А обда тем временем продолжала говорить:
- Посмотрите, кто стоит рядом со мной! Гера – моя «правая рука», Выля – моя «левая рука», - Клима поименно перечислила всех. – Они на сцене, потому что верят в меня и стремятся к объединению Принамкского края. Но вы ведь тоже хотите этого?
Снова «Да!», громкое и уже какое-то экстатическое.
- Так чего же вы там стоите? Поднимайтесь ко мне! Все! Все поднимайтесь! Будем же едины!
Народ повалил наверх. Зал опустел, а на сцене не осталось даже места вертикально поставить доску.
- Возьмитесь за руки! Коснитесь своих соратников! Запомните лица вокруг – теперь вы одно целое! Что бы ни случилось – поможете вы и помогут вам!
Они стояли и кричали, было тесно и до жути радостно. Даже Ристинка чуть поддалась общему настроению. Климу зажали и захватали так, что она едва могла говорить, но все же не умолкала:
- Теперь, чтобы узнать друг друга среди множества людей, вам достаточно сказать: обда жива! И показать наш тайный жест. Кто помнит его? Покажите!
Помнили все. Руки взметнулись вверх: указательный палец левой перпендикулярно трем пальцам правой.
Знак Принамкского края.
Знак обды. Единства. Власти.
- У нас будут враги, - кричала Клима. - Они уже есть. Но среди нас врагов не будет никогда, ибо мы!..
- …Едины! – подхватила толпа.
Собрание длилось несколько часов. Клима говорила речи, отвечала на вопросы, рассказывала какие-то истории, частью придуманные на ходу. Мелькали под потолком Тенькины световые «снежинки», золотое знамя плескало бликами. А Институт спал, не подозревая, что это ночь начала перемен.
Не спала только толстая ключница. Уже который год она маялась бессонницей, поэтому ночами частенько выходила из своей каморки и со свечой в руках бродила по гулким пустым коридорам, бормоча себе под нос что-то неприятное. На нее редко натыкались воспитанники и еще реже – наставники. Хотя случаи были, судя по тому, что в Институте уже лет пять ходили байки о Жирной Сильфиде. Сильфы от природы почти не толстеют, к старости особенно истончаясь. Но говорили, якобы была такая сильфида, которая очень любила поесть. Однажды в Институте устроили посольский прием с угощениями. Сильфида ела-ела, аж распухла, но казалось ей все мало. Тогда она набила карманы сырами, колбасами, булками, масляными пирожными и пустилась на поиски кладовых с продовольствием. Но заплутала с непривычки в коридорах, испугалась, что отощает с голоду, и разом съела все свои припасы. Отчего лопнула и развеялась. С тех пор бродит ночами по верхним и средним этажам, ищет путь в подвальные кладовые. Найти, ясное дело не может, от чего злится и пожирает всякого, кто встретится на пути. Моралей у этой истории имелось целых две: поучительная и практическая. Первая гласила, что нельзя переедать, паниковать, отбиваться от коллектива и жадничать, а вторая: увидишь во мраке коридоров грузный силуэт в белой ночнушке – беги без оглядки.
Одним словом, силуэт толстой ключницы был известнее, чем она сама. И совершенно зря, потому как ключница замечала и слышала массу интересных вещей, а будь у нее слушатели – делилась бы. Даже Клима не догадывалась о существовании ключницы, иначе непременно убрала бы на ночь и ее.
Итак, прогуливаясь со свечой по пустынным коридорам, ключница непостижимым образом услышала странные звуки, доносящиеся из актового зала. Иной бы подумал на привидения и убежал, но кому как не живому воплощению Жирной Сильфиды знать, что никаких призраков в Институте нет. Женщина бесстрашно пришла под двери зала и, убедившись, что они заперты изнутри, а в замке с той стороны торчит ключ, навострила уши.
Надо заметить, толстая ключница была одной из немногих персон, которые знали истинную историю Принамкского края, но все равно радели за победу Ордена. Что послужило причиной таких взглядов – веды, убившие двоих ее сыновей, или тайная любовь к наиблагороднейшему – неизвестно. Главное, что услыхав слова «новая обда», «конец войны», «единство» и «веды», ключница разъярилась, перепугалась и со всех ног бросилась к директору. К счастью для собравшихся, имя «новой обды» так и осталось не услышанным.
Директора на месте не было. А еще троих его помощников, заместителя, помощника заместителя, сторожей, секретарей, наставницы дипломатических искусств и той части персонала, которая уехала нынче на границу. Пока толстая ключница вперевалку, путаясь в собственных телесах, добралась до наставницы полетов, успел забрезжить рассвет…
…Они расходились засветло, маленькими группами. Клима почти каждому объяснила, как следует вести себя утром и что говорить, если возникнут подозрения. Но последнее было лишь дополнительной мерой. Клима всегда верила, что сторонники ее не подведут. А после собрания знала это наверняка. Здесь не было случайных людей, недаром она кропотливо собирала их четыре года.
Наконец, в зале остались только Клима и Тенька с Ристинкой. Геру и Вылю обда отослала спать, заявив, мол, сейчас отведет «беженцев» на чердак и тоже отправится в кровать. Но Тенька успел заметить, что она недоговаривает.
Выпроводив свои «руки», Клима вернулась к сцене и некоторое время пристально изучала золотое знамя.
- Тенька, ты можешь придать ему вид орденского триколора, а если потребуется – мгновенно вернуть прежний?
- Клима, - всплеснул руками вед. – Я же тебе рассказывал, в чем состоит принцип колдовства! Да у нас последняя селянка не скажет того, что ляпнула ты!
- Разъясни еще раз.
Тенька демонстративно закатил глаза, но принялся за рассказ.
- Наш мир живет по особым законам, которые зовутся естественными свойствами. Самое простое: вода может быть холодным льдом на морозе и горячим паром на жаре. Все уроненное падает вертикально вниз, если не вмешаются сильфы. Вода преломляет свет. Камень твердый, а дерево мягкое. Список естественных свойств огромен, притом туда постоянно добавляются новые. А колдовство состоит в изменении этих свойств. Горячий лед, невесомый, словно пар. Желеобразный камень. То, что я вытворяю со светом, ты видела. Все возможности колдуна зависят от того, сколько он знает естественных свойств и способов из изменения. И колдовать легко только с хорошо изученными вещами. Например, про воду известно почти все. Или про известняк, некоторые породы деревьев и виды металлов, свет. Ткань знамени сложная, из разных веществ, обладающих разными естественными свойствами. Чтобы исполнить твою просьбу, мне придется расчертить флаг на три части и долго изменять каждую. А там еще и герб, он тоже из других ниток. Я управлюсь лишь к утру, и на обратный процесс мне потребуется не меньше времени.
- Поняла, - вздохнула Клима. – А ты можешь приклеить один флаг к другому, а потом быстро разъединить их?
- Это – проще. Неси воду, обольем флаги. С тканями напрямую возиться – себе дороже.
Они соединили золотое знамя с триколором и повесили на место.
- Теперь на чердак? – с надеждой спросила Ристинка.
В этот момент за дверями раздался тревожный стук, а затем панический Вылин шепот:
- Клима? Клима, ты там?
Обда повернула ключ и впустила «левую руку». Выля была бледна, ее губы дрожали, руки теребили подол нижней сорочки, на которую была наспех наброшена куртка.
- В чем дело? – спросил Тенька, заглядывая девушке в глаза: не свихнулась ли?
- Плохо все! Едва мы успели раздеться и лечь, как примчалась госпожа наставница полетов, оглядела комнату, да как заорет: «Где Ченара?!» Мы еле ее убедили, что ты всю ночь проспала, а сейчас вышла в уборную.
- Все вместе убеждали?! – Клима едва за голову не схватилась.
- Нет, мы же не об тучу стукнутые! По слову, по два, просто и ненавязчиво… Но Клима, тебе надо спешить! Кто-то пронюхал о нашем собрании, счастье, что так поздно!
Клима кивнула и отдала Теньке ключи со словами:
- Запрешь зал и подбросишь связку в подвал. Потом проводи Ристинку до чердака, а сам погуляй по Институту, чтобы быть в курсе событий.
Вед понятливо кивнул. Клима и Выля помчались в спальню.
