- Но вопрос, была ли она ею прежде? - директор прищурился. - “За” и “против”?

- Склонность к политическому делу, - принялась перечислять наставница дипломатических искусств. - Была замечена в подозрительных местах перед той ночью, свечение, излишне идеальная преданность Ордену, ложки эти, опять же.

- С каких это пор преданность Ордену стали причислять к подозрениям? - наставница полетов взяла на себя роль защитника. - История с ложками могла быть приукрашена. А еще Ченара в начале лета задержала нарушителя границы, что ранее не удавалось никому…

- И тоже говорит не в ее пользу! Если никому не удавалось - у обды точно должно получиться!

- Но мы ведь и выяснили, что она обда. Только вот не ведская, а наша. Исполнительна, верна, не задает лишних вопросов…

- Ты себя-то слышишь? Верная и исполнительная обда! Да уже то, как она вела себя все эти годы, говорит, что она скрывала истинную сущность! Обды не верны никому. Они исполняют некий мифический долг перед Принамкским краем - то есть, только и надеются прибрать страну к рукам. А если начнут заниматься чем-нибудь другим, талант тотчас же пропадет - а у Ченары вон как царапины сияли! Нет, я теперь уверена, что эта девчонка хитрая и расчетливая сволочь, которая неполный десяток лет водила всех вокруг своего длинного носа и про себя посмеивалась!

- Ну, это ты лишку хватила, - качнула головой наставница полетов. - С семи лет - и водила-посмеивалась? Да ни за что не поверю!

- Допустим, не с семи, - согласилась оппонентка. - Допустим, она была немного старше, когда осознала себя. Но это явно не случилось сейчас, на наших глазах! У нее ни один мускул не дрогнул, недоумение сыграно, как по нотам! Голову даю на отсечение, она точно знала, что сейчас произойдет, и была готова отбрехаться.

- Головы не жалко? - не удержалась наставница полетов.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него буквально ввалился запыхавшийся сторож, крепко держащий такую же запыхавшуюся Климу. Руки девушки были заломлены на спину и крепко связаны ее же собственным поясом.

- Насилу догнал, - пояснил сторож. - Убегать, паршивка, вздумала! Эх, а я ее еще на той неделе угощал…

- Отвечая на твой вопрос: не жалко, - торжествующе обратилась к коллеге наставница дипломатических искусств.

***

В подвале полутемно, пахнет затхлым воздухом и мокрой пылью. Белая облицовка стен посерела от темноты и облупилась от сырости. Что-то капает, в щелях затаились крысы.

- Просчиталась ты, обда.

- Просчиталась, - невозмутимо согласилась Клима.

Быстрее бежать надо было. А то целых пять секунд раздумывала, не лучше ли будет совсем уж в наглую подождать. Дораздумывалась. И ведь кричала же интуиция: беги! Нет, разуму надо было медлить, просчитывать все варианты. И когда только такой разумной стать успела? Помнится, раньше, в детстве, никогда не раздумывала подолгу, все на чутье. А сейчас вот выросла, захотелось не просто чувствовать, а еще и понимать. Что ж, допонималась.

Кап, кап, кап…

Половинки колонн тонут во мраке, железные замки, железные двери с налетом ржавчины. Это не самый глубокий подвал Института, но уж точно самый зловещий. Поговаривают, именно в одной из этих крошечных комнат до сих пор висит на цепях скелет зодчего, придумавшего планировку корпусов. Здесь ничего не хранят: крысы. Просто закуток под главным корпусом, коридор, одиннадцать закрытых комнат, в конце - что-то вроде холла, где сейчас стоит стол с жаркой свечой, а на стульях сидят друг напротив друга наставница и воспитанница. Покровительница и верная наушница. Агент орденской разведки и пойманная с поличным обда.

Подвал стерегут - не убежишь, огрев проклятую тетку стулом.

- Кто тебе сказал, что ты обда?

- Ты и сказала. Намедни, в кабинете директора, не помнишь? - Клима была спокойна и чуть усмехалась. В кои-то веки ей не требовалось притворяться. Плечи расправлены, голова гордо поднята, а черные глаза сверлят наставницу дипломатических искусств пристальным взглядом: еще и не понять сразу, кто кого допрашивает. Страха не было - азарт.

- Кто сказал тебе до меня? - а вот госпожа агент в ярости. Злится, пятнами вся пошла. В кои-то веки ее не боятся. В кои-то веки это так необходимо. И необычайно раздражает!

- Никто.

- Ты… сама? Как давно? Где?

- А ты всерьез рассчитываешь, что я тебе отвечу?

- А куда ты денешься!

- Промолчу, - Клима в открытую осклабилась.

- Я тебя запытаю, - посулила наставница.

- И пальцем не тронешь. А знаешь, почему? Если я умру или сойду с ума, родится новая обда, и все начнется сначала. Только ей может повезти больше, чем мне, и родится она на ведской стороне. Или в горах. Знаешь, как горцы скучают по обде? Они до сих пор проверяют всех детей на талант, - про эту полезную традицию Климе рассказал Тенька. Еще колдун говорил, что теоретически Клима может отказаться от дара высших сил, и тогда тоже родится новая обда. Но девушка отказываться не собиралась. Во-первых, ей нравилась такая жизнь, приправленная азартом, интригами и стремлением к великой цели. А во-вторых: кто знает? Вдруг новая обда не родится еще в течение следующих пятисот лет?

- Есть множество мучительных пыток, которые совершенно не угрожают жизни и рассудку, - наставница тоже позволила себе улыбку, но под взглядом Климы невольно стерла ее с лица.

Обде еще не исполнилось двадцать два, но некоторые вещи она уже вполне умела. Например - исподволь, через взгляд и разговор, заставить собеседника чувствовать то, что хочет она.

Смятение. Нерешительность. Страх перед неведомой мощью высших сил, стоящих у девчонки за плечом.

Со страхом Клима все же переборщила. И получила липкую тяжелую пощечину.

Голова мотнулась, подбородок ударился о правое плечо, челюсть неприятно заныла. Клима подняла глаза на наставницу, восстанавливая зрительный контакт, и провела прохладной ладонью по пылающему от удара лицу.

- Когда я приду к власти, - с ледяным спокойствием сообщила Клима, - ты лишишься руки, которую посмела поднять на обду. Разрешаю пока выбрать способ: отрубить или развеять пеплом, как это делают колдуны. А может, лучше перетянуть тебе руку жгутом и дождаться отмирания плоти?

- Ты - маленькое длинноносое ничтожество, - с ненавистью бросила наставница дипломатических искусств, - и ты никогда не придешь к власти. Хочешь Орден захомутать? Не выйдет. Кишка тонка - порвется.

- Орден? - Клима расхохоталась. Женщина вздрогнула. - Да кому он нужен, этот ваш Орден! Совсем скоро в моих руках будет весь Принамкский край. А за свой длинный нос я вдобавок к руке отрежу твой длинный язык.

- Совсем скоро ты предстанешь перед наиблагороднейшим, маленькая хамка, и он решит твою судьбу. Я бы на твоем месте хорошенько покаялась, ибо участь тебя ждет незавидная.

- Ты никогда не будешь на моем месте. Потому что я - обда, избранница высших сил, и мне плевать на твои пощечины, угрозы и оскорбления, - нельзя сказать, что совсем уж плевать, месть все равно будет сладка. Отомстить ей за заблуждения, за преданность Ордену, за поднятую на обду руку, за треклятый длинный нос, тридцать четыре смерча на него! - Нас много, за мною - весь Принамкский край. А за тобой кучка предателей, которые только и способны, что пять столетий кряду вылизывать сильфам зад. Променяли Землю и Воду на паршивые Небеса! Сладок воздух, да не накормит досыта!

- Не поняла до сих пор, да? Ты не выйдешь отсюда на свободу, обда. Ты будешь гнить в тюремных застенках всю оставшуюся жизнь. Долгую, не спорю, Ордену ни к чему лишние хлопоты, но - невыносимую. Ты не сойдешь с ума, не такой ты человек, но изведешь себя ненавистью и бездействием. Однако, если присмиреешь, наиблагороднейший может смилостивиться и разрешить тебе принести хоть какую-то пользу.

- Ты что, пытаешься меня перевербовать? - Клима нехорошо оскалилась. - До чего же идиотская затея.

- Сейчас да. Но я погляжу, как ты запоешь лет через десять…

- Не поглядишь, - обда почти сочувственно прицокнула языком. - Через десять лет у тебя уже не будет руки, языка и, думается, жизни. Ты ведь не надеешься, что я оставлю тебя в живых? Тебе не место в моей стране. И тем, кто предан Ордену - тоже.