И, наконец, сам Поттер — несносный мальчишка, про которого все думали, что он туз в раскладе директора, а по факту… По факту Поттер оказался вообще неизвестной картой. И в какой момент и кто ее разыграет, Снейп никак не мог определить.

Все это отягощалось мелкими неприятностями вроде тупых учеников, неадекватных коллег (особенно Макгонагал!), обиды крестника на то, что он не разрешил поселиться с Поттером, министерских комиссий, а временами еще и покушений на его персону со стороны женщин брачного возраста. Вишенкой на торте стал сегодняшний разговор с директором, который, судя по всему, все же дожил до старческого маразма.

Заманив Снейпа в башню, Альбус долго ходил вокруг до около, предлагал опостылевшие лимонные дольки, выспрашивал о новостях и школьных успехах, а потом вдруг перевел разговор на Волдеморта. Стал интересоваться состоянием метки.

Северус честно сообщил, что за последние десять лет ничегошеньки не изменилось. Лорд как почил в Годриковой Впадине в давно прошедший Хэллоуин, так все связанное с ним и закончилось. Состояние татуировки прежнее: серая, мертвая, признаков жизни не подает. Альбус, однако же, почему-то не поверил. Подергал бороду, пожевал нижнюю губу и ласково попросил:

— Не сочти за недоверие, мальчик мой, но не мог бы ты показать мне наглядно, чтобы я сам убедился.

Северус аж дар речи потерял:

— Показать что?

— Метку, конечно же, — и Дамблдор невинно захлопал ярко-голубыми глазками.

Старый пидорас! С трудом подавив желание кинуть в белобородого козла особо затейливое проклятье, Снейп уточнил:

— Вы уверены, что хотите взглянуть сами? Сейчас? Здесь?

Альбус закивал.

— В школе комиссия, и ваш камин, я полагаю, открыт. Как мы будем объясняться, если кто-то пожелает нанести Вам визит, и нас застанут в пикантной ситуации?

Дело в том, что в отличие от большинства Пожирателей, метка у Северуса стояла не на предплечье, а на бедре. Справа от паха.

Когда Люциус представил молодого, полного горечи и разочарований зельевара своему сюзерену, Северус как раз переживал острый всплеск любви-ненависти к Сириусу. И внимание яркого, харизматичного, блистательного Лорда пролилось бальзамом на его раны. Романа как такового у них не было. Просто Темный Лорд оценил несомненный талант юноши, дал понять, что тот ему интересен, поманил за собой, и Снейп сам не понял, как они оказались в одной постели. Нет, он никогда ни о чем не жалел. Лорд был чутким, нежным и внимательным любовником, своеобразным разовым лекарством от разбитого сердца, и наутро Северус с радостью принял метку — особую, не как у остальных.

Полный вдохновения и словно склеенный из осколков заново, он спустился в малую столовую на завтрак, оставив Волдеморта досыпать среди горы подушек, и был встречен буквально пылающим от ярости Барти Краучем младшим. Юным, бурлящим ревностью, обидой и гневом мальчишкой, уверенным, что у него пытаются увести любовь всей его жизни.

Северуса тогда здорово тряхнуло, избавив от очередного пласта иллюзий.

Нет, ни на что особенное с Темным Лордом он и не рассчитывал. И даже не почувствовал себя оскорбленным. Лорд заметил его, возвысил, одарил вниманием. На этом все. Однако же сравнение с невероятно привлекательным, умным, талантливым, чистокровным в черт-знает-каком поколении разносторонне развитым Барти складывалось явно не в пользу носатого невоспитанного полукровки.

Барти в совершенстве знал этикет, сдал на «превосходно» все двенадцать ЖАБА, да и внешностью его природа не обделила. В общем, Северус был Барти не конкурент, и это неожиданно задело. Захотелось доказать, что он не хуже, что в чем-то даже превосходит блистательного во всех отношениях малолетку. Тогда-то Северус и начал работать как проклятый. Изобретать и варить такие зелья, которые признали шедеврами даже самые закостенелые консерваторы. Добился признания своего таланта и Мастерства в профессии, а Барти… Барти добился взаимности от Лорда.

Теперь только у них двоих метка стояла не на всеобщем обозрении, а в гораздо более интимном месте. И, если бы Северус однажды сдуру не проговорился об этом Дамблдору, о том, что он был Пожирателем, вообще никто бы не узнал.

— Я желаю увидеть метку, — уперся меж тем упрямый старик.

Северус плюнул на приличия, расстегнул мантию, ослабил ремень брюк и приспустил их вместе с трусами. Не хватало еще демонстрировать вышитые подштанники из нежнейшего батиста — с некоторых пор Снейп носил исключительно дорогое и роскошное нижнее белье.

Темно-серая намертво въевшаяся в кожу метка выглядела как обычный маггловский рисунок простым карандашом.

— О! — тут же сдал назад Дамблдор. — Прости, мальчик мой, я… эмммм… у меня были основания так поступить. Извини. Но если вдруг появится хоть какой-то отклик…

— А есть подозрения, что появится? — язвительно спросил Северус, спешно натягивая штаны и застегивая пуговицы на мантии.

Дамблдор дурашливо развел руками:

— Пророчество, знаешь ли, никуда не исчезло.

Снейп закатил глаза.

— Боже мой, Альбус, вы до сих пор не успокоились? Хватит уже, а! А если паранойя разыгралась, так скажите, я лично сварю вам зелье, укрепляющее рассудок.

Дамблдор выпрямился и поджал губы:

— Я совершенно здоров, мальчик мой. Хотя… зелье от ревматизма, кажется, уже на исходе. Вот от него не откажусь.

В общем, прямо от директора Северус направился на Астрономическую башню — проветрить голову после такого феерического сношения в мозг. Где примерно через час его настигла очередная кара божья в лице Авроры Синистры.

С Синистрой у Снейпа никогда не возникало трений, потому что от нее, как и от Трелони, он всегда бегал, как черт от ладана. Такие женщины — двинутые на гороскопах, звездах и оккультизме его не на шутку пугали. Он их искренне не понимал. Другое дело — мадам Хуч, с ней и пообщаться можно было нормально, и на пару стаканчик пропустить. Эти же «неземные девы» не от мира сего даже думали с подвывертами, плавая в своих мыслях, как в хитроизогнутых галактиках. Вот и сейчас в глазах профессора Астрономии стояла томная поволока, а в голове (ну да, не удержался, пролигилиментил, видимо, от Альбуса паранойей заразился) — какой-то розово-зефирный неопознанный туман.

— Северус, — загадочно улыбаясь, протянула Синистра. — А у меня еще сорок минут до урока. Как хорошо, что мы встретились. Погуляем?

Гулять вдоль парапета башни на ноябрьском сквозняке было то еще удовольствие. Северус нахохлился, как грач, и сунул руки в карманы. Аврора плыла рядом, поглядывала со значением и время от времени с чувством вздыхала.

Минут через пятнадцать «гуляния», во время которого они спугнули две парочки старшекурсников и трех нахальных первачков с Гриффиндора, Аврора вдруг придвинулась поближе:

— Ах, я всегда подозревала, что, несмотря на суровую внешность, в душе Вы очень застенчивы, Северус.

Снейп недоуменно моргнул и с силой прихлопнул устроившегося на камне крупного полосатого жука. Жук, правда, в последнюю секунду увернулся и улетел.

— Вы о чем, профессор Синистра? — ледяным тоном спросил он.

— Просто Аврора, Северус, оставим формальности. Мы с Вами в этом замке, как две одинокие звезды, — девушка красивым жестом откинула от лица локон волос. — Знаете, если бы мисс Гринграсс не рассказала мне сегодня о результатах своего гадания на предсказаниях, я бы и подумать не могла, что мы так похожи.

— Вы с мисс Гринграсс? — не понял он.

— Да нет же, Северус, мы с Вами! — с досадой притопнула Синистра. — Ну почему мужчины такие недалекие?

Он иронично выгнул бровь.

— Ах, простите, Северус… — снова томно вздохнула Синистра. — Просто мы светим друг другу, как две звезды, так издалека, я — с башни, вы — из подземелий, и наши пути так редко пересекаются…

Тут Снейп заподозрил неладное и понял, что пора «делать ноги».

— Аврора, мне кажется, вы замерзли. Здесь слишком холодно. Звезды, это, конечно, хорошо, но бодроперцовое в больничном крыле не бесконечно. Совсем запамятовал, директор же просил меня срочно заняться пополнением запаса зелий. Встретимся в Большом зале.