- Это хорошо, что ты за обду, а не за Фирондо, – с чувством проговорил местный колдун, постоянно косясь на манипуляции юноши с котелком.

- Я распоряжусь, – кивнул помощник начальника стражи и тут же пошел на стену извещать часовых. А то вдруг у людей по ту сторону тоже имеется такой вот Тенька, которому проще не ломиться напрямик в запертые ворота, а поискать в ограде малозаметные щели. В таком случае, некоторые солдаты уже могут подбираться к городу.

Клима подумала, что ей давно не было так весело и хорошо. Казалось бы: промозглый осенний день, языки пламени столь же рыжи, как мокнущая в лужах листва, платье в грязи, на носу царапина, сама уставшая, голодная, смерч знает где... Но – кругом проверенные боем соратники, которые смотрят на нее с благоговением. Заслужила. Впереди неизвестность, но сейчас одержана победа, и есть силы продолжать борьбу. Ей докладываются, ее называют обдой Климэн, и на сердце торжество. Все идет как надо. Блестит медный кулон поверх платья (конечно, его лучше на теле носить, но символ власти должен быть на виду), а совсем скоро к нему добавится диадема.

“И тогда ни одна тварь не усомнится, что я – обда, истинная властительница этого края!”

Когда поток докладов и обсуждений иссяк, Клима объявила совет законченным и предложила членам ставки пойти перекусить. А заодно отдать нужные распоряжения, согласовать действия с прочими защитниками города и вообще не сидеть во время еды без дела. Идея пришлась по вкусу далеко не всем, но перечить обде никто не осмелился: Клима умела приказывать так, чтобы ее слушались. Расходились от костра поспешно, а собака вовсе умчалась, поджимая хвост. А все потому, что Тенька в последний момент перемудрил с котелком, тот превратился в пенистую грязно-сиреневую жижу и утек сквозь пальцы в костер. От огня жижа начала искрить и остро завоняла тухлыми яйцами. Горе-экспериментатор сокрушенно огляделся в поисках второго бесхозного котелка.

...Дожевывая на ходу кусок хлеба со сметаной, Клима поднялась на стену. Приветственно махнула часовым и удовлетворенно отметила, как ей поклонились. Все эти почести были обде в новинку и слегка кружили голову. Но не настолько, чтобы ее потерять.

Погода была тихая, а голос у Климы – громкий. Звуки эхом отзывались в стенах и разносились по округе. Обда продолжала прерванную боем речь, призывала сложить оружие и вставать под ее знамена. Говорила много и вдохновенно, размахивала руками, иногда – повышала голос. Речам внимали по обе стороны стены. И ни одна стрела больше в обду не полетела.

По ночной темноте пришли первые перебежчики, и благодаря им удалось предотвратить вылазку противника к дальним участкам стены.

Вторые подтянулись ближе к утру.

Следующий штурм был более вялым, а единственные шесть человек, сумевшие залезть на стену, изъявили желание служить обде. Потом Клима снова говорила, а во время третьего и последнего штурма часть солдат обратила оружие против своих. Обда удовлетворенно полюбовалась сварой внизу, а потом велела открыть ворота и помочь ее новым подданным.

Вечером Редим хоронил погибших, праздновал победу. Снова зарядил дождь, но холодная вода не могла остудить пылающих сердец, не могла погасить огонь в глазах обды, говорящей речь за речью. Клима не скупилась на благодарности и громкие слова, щедро дарила их всем и каждому, многих отметила персонально, и живых, и мертвых, чем заслужила еще больше уважения.

Уже глубокой ночью Клима потихоньку покинула праздник и забралась на одну из башен здания управы. Сидела на охапке сыроватой соломы, застеленной плащом, и смотрела, все не могла наглядеться на круговерть огней внизу, на разноцветные фигурки людей и на золотые знамена, свисающие с крыш многих центральных домов. Желтая материя нынче была в почете, фиолетовой настало время пылиться по чуланам и кладовкам.

На лестнице, ведущей в башню, послышались топот и голоса, а вскоре показались Гера с корзинкой и Тенька, несущий на вытянутых руках какой-то небольшой круглый предмет на палочке.

- Я же говорил, что наша злокозненная обда устала от этого балагана и отправилась строить коварные планы в тишину и куда повыше! – радостно изрек колдун и протянул Климе палочку. – Держи!

- Это что?

- Яблоко в меду! Гера тебя потерял и хотел бить тревогу, а я решил, что лучше потихоньку разыскать нашу любимую обду и накормить.

- Вернуть товарный вид? – усмехнулась Клима, но яблоко взяла и даже рассеянно откусила. Сладко...

- И это тоже! Обда – лицо государства! А у Принамкского края нынче физиономия, уж извини, усталая, осунувшаяся и не жравшая два дня.

- Тенька, да брось ты уже чепуху молоть! – не выдержал Гера. Тоже сел рядом с Климой, теребя в руках корзинку, и срывающимся голосом произнес: – Моя обда... ты невероятный человек! Из сотни присланных за тобой солдат твою сторону приняло больше половины! Я считаю вместе с пленными, почти все они уже хотят тебе служить. Ни в одном учебнике... Когда я шел за тобой, то даже не думал, что ты настолько... – юноша восхищенно замолчал.

- Ага, интересненько у тебя получается, – безо всякого благоговения подтвердил Тенька, отбирая у Геры корзинку и выкладывая на плащ четверть каравая хлеба, кувшинчик молока, пару холодных котлет из походной кухни и еще пару яблок, только без меда. – Прямо как в сказках. Э, куда! Я тоже буду! – это Клима молча взяла молоко, запить чересчур приторное лакомство.

“Правая рука” только глаза закатил. Тенька в его понимании был неисправим.

- Мы же для Климы это собирали!

- А кувшин я брал себе! И вообще, может, это древний колдовской ритуал.

- С переменным успехом таскать у обды молоко? – фыркнула Клима.

- Ну да, – с серьезной миной кивнул Тенька. – Все колдуны древности так делали!

Комментарий к Глава 3. Стебель и зёрна А вот тут можно посмотреть на карту Принамкского края

https://fotki.yandex.ru/next/users/zora4ka94/album/512722/view/1334752

====== Глава 4. Песочная геополитика ======

Комментарий к Глава 4. Песочная геополитика В этот раз получилось немного, да и события в основном сводятся к описанию затишья перед бурей и раскрытия сильфийского менталитета. Думаю, в этой части будет только одна по-настоящему “сильфийская” глава, линии героев окончательно соединяются. А “Интересненько” все больше превращается в засилье спойлеров... =)

Летят ветра к далеким берегам,

Сдувая пыль с пустых осенних пляжей.

Сдувая пыль с деревьев, как слова

Принцесс, что жили в этих замках раньше.

Неизвестный автор

- Хорошо здесь, – сказала Дарьянэ, садясь на корточки и тонкими длинными пальцами перебирая песок, похожий на серо-голубую пыль. – Спокойно. Вольно...

Пахло ветром и кислотой – резкий, лимонно-перечный запах, приправленный влагой и горелой листвой. Синеватое море с перламутровым отливом чуть шумело, у самого начала литорали прибой шевелил мохнатые кровянисто-алые клочья тины. Осенью их всегда прибивало к берегу с глубины. По пасмурному небу неспеша текли бесформенные, словно застиранные облачка.

- Ты раньше не бывала на море? – удивился Юрген. Он стоял напротив жены, опираясь на длинную белую доску.

- Один раз, в детстве. Тоже осенью. Папа недоглядел, и я полезла в воду, мне тина очень понравилась, – девушка вздохнула, ностальгически поглядывая на красные отблески. – Потом полгода ожоги проходили. Ноги, руки. Я там еще лицо обрызгать умудрилась, потом на коленки от боли грохнулась. То есть, это мне потом говорили, что от боли, я плохо помню. Но моря с тех пор побаивалась и летать туда не хотела.

Даша никому не стала бы рассказывать эту дурацкую историю. Но Юре – можно. Юре все можно рассказывать, когда он вот так слушает, чуть прищурив свои глубокие фиолетовые глаза, изгибает тонкие губы в улыбке и немного морщит прямой точеный нос. Какой же он красивый! Не нос, а Юрген. То есть, нос тоже, но вместе с глазами, губами, овалом лица, светло-пепельными кудрями, стройной фигурой, серебристыми погонами на форменной голубой куртке, белой доской этой... И не важно, что доска их общая, а на Даше почти такая же куртка, и погоны ничуть не менее серебристы. Даже медали у нее и Юры одинаковые! И, как ворчит их начальник и куратор Костэн Лэй, он же Костя Липка, обоих наградили за оригинальные способы самоубийства. Но поскольку в отчете это звучит недостаточно пафосно – написали, что за героические подвиги во благо родины. Пусть Юра и Даша не обольщаются, дорогой начальник не позволит им заблуждаться и всегда напомнит лишний раз, что медали эти – знак невероятного везения при феерической глупости. Это ж надо умудриться: один в разбойничье логово без прикрытия лезет, а потом выкапывай его, изображая торопливого кладоискателя; другая язык распускает где ни попадя, хвастается чем попало и перед кем попало, а в итоге дорогое начальство неделю полупрозрачное между жизнью и смертью болтается. А у начальства любимая девушка нервная, да знают ли эти герои доморощенные, сколько литров укропно-валерьяновой настойки влила в себя бедняжка Риша во время бдений у Липкиной кровати? И пусть господа стажеры не краснеют здесь, а головой учатся думать. Потому что думать придется много, особенно в свете той каши, которая заварилась нынче в мировой политике. Надо сказать, не без участия упомянутых стажеров. Вот поэтому им часть этой каши и расхлебывать. Но сперва – учеба. А вы что думали? Сдали экзамены на агентов, и можно ветер в голову пустить? Нет, агенты четырнадцатого корпуса тайной канцелярии – те самые сильфы, у которых ветра в голове быть не должно! И скажите спасибо, что вы не в пятнадцатом или шестнадцатом корпусах. Впрочем, туда таких птенцов не берут. Туда на повышение уходит начальство из четырнадцатого. И Липка сам когда-нибудь уйдет. Лет через пятьдесят. Вот воспитает из Юргена своего преемника и уйдет. А Даша пусть не возмущается тут! У Юрки, в отличие от нее, голова холодная. И язык за зубами прочно сидит. Зато иногда хромает интуиция, поэтому лучше дорогим подчиненным работать в паре. Они все равно муж и жена, должна же быть от этого хоть какая-то польза отечеству? И не надо ловить начальника на слово, вопрос его собственной женитьбы – дело сугубо личное, поскольку Ринтанэ Овь, хвала Небесам, в четырнадцатом корпусе не работает и работать не будет.