, и в самой спальне было ужасно холодно, они с ребятами каждые пару часов обновляли согревающие чары. Гаррет не отказался бы попарить ноги в источнике. А может и искупаться.

— Там, где я полззззу, тессссно, тебе не пролеззззть, — засомневалась змея. — Ессссть еще вход наверху черезззз трубу.

— Веди! — приказал Гаррет.

В замке было холодно, темно и мрачно. Гаррет беспокоился за Сесиль, но двигалась змея очень быстро, а лестницы преодолевала только так, шустро проползая по перилам. Однако когда Сесиль привела Гаррета к женскому туалету в самом конце коридора на втором этаже, он всерьез засомневался, не заблудились ли они?

— Ты уверена, что это ззззздесссь?

— Труба ззззза умывальником, — прошипела змея. — Надо сссказать, чтобы открылассссь.

— Что сказать? — не понял Гаррет, но Сесиль выжидательно замолчала.

— Откройсссся, — чувствуя себя ужасно глупо, прошипел Гаррет.

Раковина со зловещим скрипом поползла в сторону, а перед Гарретом вдруг возникло полупрозрачное привидение девочки.

— Привет!

— Твою ж мать! — выругался Гаррет, от испуга роняя кувшин.

Кувшин разбился, и молоко растеклось огромной лужей, к которой тут же припала Сесиль.

— Ссссспасибо, говорящщщщщий, вкусссно.

Гаррет стало стыдно, что он сам не догадался угостить змею, но думать об этом было некогда. Кокетливо покусывающая кончик жидкой косички очкастая девочка ужасно нервировала.

— Ты кто такая? — грозно потребовал Гаррет.

— Я — Миртл. Я здесь умерла. Сюда почти никто не заглядывает, так что мне ужасно скучно. Ты пришел поболтать? Или тоже хочешь умереть? Я могу потесниться, и после твоей смерти мы будем жить здесь вместе. Ты симпатичный.

Гаррет выдохнул и потянул из кармана солонку. Умирать он пока что точно не собирался, а вот этой дуре однозначно следовало устроить повторные похороны.

Блейз, как многие итальянцы, любил острую пищу, и постный пирог с кроликом, который Гаррет раздобыл на кухне, обычно присаливал сверху. Поэтому кроме молока и пирога Гаррет попросил у домовиков еще и солонку. А про то, как соль действует на привидений, прочитал в книжке, одолженной у Теодора. В том самом трактате «О призраках и способах их изведения», который другу прислали из дома после неудачного урока с боггартом.

— Изыди, нечисть! — гаркнул Гаррет, свернув крышку солонки и щедро посыпая прозрачную тушку привидения солью.

Миртл заверещала и с хлопком испарилась. Гаррет переступил через лужу и заглянул в открывшийся проем.

— Сссссюда, говорящщщщщий, — позвала насытившаяся змея, проскальзывая в глубокую темную трубу.

Труба была довольно широкой, но выглядела запущенной и зловещей. Гаррет посидел перед ней на корточках, зажигая максимально яркий люмос, крикнул вниз, послушал эхо, потом огляделся, и тут ему стало страшно. Почему-то сразу вспомнились все любимые ужастики Дадли.