– А это еще что? – Даже звучало не очень, с душой что-то. Неприятно. Но была в этом мысль какая-то. Важная.

– Не слышал? – староста отрицательно покачал головой. – Вот же деревня. Ну ладно, раз на службе, так и быть, разжую. Смотри. Есть у нас три магии. Крови, жизни и души. Как сам понимаешь, третья самая жестокая и самая действенная. За нее самой бессмертной душой расплачиваться надо. Посему никто ее не любит. Кроме нагов разве что. Ну дак те недолго живут, с другим у них не сложилось. Чей-то я? – Старейшина Междуречья потер лоб.

– Привязка…

– А! Вспомнил. В общем, ежли кто к тебе душою привязан, то умрет в один день с тобой. Нет, он-то подохнуть и раньше может, и ничего тебе не будет при этом. Может, даже сильнее станешь, впитав чужую-то. А вот если ты копыта откинешь, раб твой привязанный тут же подохнет. – Темный помолчал несколько секунд, о чем-то раздумывая, а потом добавил: – Правда, дело это непростое. Насильно привязать к себе может только очень сильный чернокнижник или демон. Но бывают случаи, когда сама магия решает. Редко это, правда. Если, например, против чиновника покушение или государева человека, то он себе может такого гада забрать со всеми потрохами. Ну или вот как моя Мургла, полукровка. Стоила она мне деньжищ. Сто серебра отдал. Но не просто так, за тело и жизнь. А за душу. Контракт, понимаешь.

– Если бы не вы, господин, меня бы тогда волки сожрали.

– И то верно, – усмехнулся Вагол, предаваясь воспоминаниям, – спустили бы на убийцу собак. В клетке, да без оружия. А у меня по счастью тогда артефакт был. С самого выпуска из академии. Молод я был, дурен. Никогда не пошел бы на такое, коли мозгов набралось. Но так она и вольной была. Да еще и… – он со звоном ударил девушку по заду.

– Понятно. – Я постарался уложить все услышанное в голове. Мама о магии рассказывала неохотно и крайне редко. Батя вообще любому трепу предпочитал дело. Хотя зайди разговор о кузне да о железе – и его было не остановить. Мне приходилось впитывать информацию по крупинкам. – А что с судом? Какие вопросы мне ей задавать?

– А, ну так это, – начал Тренья, – сначала спроси, клянется ли она говорить правду. Это такая шутка, но магия воспринимает ее серьезно. Брехать мымра начнет – так сразу вина вниз потянет. А коли правду постоянно говорить будет, то вроде как даже если вся насквозь виноватая, то все одно магия штраф скостит. Только я тебе, паря, так скажу. Все они брешут, и по-другому быть не может. Природа их гадская такая.

– Ладно, а коли она ответ держать не сможет? – Я показал на изувеченную девушку. – Вон она какая, даже глаз не разомкнет, не то что разговаривать.

– А тут уж не тебе думать. Пусть сама изворачивается. Ну все вроде. А, еще. Как же слово то-это. По твари? Нет… По животине? А! По существу! Это значит – по делу. Как бы. Ну вот спроси ты у нее, что вода мокрая, она скажет – да. И будет это правдой-маткой. Да только наплевать на то магии. Балаболь про проступок ее. Как нападала. Как хотела убить. Когда.

– Понял все. – Я кивнул. В целом и в самом деле картинка сложилась. Ничего так сложного. Знай себе разговаривай. Но это, конечно, если спасти свою подзащитную не хочешь. А меня такая тоска на нее глядя взяла, что понял: не смогу, коли не выручу. Надо теперь придумать, как это сделать.

Ничего я о нападении на Улсаста не знал. Кроме слов самого нашего старосты да того, что магия на нее это явно повесила. Еще и покушение на имущество. Что бы это ни значило. Наверное, украсть что-то хотела из его личной коллекции. А может, и кого-то. Ведь не одна же она рабыней была. Ни разу чернокнижник не появлялся на людях без наложниц или ученицы своей. Всегда она была у него под боком и, кажется, даже вызывала гордость. До того случая.

– Дайте ей воды, – попросил я у одного из прислужников Вагола. Тот посмотрел на своего господина и, дождавшись утверждающего кивка, поднес к губам Лиски горлышко фляги. Вначале вода проливалась мимо рта, но затем девушка жадно вцепилась в кожаный пузырь ослабевшими руками и выхлебала, кажется, за раз половину. Ее тут же стошнило прямо на пол, но она не отдала сосуд, а вновь припала к нему, на сей раз пила гораздо аккуратнее.

– Хватит, – нахмурившись, велел чернокнижник, и служка силой отобрал остатки живительной влаги. – Воды у меня хоть залейся, да тратить ее на такую погань не стану. Давай начинай. Чем раньше закончим, тем быстрее по домам пойдем.

– Как скажете. – Я повернулся обратно к послушнице. – Лисандра Порченная, клянись, что будешь говорить правду.

Девушка двигала губами, но до меня донеслись только слабые постанывания. Видно, поняв, что окружающие ее не услышали, Лиска сделала над собой колоссальное усилие и выдавила одно только слово:

– Клянусь.

Как по волшебству, линейка над ее головой ожила и увеличилась. Куча делений, которые до этого были простыми черточками, превратились в очень мелкие слова. Они, к счастью, увеличивались каждый раз, когда я наводил на них взгляд. Слева направо значилось: Мятеж против Длани. Убийство или покушение на графа, маркграфа. Убийство или покушение на наследственного дворянина или барона. Убийство или покушение на чиновника Длани. Убийство государева человека. Убийство благородного или мастерового. Убийство вольного…

Дальше уже шли всякие другие преступления по мелочи. Кражи, мошенничество, драки, изнасилования, проституция и прочее. Их было настолько много, что надписи буквально сливались в одну. Но «стоили» они все так мало, что помещались в одном делении. До первого убийства. И оно сразу поднимало штраф до пятидесяти серебра. Интересно, как вообще тогда возможен бандитизм и разбой в империи? Или просто Черных стражей на всех не хватает, вот и живут бандиты, пока удача от них не отвернется?

Ну а у моей подзащитной все было, может, и не крайне плохо, но близко к тому. Покушение на убийство чиновника Длани. Старосты нашего то бишь. Как с таким дальше работать – не поймешь. Хорошо бы доказать, что она на Темнеющего не хотела нападать. Да только вряд ли это так было. Скорее уж я поверю, что девка и в самом деле противного старика решила зарезать. Ладно, делать-то нечего, надо начинать. Но не с главного, а с чего помельче.

– Ты обвиняешься в двух тяжких преступлениях против Длани. Но начнем с меньшего из них. Еще раз скажу, отвечай честно, иначе умрешь.

– Я и так умру, – просипела девушка, – из-за тебя проклятого.

– Вранье, – пришлось констатировать мне, когда шкала дернулась и чуть отползла влево. Хотя в чем-то я и был с Лиской согласен, но вроде не заставлял ничего делать. Она, наверное, и сама все поняла, потому как раздосадованно застонала.

– Ты собиралась украсть предмет из владений Улсаста? – строго спросил я. Послушница нечленораздельно закряхтела, а потом откинулась, опершись о стену дома.

– Нет. – Полоска дернулась и вернулась на стартовое значение.

– Магия обвиняет тебя в покушении на собственность старосты. Ты пыталась что-то сломать?

– Нет, – ответила девушка, и шкала вновь отошла чуть вправо.

– Ты хотела убить одно из его созданий?

– Нет, – снова правда.

– Даже не знаю, – ее ответы ставили меня в тупик. Вроде все про вещи я уже спросил. Что еще с ними можно сделать. Разрушить да украсть. – Почему в обвинении сказано, что ты покушалась на его имущество?

– Я хотела сбежать, – тихо ответила Лиска, – думала, что свободна. Что контракт заверен магией, и я больше не рабыня, а послушница. Не знала, что эта тварь меня обманет на таком. А ведь я щучаре служила с рождения, – с каждой фразой девушки отметка двигалась все ближе к нулю. Но потом вдруг замерла. Что-то было не так. Она не просто не двигалась, она мигала.

Проверка интеллекта. База: 0. Бонус: 0. Бросок: 3. Требование: 1. Грандиозный успех!

– Стоп. Погоди. Я сам помню слова Улсаста. Он и вправду говорил, что не провел по магии контракт, иначе это было бы ошибкой. В чем была его суть?