— О-ооо!

— Вот именно! А вы, между прочим, мой опекун. Должны были позаботиться о таких важных аспектах моего воспитания.

— Кстати об этом, Гарри. Что такого ты наговорил Хагриду? Может, ты все неправильно понял? Он который день одолевает меня просьбами передать ему опекунство…

— Ну так передайте! — воскликнул Гаррет. — Все равно вам некогда мной заниматься. Я тут голодный и холодный…

— В конце недели у вас будет урок по согревающим чарам. Не волнуйся так, мальчик мой.

— Как я могу не волноваться, когда зуб на зуб не попадает!

— Вот мы и пришли, — они остановились возле большой картины с натюрмортом, и Даблдор сам пощекотал грушу. — Здесь находится кухня. Но ученикам запрещается злоупотреблять такими прогулками. Ужинать нужно в Большом зале.

— Ну да, в восемь вечера. А астрономия в полночь. Клево! Остальное время — голодай и холодай. Не любите вы меня, директор, — демонстративно обиделся Гаррет и захлопнул у него перед носом дверь.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайен Дамблдор скрипнул зубами.

Еще никто вот так в лицо не обвинял его в нелюбви к своим ученикам. Даже запредельной дерзости змееныш Том Риддл делал это весьма завуалированно. А тут буквально созданный и выпестованный его руками Герой Магической Британии имеет наглость заявлять ему же самому такую невероятную ересь!

Да этот ребенок без его участия так и остался бы никем! Безвестным сыном ничем непримечательных родителей. Типа того же Лонгботтома или Уизли. Мало ли было малышей, подходящих для упоминания в пророчестве, Альбус Поттерам честь оказал, и вдруг — такая черная неблагодарность. А все маггловское воспитание! Надо было давить на Гарри в детстве еще сильней, лучше контролировать Петунию. Мало, похоже, мальчишку у Дурслей пороли!

Пока директор стоял в коридоре, раздумывая, как бы повлиять на распоясавшегося героя, Гаррет выскользнул обратно.

— О! Вы еще здесь.

— Ты глубоко не прав, мальчик мой. Думаю, нам стоит об этом поговорить. Я приглашу тебя на чай в ближайшие дни, и мы все обсудим, — строго заявил Дамбдор.

Гаррет посмотрел на термос у себя в руках.

— Да, вы правы. Конкретно этот чай я уже ребятам обещал, так что с вами давайте в другой раз. А то все эти фразы: «Нам стоит об этом поговорить» очень уж смахивают на прием у психолога, значит, и затянутся не на один час. Кстати, директор, а что вы сами-то видите в своем волшебном зеркале?

— Не поверишь, мальчик мой, но тоже носки. Точнее себя, держащего в руках пару толстых шерстяных носков, — схитрил Дамблдор.

— Ну вот, — поджав губы, нахмурился герой. — Сперва ключ от сейфа, а теперь даже носки у меня отобрать хотите. Эх! Всяк норовит обидеть сироту. Но термос не отдам.

И, прижав к груди термос, бодренько почесал по коридору.

Директор даже сразу не нашелся, что на это ответить. Может, он просто неверно себя повел, и к мальчику нужен другой подход?

Как все же жаль, что не удалось подкараулить его возле зеркала и подсмотреть, что он на самом деле в нем увидел! Но кто мог знать, что Гаррет набредет на артефакт так рано? Планировалось, что это случится ближе к Рождеству, для этих целей уже и мантия была приготовлена.

Дамблдор дернул себя за бороду. Ему срочно требовалось подкорректировать план.

Через два дня Хагрид подкараулил Гаррета у подножья главной лестницы.

В новом клетчатом костюме, с постриженной бородой и залитый вонючим одеколоном так, что в радиусе метра у всех щипало глаза, он выглядел непривычно и диковато.

Гаррет махнул ему рукой в знак приветствия и собирался уже прошмыгнуть мимо, как Хагрид во весь голос завопил:

— Гарри! Тебя-то я жду!

— Привет, Хагрид, — с натянутой улыбкой поздоровался Гаррет. — А зачем? В смысле, у меня скоро урок.

— Я понимаю. Просто заглянул сказать, что вопрос с Дамблдором я решил. Договорились мы, вот как. Ему, видишь ли, неловко передавать мне опекунство официально, в министерстве могут неправильно понять, слухи пойдут нехорошие. Дескать, чего это он от ребенка отказывается, нехорошо… Враги у него еще остались разные. Но на деле теперь я за тобой приглядывать буду. А он — только по бумагам. Так что, ежели что, обращайся!

Гаррет вытаращился на Хагрида в полном обалдении.

— Ты не рад, что ли, я не пойму?

— Рад, Хагрид, очень рад! — звонко сказал Гаррет, кляня свою затею на все лады.

Поиграл — и доигрался. Расхлебывай теперь последствия. Впрочем… может, все не так уж и плохо? Если что — будет с кем стравить Блэка.

— А еще я энто… подумал, о чем ты мне рассказал, и — вот!

И Хагрид достал из-за пазухи толстый, топорно, но с любовью оформленный дешевый фотоальбом.

— Посмотри вот, — передавая альбом Гаррету, от волнения совсем невнятно пробубнил Хагрид: — Эт тебе. Подарок, значит! От чистого сердца. Чтобы помнил. Я написал всем, кого знал, ну мне и прислали. Мамка и папка там твои.

Гаррет открыл обложку, перелистнул страницу, потом другую. На глаза навернулись слезы.

— Спасибо, Хагрид! — искренне поблагодарил он. — Это… это для меня очень много значит! Спасибо! Можно я в пятницу снова к тебе в гости приду?

— Дык это… Конечно! Я ж теперь за тобой присматриваю, так что приходи без приглашения, когда пожелаешь, хошь один, хошь с друзьями. И если кто тебя вдруг обидит — сразу мне говори, понял?

Гаррет кивнул. Наверное, раньше он был не совсем прав. Недалекий, но добрый лесник сделал для него намного больше, чем могущественный волшебник и кавалер ордена Мерлина первой степени.

У тети Петунии было несколько общих детских фотографий с мамой и еще одно фото в рамке стояло на каминной полке — маме на нем было семнадцать лет. А вот как выглядел отец, он знал только с чужих слов. Теперь же мог посмотреть на родителей воочию.

На колдографиях они двигались, улыбались, махали руками.

На историю магии Гаррет так и не пошел.

====== Глава шестнадцатая. Секреты. ======

К середине октября гриффиндорцы вдруг начали ходить по школе с самым таинственным видом. И если секреты некоторых из них Гаррет разгадал довольно быстро, то с другими возникли сложности.

Лаванда переписывалась с загадочным поклонником. К ее великому сожалению, очень скоро выяснилось, что это вовсе не Седрик. Но парень засыпал ее изысканными комплиментами, подарил пару прелестных безделушек и был настолько тактичен и мил, что Лав-Лав только млела и не уставала строить версии, кем же может оказаться ее таинственный кавалер.

— Он точно чистокровный, Миона, и не младше третьего-четвертого курса. А еще он ясно дал понять, что оценил мою новую прическу, значит, не такой уж дуб, понимает в веяниях моды. Ах, а вдруг это Роджер Девис? Хотя вряд ли… Роджер недавно разговаривал со мной на стадионе и никак не намекнул на переписку. Я теряюсь в догадках… Это так романтично!

Невилл был такой гордый и необычайно серьезный, потому что профессор Спраут пообещала ему со следующего года ученичество.

— Она сказала, что у меня задатки, и талант нужно развивать. Мне всегда нравилась флора, это у меня в дедушку, тот был знаменитым травником и гербологом, выращивал редкие растения на продажу. Наши теплицы славились на всю Магическую Британию! Вот только бабушке я не знаю, как сказать. Она мечтает, что я пойду работать в Аврорат. Но в Аврорат я совсем не хочу…

Рон надулся от важности, побывав в Запретном коридоре на третьем этаже.

Оказывается, он раздобыл номер газеты, где было написано про ограбление банка, выяснил у Хагрида, что накануне по поручению Дамблдора лесник забрал нечто важное из сейфа номер семьсот тринадцать, провел собственное тайное расследование, узнал о совместной работе директора с Фламмелем и теперь собирался охранять философский камень от посягательств Снейпа. Вместе с цербером, который живет в коридоре на третьем этаже.

На резонный вопрос Гаррета, действительно ли Рон считает, что первокурсник справится лучше Хагрида, директора и цербера вместе взятых, тот ответил, что взрослым некогда, у них другой работы хватает, а щеночек может и заснуть, и вообще, камень, по его мнению, лучше бы перепрятать, только Рон еще не придумал, куда и как.