Изогнутый в обе стороны кривой двух лезвийный эльфийский клинок засверкал в свете светильников, отбрасывая на стены серебристые отблески.

— Как же долго я не держал его в руках… — затуманенным взглядом окидывая легкий, острый, как вечная кромка двух лезвийный клинок, с благоговением прошептал побратим.

Эльфы строго охраняли секреты владения этим более чем специфическим оружием и, будучи изгнанным, Эль вынужден был оставить свой кваддак дома. Удивительно, и где только Орикс сумел раздобыть этот эльфийский клинок?..

Эль несколько мгновений полюбовался на кваддак, затем с сожалением повесил его обратно на стойку.

— Слишком приметный, — покачал головой побратим, отвечая на мой невысказанный вопрос.

Сняв со стены длинный кривой кинжал, Эль засунул его за голенище сапога и повернулся ко мне.

Пока мы любовались оружием, орк подошел к одному из сундуков, и я услышал звон монет.

— Золото в руках бродяг слишком приметно, как правильно заметил твой дружок-эльф, — проговорил он, ссыпая монеты в небольшой кожаный мешочек, валявшийся там же, в сундуке. — А вот серебро будет в самый раз.

Орикс придирчиво взвесил мешочек в руке и швырнул его мне. Я механически поймал его и, взвесив на ладони, сунул в глубокий карман куртки. А орк явно не поскупился.

— Да, Изгой. Возьми еще одну штучку, может как-нибудь спасти вам жизнь.

С этими словами Орк подошел к другому сундуку и достал из него небольшую прозрачную сферу с мерцавшими внутри серебристыми огонечками. Несколько мгновений полюбовавшись на игру магии внутри сферы, он протянул ее мне.

— Что это? — я с интересом повертел в руках подарок орка.

— Магический щит. Я б дал больше, но не знаю, когда будет следующая поставка из-за этого проклятого Алориэля.

— И как он работает?

— Просто раздави в руке. Укроет человек пять, если держаться вплотную. Действует минут десять. Чем выше скорость или больше сила удара, тем тверже становится. Против магии не работает.

— Спасибо, Орикс, — кивнул я, убирая сферу в карман.

— Не подавись, — хмыкнул орк, и мы зашагали обратно к лестнице.

Когда до верха оставалось всего несколько ступеней, я, не выдержав, спросил:

— Орикс, скажи… Но почему из всех никчемных обитателей Приграничья для своего плана ты выбрал именно нас с Элем? Почему ты подставил ИМЕННО НАС?..

Орикс усмехнулся и бросил на меня быстрый взгляд через плечо.

— Я понял, что ты — сын Кана в первый же миг, как увидел твое изгойское лицо. Я все это время держал тебя при себе, потому что знал — однажды ты мне пригодишься. Так или иначе. Я подумал, что будет весьма… иронично, когда Кан узнает, что ради достижения своей цели ему пришлось пожертвовать собственным сыном…

Только я сильно сомневался, что моя гибель будет волновать Канна. Сколько еще таких его ублюдков, детей насилия ходит по Вергилии?..

— …а если бы тебе каким-то чудом удалось из всего этого выпутаться, я бы использовал тебя для того, что бы убить Кана, — закончил орк.

Оказавшись в просторном холле первого этажа, Орикс приблизился к двери.

— Ну, удачи тебе, Изгой, — проговорил он, положив руку на тяжелый засов. — О девчонке я позабочусь.

Я замер как вкопанный, только сейчас вспомнив о Дидре.

— Нет, — услышал я свой голос и заметил как удивленно приподнялись брови побратима. Я закатил глаза и махнул ему рукой. Да, Дидра служила Алориэлю, но я не мог бросить изгойку на верную смерть. В конце концов, быть может, она была такой же пешкой, как и мы. Просто выполняла приказы своего отца. — Мы заберем ее с собой.

— Ну, тогда ты знаешь, в какое окно лезть, — скорчил гримасу Орикс и, круто развернувшись, зашагал обратно. — Я предупрежу охрану.

Глава 21. Судьба Дидры

Мы пересекли залитый тусклым, серым светом одинокой Ио двор и вскарабкались по веревке обратно в окно.

Я боялся, что дочери Алориэля уже след и простыл, но нет, она по-прежнему сидела на стуле, жадно вглядываясь в окно. Увидев нас, девушка вскочила на ноги и бросилась к нам.

— Орикс мертв? — стискивая перед грудью руки, взволнованно спросила она.

— Живее живехонького, — хладнокровно кивнул я и подал Элю тайный знак.

Мой напарник тут же подскочил к девушке сзади и прижал холодное лезвие кинжала к ее нежной шейке. Дидра вздрогнула, ее глаза расширились от страха, а рука инстинктивно взметнулась к горлу, будто могла защитить хозяйку от ледяного прикосновения замершей в нетерпеливом ожидании смерти, обернувшейся кусочком заточенного металла в руках эльфа.

— Чт… что пр… исхс… присхо… одит? — побулькала Дидра, в ужасе глядя на мое оскалившееся в недоброй ухмылке лицо.

Вместо ответа я подошел к двери и заколотил в нее кулаком.

— Эй! Вы! Там!.. — вернувшись к окну, я открепил магические кошки и повесил их на пояс.

Некоторое время царила тишина, но потом в коридоре послышались шаги, и дверь распахнулась. На пороге возвышался все тот же давешний орк с обломанным рогом в компании еще парочки своих товарищей. Окинув нас скучающим взглядом, стражник кивком головы поманил нас за собой и зашагал к выходу.

— Что… что… происхо… дит?! — сдавленно бормотала Дидра, покорно двигая ногами

— Заткнись, — коротко посоветовал я.

Девушка шмыгнула носом, и на ее глазах выступили слезы. Она явно не понимала, что происходит, но я вовсе не горел желанием ее просвещать.

Я не знал, какую Дидра играла роль во всем этом, но я не сомневался, что она была в курсе планов Алориэля. По крайней мере, некоторых из них.

Вскоре тяжелые, окованные железом ворота ориксовской крепости захлопнулись за нашими спинами, и мы оказались на улице. Мне на щеку упало что-то мокрое и холодное. Задрав голову, я увидел, что с угрюмых небес большими серыми хлопьями срывается снег.

Сумерки на Вергилии XIV совсем короткие, но это не значит, что рассвет наступает мгновенно. Когда восходит солнце, его свет сияющей полосой проходит по земле севера на юг, а смена дня и ночи похожа на границу от облачной тени на колосящемся поле пшена — ветер гонит облако, а с ним уходит и его тень. Есть ночная Тьма, прислужница Окса, и есть божественный Свет Всемогущего — единственное, что еще осталось на нашей земле от ее Бога, и узкая серая полоса сумерек между ними — удел людей, разрывающихся в вечной борьбе между этими силами.

Кто-нибудь может удивиться, но я очень люблю читать. За это пристрастие я должен благодарить мать и обширную библиотеку барона, в доме которого мы жили.

Книги по истории, живописи, художественные произведения — неважно, лишь бы читать. И однажды мне в руки попался труд одного мага, утверждавшего, что Свет и все Светлые силы покинули Вергилию, смытые из нашего мира потоками крови, заливавшей наш мир в эпоху Великих Войн.

Автор утверждал, что Светлая магия — магия лечения, возрождения и созидания была дарована семи великим расам[4] в незапамятные времена самим Всемогущим, дабы мы могли творить добро. Но после Первой Великой войны, когда мир едва не утонул в крови, бог отвернулся от своих детей и забрал у них свой дар, осознав, что ни людям, ни эльфам, ни оркам, ни другим расам он более не нужен — мы слишком увлеклись взаимной ненавистью и истреблением друг друга. Последним осколком светлой магии на Вергилии был лишь эльфиский дар самолечения.

И теперь в мире остались одни только некромантия — черная магия, и природная, нейтральная магия, берущая истоки не от Света и не от Тьмы, а от Природы — самой Сути[5] этого мира. Верны ли были его предположения или нет, но факт оставался фактом — обитавшие к северу от Великих гор люди и по сей день использовали некромантию, отказавшись от веры во Всемогущего и выбрав своим покровителем темного бога Летома. А жившие к югу от Предела мира народы по прежнему верили в святую силу Всемогущего и, склоняясь перед его заветами, пользовались лишь нейтральной магией.