Священники с пеной у рта утверждали, что когда люди найдут в себе силы искоренить все свои пороки, великий бог смилостивится, и в награду вернет в наш мир Светлые силы. Но лично я в это не верил. На мой взгляд, что Всемогущий, что Летом — боги, из-за которых народы Севера и Юга не могли жить в мире — лишь человеческое изобретение, призванное замаскировать возвышенными словами и символами жадность и жажду власти наших правителей.

Если они когда-то и существовали, то, скорее всего, были великими магами, оставившими такой глубокий след в истории, что минувшие с тех пор столетия превратили их в божеств.

Прищурившись, я взглянул на небо. Да рассвета оставалось не более четверти оборота. А рассвет — это люди, или, иными словами, свидетели, которые нам сейчас были вовсе ни к чему. А значит, надо поторопиться.

Переведя сумрачный взгляд на Дидру, я раздельно, делая нажим на каждом слове, заговорил:

— Если хочешь жить, отвечай быстро и правду. Хоть раз соврешь — и Эль перережет тебе горло.

В глазах девушки плескался океан неприкрытого ужаса — она явно понимала, что я не шучу. Эль чуть ослабил хватку, и Дидра испуганно кивнула, принимая мои условия. Впрочем, у нее и не было другого выбора — я действительно был готов прирезать дочь Алориэля, хотя бы за то, что ее папочка пытался использовать нас в своей грязной игре, и она не могла об этом не знать.

— Зачем НА САМОМ ДЕЛЕ твоему отцу понадобилась смерть Орикса?

— Он… он влез в дела папочкиной гильдии и еще посмел ему угрожать.

— Это не правильный ответ, — с сожалением покачал головой я, и лезвие кривого кинжала Эля чуть вдавилось в горло девушки.

— Но это правда! — отчаянно завопила Дидра (насколько это позволял сделать прижатый к ее горлу кинжал).

— Какое сообщение должны были передать Ориксу посланники Кана? Какие дела связывают Алориэля с Черепом?

— Что?

В глазах Дидры промелькнуло искреннее изумление, и она зачастила:

— Я не знаю! Эрик, я, правда, не знаю! Ты думаешь, отец мне все рассказывает? Да я просто мелкая сошка, одна из сотен его воров!

— Да, и в Подземелье Ужасов ты тоже попала случайно?.. — наклонившись к самому носу девушки, злобно прошептал я, чувствуя, что еще немного, и я больше не смогу держать себя в руках и просто оторву ей голову.

— Да! Клянусь Всемогущим, что да! Неужели ты думаешь, что стражники короля стали бы подчиняться Алориэлю? Меня схватили недалеко от Центральной площади и бросили в камеру!.. — по щекам Дидры скользнули две серебристые дорожки слез, и по ее искаженному страхом лицо пробежала судорога.

Я почувствовал, что пылавшая в моей груди ярость начинает медленно затухать. Нет, я не верил, что кто-то может притворяться настолько виртуозно.

И тут мне в голову пришла еще одна мысль.

— Скажи-ка, Дидра, ты же изгой, что заставило тебя выйти в Центральный район? — сощурив глаза, спросил я, с напряженным вниманием вглядываясь в лицо девушки, в тщетных попытках отыскать на нем хоть какие-то признаки обмана.

— Когда я надеваю парик и крашу губы, никто не может отличить меня от человеческой женщины. По крайней мере, издалека, — слегка дернув плечами, насколько это позволяла хватка Эля, ответила Дидра.

— В таком случае, тебя не удивило, что тебя вообще арестовали?

— Я об этом как-то не думала, — странно тихим голосом ответила девушка и опустила глаза.

В отличие от нее, я уже не сомневался, кто послужил этому причиной.

— Думаешь, Алориэль использовал ее, так же как нас? — обратился ко мне через голову Дидры Эль.

Я пожал плечами.

— Мне пришла в голову такая же мысль, но все же рисковать не стоит…

— Убьем ее?

Глава 22. Друзья и враги

Я перевел задумчивый взгляд на испуганно сжавшуюся в комочек девушку, и словно бы вдруг увидел ее другими глазами. Она постоянно называла Алориэля то «папочка», то «отец», кичилась, гордилась их родством, словно пыталась таким образом доказать свое право на существование, но я сильно сомневался, что сам надменный эльф был хоть сколько-нибудь привязан к своей незаконнорожденной дочери. Скорее всего, Алориэль был совершенно безразличен к Дидре, и она значила для него столько же, сколько и любой другой член его гильдии — то есть, пятачок за пучок. А может, и еще меньше, если учесть, что Дидра — изгой… Алориэль использовал Дидру и ее привязанность к нему так же, как он использовал нас с Элем.

Я вздохнул. Зато для нее это родство значило очень многое, и я ее прекрасно понимал. Такой же изгой, как и я, она не могла не осознавать, что в этой жизни ничего хорошего ее не ждет, и единственное, что ей остается — это надеяться на милость спесивого эльфа, который в глубине души ее презирает.

И мне вдруг стало неизъяснимо жаль эту девушку, потому что я понял, что, случись Алориэлю пожертвовать ее жизнью для скорейшего достижения своих целей, он это сделает, не задумываясь. И, похоже, именно это он и планирует. Потому что Дидра единственная, кто может связать Алориэля с беглыми «убийцами князя».

Неправильно расценив расплывшуюся на моем лице горькую улыбку, Дидра отчаянно заверещала и, изловчившись, лягнула моего побратим в голень.

— Эль, нет! — я едва успел остановить эльфа, мягко говоря, раздосадованного столь неучтивым поведением девушки и уже собиравшегося перерезать ей горло.

В итоге Дидра зарылась носом в свежий снег, а Эль, шипя и ругаясь, поставил ногу ей на спину. То ли удар вышел крепче, чем следовало, то ли девушка поняла, что убивать ее пока никто ни собирается, но Дидра затихла и вроде бы даже перестала скулить от страха.

Я обошел распластавшуюся в снегу изгойку и, присев перед ней на корточки, заглянул ей в глаза.

— Дидра… мы не будем тебя убивать, но при одном условии.

— Тьфу!… При каком? — выплюнув набившийся в рот снег, спросила она, по-прежнему не пытаясь выбраться из-под пяты Эля.

— Твой отец втянул нас всех в ба-а-альщие неприятности. Да-да, и тебя тоже. Ты думаешь, что он тебя ценит? Поверь моему опыту, что нет. Он предал и подставил нас, и теперь собирается убить…

Глаза девушки сузились, и она презрительно выплюнула:

— Что за чушь ты несешь? Эльфы так не поступают, это противоречит долгу чести!

— Поверь, твой отец давно уже забыл, что такое честь.

— Ты говоришь чушь! — отчаянно выкрикнула Дидра, и в ее глазах закипели злые слезы. Изгойка закусила губу и отвернулась в сторону, изо всех сил пытаясь их удержать.

В ее голосе звучали ожесточение и злость, но по лицу девушки я понял, что в глубине души она давно уже об этом подозревала.

— Дидра… — тихо проговорил я, попытавшись максимально смягчить свой грубый голос. — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…

— Не понимаешь! — выкрикнула сквозь душившие ее слезы девушка.

— Понимаю, — со вздохом повторил я и кивнул побратиму.

Эль поджал губы и неохотно убрал со спины девушки ногу. Поднявшись с корточек, я нагнулся и одним движением поставил ее на ноги.

Отерев кулаком слезы, Дидра принялась отряхивать одежду. Ее лицо окаменело, а в глазах появился ледяной блеск.

— Он меня ненавидит, — ожесточенно хлопая ладонью по штанине, с отчаянной горечью пробормотала Дидра. — Ненавидит, за то, что я изгой. А ведь я делала все, чтобы заслужить его уважение!.. Что вы собираетесь предпринять? — вскинув голову и в упор посмотрев мне в глаза, с холодной решимостью спросила она.

— Мы не собираемся возвращаться к Алориэлю, и ты не станешь нам мешать.

Дидра закусила губу, бросив неуверенный взгляд нас с Элем.

— Скажи, что Алориэль приказал тебе сделать, если мы откажемся возвращаться?

— Ничего, — тихим эхом откликнулась девушка. — Он был уверен, что вы вернетесь…

— Алориэль не мог быть НАСТОЛЬКО глуп, — недоверчиво покачал головой я, переглянувшись с побратимом.

Подобная неосмотрительность была совершенно не в духе умного, как сам Окс эльфа, и это меня тревожило. Но в любом случае, возвращаться в Анклав мы не собирались, и Дидра вряд ли смогла бы нас заставить, даже если бы захотела.