Уже на пороге Тенькиной комнаты Гера удостоверился, что с другом и впрямь неладно.

В комнате было прибрано.

Не то чтобы совсем уж ни пылинки, но даже это было на Теньку не похоже.

Не валялись по всему полу пернатые доски, кипы бумаг на столе не громоздились как попало, а были разложены в аккуратные стопочки. С потолка не свисали ромашковые веники, а на стенах не чернели пятна сажи. От сундука не пахло пролитыми реактивами: разномастные колбы чинно были расставлены на деревянной полке – видимо, специально для них прибитой при помощи того самого молотка и гвоздей, о которых упоминала Лернэ.

Окончательно добил Геру куст герани на подоконнике. Нормальной, цветущей, аккуратно подстриженной и ухоженной герани безо всяких колдовских изменений. Юноша был не в состоянии представить себе ту неведомую силу, которая заставила друга прибраться, вытереть пыль и – высшие силы! – прибить на стену полочку для реактивов.

Единственной привычной вещью в комнате было здоровенное радужно поблескивающее зеркало в массивной деревянной оправе, но даже эта оправа не выглядела запыленной и поцарапанной.

Сам кандидат в сумасшедшие валялся на застеленной кровати и мечтательно глядел в потолок. Эта знакомая поза, а еще испещренная каракулями записная книжка рядом, несколько успокоили Геру. Но поговорить все же следовало. Юноша перешагнул порог и прикрыл за собой дверь.

Тенька поднял голову от записей, обернулся в сторону гостя и жизнерадостно улыбнулся, приветственно взмахнув рукой.

– С приездом, доблестная армия! Надолго сюда? Чего интересненького на фронтах?

«Друзей – узнает», – машинально подумал Гера, подходя ближе и отмечая, что покрывало на кровати тоже чистое и стиранное как минимум на той неделе.

- На фронтах порядок, – осторожно сообщил он. – Приехал надолго, еще и Клима к вечеру объявится с половиной штаба. Вот-вот конец лета, сборы урожая. И когда сдадут Кайнис, там непременно будет разруха. Поэтому ожидается большое хозяйственное совещание.

- Это дело, – Тенька широко, сочно зевнул и хлопнул ладонью по покрывалу. – Да ты садись! Чего всполошенный такой?

Гера выдохнул и рубанул напрямик:

- Объясни, что с тобой происходит?

- Со мной? – удивился Тенька, одним махом переворачиваясь со спины на живот и отодвигая записную книжку. – А в чем дело?

«На вопросы – реагирует», – сделал Гера вторую заметку, все-таки сел и, воодушевленный, продолжил:

- Лернэ говорит, ты сам не свой стал. Герань разводишь, песни поешь…

Тенька почему-то очень смутился. Гера впервые видел, как у друга под белобрысыми волосами краснеют его оттопыренные уши.

- Больше ты Лерку слушай! Всего куплет-то и пропел, чего сразу панику поднимать?

- А все это? – Гера широким жестом обвел комнату. – Я в жизни у тебя такого порядка не помню! Ты с чего вдруг убираться затеял?

Колдун тоже обозрел окрестности. Как показалось юноше – сокрушенно.

- Это не я. Понимаешь, интересненько получилось… Кто ж знал, что все так далеко зайдет!

- Не понимаю! – решительно отрезал Гера. – Что зайдет? Не темни!

Тенька почесал в затылке и кивнул на зеркало.

- Косинусоида невметической инвекции. Я сперва думал, просто гляну одним глазком… Потом – просто поговорю. А там и в гости, а там и герань, и как-то интересненько все закрутилось! Наверное, и правда придется ее с вами знакомить. Она уже и сама просит.

- Кто? – Гера тоже покосился на зеркало.

- Звезда, – мечтательно протянул колдун и снова развалился на спине, изучая потолок.

«Все-таки рехнулся», – сделал неутешительный вывод Гера, но решил уточнить:

- С неба что ли?

- Пожалуй, с неба… Говорю ж, косинусоида! Эх, а сильфы еще в них не верят!

- Так… звезда сошла с неба, чтобы прибраться у тебя в жилище?

- Говоря объективнее, она вылезла из водяного зеркала, – Тенька качнулся вперед и сел, пятерней взъерошивая вихор. – Смещенное преломление искажает пространство и получается соединение двух относительно удаленных точек. То есть, теоретически – она с неба, а опытным путем сидит внутри зеркала. А для нее – я из зеркала. Вот такая интересненькая относительность… Жаль, к ней не получается пока влезть! Вернее, влезть-то я смогу, а вот вернусь ли обратно – неизвестно. Вот и сижу, – он кивнул на записи, – пытаюсь загнать удельную мягкость временного пространства в формулы твердого порядка, иначе пропаду на веки вечные, и наша злокозненная обда, как водится, меня за это прибьет.

Гера в который раз изучил здоровенное зеркало и подумал, что Теньку неплохо бы от него изолировать. Глядишь, перестанут звезды мерещиться.

- А как она выглядит, твоя звезда?

- О-о, – протянул сумасшедший изобретатель не просто мечтательно, но и восхищенно. – Она такая… такая! Неземная, словом. Увидишь ее, и сам поймешь.

- Она сейчас явится? – осторожно уточнил Гера.

Тенька глянул в окно, на клонящееся к горизонту солнце.

- Не-а. У нас условлено после заката. Она поначалу стеснялась, а теперь приходит каждый вечер и остается до утра. Вообрази: она понимает мой почерк! И еще знает функции линейных интегралов, вплоть до самых неприличных. Видал, как бумаги разобрала? Сказала, раздобудет печатный станок и превратит мои каракули в книги.

- Тенька! Печатный станок в эту комнату не влезет.

- Я ей тоже так сказал. А она смеется и говорит, что у нее есть такой, который поместится на ладони. Интересненькая штука, вот бы поглядеть! А уж как она уболтала меня приколотить эту крокозяброву полочку для реактивов, я сам не пойму! Представляешь, заявила, что мне надо правильно питаться…

- Вот, – проворчал Гера, – даже звезда с неба это признает!

- …И теперь таскает мне в баночках сбалансированную пищу…

- А это еще что такое?

Тенька пожал плечами.

- Крокозябра ее знает… Еда как еда. Может, из-за баночек? Но вкусненько! Я теперь и к твоим поесть почти не спускаюсь. А Лерка, кажется, решила, будто я вздумал себя уморить. Сестра, что с нее возьмешь! Не думаю, что они поладят. Звезда слишком далека от Леркиных правил морали. Ну, знаешь, она считает, что женитьба – это стариковские бредни, в молодости надо брать от жизни всё, гулять до упаду, делать карьеру. Женщины должны быть сильными и независимыми, уметь за себя постоять…

- А мужчины тогда зачем? – удивился Гера.

- Не знаю, – отмахнулся Тенька. – Наверное, чтобы таскать им в баночках сбалансированную пищу и разбирать бумаги.

- Чушь какая-то, – пробормотал Гера, в который раз оглядывая прибранную комнату. Что бы это ни было, но рассудок другу оно подвинуло знатно.

Гера проговорил с Тенькой до самого заката, но ничего вразумительного не выяснил. Единственное, что он смог понять из путаных рассказов, перемежаемых научными терминами и бытовыми подробностями – «звезда с неба» виделась стукнутому от тучу Теньке кем-то вроде живой девушки неописуемого вида, причем в эту самую девушку друга угораздило неслабо влюбиться. Во всем прочем Тенька был прежний, и поэтому оставалось надеяться, что совместными усилиями родных и близких они сумеют преодолеть этот его заскок. Поставили же Теньку на ноги после удара молнией! И сейчас помогут прийти в себя. Надо только сговориться с Климой и вызвать из Фирондо сударыню Налину Делей.

Но сразу сговориться с Климой не получилось. Обда прибыла поздно вечером в сопровождении небольшой толпы подданных, отказалась от ужина, выставила из кухни хозяев, Лернэ и охранников, зажгла там все имеющиеся в доме свечи, разложила на столе несметное количество бумаг и устроила совет.

Гера занял почетное место по правую руку обды, слева расположилась Ристинка, все же приехавшая на радость Лернэ. Далее сидели Гулька, штабные и новый казначей, то и дело вытирающий капельки пота, обильно струившиеся по ранней лысине.

С казначеями Климе не везло. Никто из них не мог следить за бюджетом так же хорошо, как она, а право делать это хоть немножко хуже избранница высших сил ни за кем не признавала. Опытные казначеи Фирондо и других крупных городов привыкли подворовывать, а когда Клима немилосердным методом топора и веревки объяснила, что воровства не потерпит, те вовсе перестали идти к ней на службу, предпочтя сомнительные прелести военных походов своим теплым домам на западе страны. До поры Клима оставила их в покое, лишенная времени на очередные внутренние разборки, а вопрос с блюстителями казны снова стал открытым. Обда не могла, как прежде, проводить сутки напролет за пересчетом денег, а между тем казна разрослась, и учет требовался строже. Перебежчикам из Ордена Клима пока не настолько доверяла, а люди со стороны не имели должного образования.