— Вот ведь нам не повезло, да? — спустя некоторое время произнесла она.

— О чем ты? — я вскинул на нее глаза.

— О том, что мы королевской крови, хоть и не одной, но о нас никто никогда не узнает. Мы как были в подполье, так и останемся тут, до самой смерти. Нам никогда не окажут тех почестей, что оказывают всем этим избалованным, но по факту бестолковым людям. А в это время нас словно держат на скамейке запасных, на случай, если эту насквозь прогнившую страну, вновь придется вытаскивать из помойной ямы! — каждое ее слово сочилось ядом, она все усерднее давила на плитку. Я не знал, насколько Фелисс физически сильная, но беспокоился, что под таким напором кафель треснет. — А меня это угнетает. Угнетает одна только возможность того, что я потратила столько времени на то, чтобы обучаться управлению страной, а в итоге буду наблюдать за всем со стороны…

Когда она затихла, я лишь впал в ступор. Я не ожидал от нее таких слов и уже тем более такой открытости, поэтому лишь смотрел на нее снизу вверх, упрямо заставляя себя не уронить челюсть на пол.

— Молчишь? — она потерянно покачала головой. — Значит, ты один из тех, кто постоянно твердит мне: «Фелисс, что за бред ты несешь? Фелисс, ты не на скамейке запасных, ты когда-нибудь будешь вершить свою историю. Фелисс!.. Фелисс!.. Фелисс!..»

Девушка, к моей полнейшей растерянности, запустила тряпку в стенку и пулей вылетела из кухни. Она поразила меня. Таким проявлением характера, своим стремлением быть значимой, тем, что ее аргументы посеяли смуту даже во мне. Скорее даже не посеяли, а лишь укрепили уже давно обитавшие внутри меня сомнения.

Отойдя от шока, я оглянул кухню, в надежде, что задание почти выполнено. Однако, мы не справились и с половиной, когда были вдвоем, а оставшуюся часть мне придется отмывать и вовсе в одиночку. Вдохнув и пожав плечами, я принялся за работу. И все же благородные поступки в наше время совершенно не ценятся!

Спустя несколько минут, Фелисс вернулась, прежней — закрытой и высокомерной — чем озадачила меня еще сильнее. Либо идеальная актерская игра, либо девушка уже успела остыть. В любом случае, мне никогда не удавалось настолько контролировать себя. «Ты можешь быть убедительным иногда, но своих чувств и мыслей ты скрывать не умеешь…» — когда-то сказала мне мама, и она была права.

— Фелисс?.. — тихо произнес я.

— Чего тебе? — вымучено простонала она, не поворачиваясь ко мне лицом.

— Не имеет значения, как ты отреагируешь на мои слова, но я с тобой полностью согласен. Подобные мысли нередко посещали меня, но одно ты должна знать. Хоть и принцесса понятия ни о чем не имеет, ровно как и король, она — моя сестра. Я слишком мягкосердечный, чтобы однажды пойти против своих, такой уж я. Разумеется, если твои слова именно такой подтекст и имели.

Девушка все же обернулась и посмотрела на меня. Что было странным, так это то, что она улыбалась. Что это было? Насмешка? Издевка? Презрение? Нет, не похоже.

— Не подумай, что за спиной отца я планирую восстание или что-то вроде того… — она печально вздохнула. — Я и сама иногда не понимаю, какой подтекст имеют мои слова. Я просто говорю свои мысли. Иногда их очень сложно держать в себе. Особенно, когда осознаешь, что твоя жизнь и судьба находится в руках абсолютно других людей.

***

Я тихо пробралась мимо веток и миновала полоску травы. Ноги приятно обожгло раскаленным песком, но я по-прежнему бесшумно двигалась вперед. На горизонте маячила привычная фигура. Я тихо подкралась и прежде, чем парень успел развернуться, крепко обняла со спины.

Мои обычно холодные руки тут же заволокло теплом. Джексон обернулся и улыбнулся одним уголком губ. Его фирменная улыбка. Ее становилось все меньше. С каждым днем его спина становилась все напряженнее и напряженнее, его словно что-то мучало. Но, боюсь, он мне ничего не расскажет.

То, что мы не посчитали нужным рассказать друг другу о своем месте в иерархии, не мешало нам проводить время вместе, не значило, что мы с ним не разговаривали — на самом деле это было основным, чем мы занимались. Мы узнавали друг друга, но нас ничего не разделяло, не было преград — ни каст, ни статуса, ни репутации. Наше общение было чистым — без высокомерия.

Мы уже знали друг о друге все — от каких-то нелепых предпочтений до самых тайных привычек, но наши сердца не были друг другу открыты. Он не говорил о своих чувствах, не выпрашивал признания, в то время, как меня все время подмывало сказать ему о том, что я к нему чувствовала. Особенно сейчас, когда он стоял перед лазурными игривыми волнами и просто смотрел вдаль.

Это так необычно. Ты стоишь перед человеком, о котором ничего не знаешь, но в то же время, знаешь о нем все. Видишь, как он делает самую простую повседневную и незначительную вещь, и в твоем сердце неожиданно щелкает. Ты понимаешь, что этот человек попал туда. В твое сердце. Стал его частью. Понимаешь, что если он исчезнет, исчезнет и часть тебя, и ты боишься. Боишься потерять. Потерять этого человека, часть сердца и все то, что с ним связано.

Быть может, все это — бред сумасшедшего романтика, которым я всегда была. Ну и пусть так. Я всегда строила воздушные замки, не желая мириться с тем, что реальный мир полон лжи и фальши. Это было моей главной ошибкой. Но благодаря ей я получила ценный урок. Никогда не верь тем, кто знает тебя лучше всех.

— Я приготовил тебе сюрприз, — тихо прошептал юноша, и его бархатистый шепот сливался с нежным голосом волн.

— Правда? — слишком по-детски воскликнула я.

Джексон рассмеялся и покачал головой.

— Ну, разумеется.

Я хотела задать еще кучу вопросов, но и заметить не успела, как руки юноши подхватили меня и понесли куда-то в сторону леса. Я наигранно возмущалась и даже пыталась оказать хоть какое-то сопротивление. Вообще-то мне было более, чем приятно на руках Джексона. В голове образовывался легкий туман, я слышала его равномерное сердцебиение. Меня окутывало теплом и… любовью?

Я не понимала, что это, и как понять, что ты чувствуешь именно ее, а не какое-нибудь иное чувство, поэтому не могла определить, что же это было. Чувство, до боли щемящее сердце, боль эта была приятной, разогревающее, кружащее голову и пускающее в пляс, но вместе с тем, болезненное, боязливое и уязвимое. Такое нежное, что малейшая встряска способна убить его.

— Мы на месте, — провозгласил юноша и мягко опустил меня на землю.

Мы находились в прибрежном лесу, до сюда еще добирались звуки волн, отовсюду доносились трели птиц. Я проследила за взглядом Джексона и от удивления открыла рот. Под огромным деревом, из веток и многочисленных листьев сооружено некоторое подобие шалаша. Немного кривобокий и неуклюжий, он выглядел забавно, но невероятно милым.

— Как тебе? — обеспокоенный моим молчание спросил парень. — Я потратил на него всю ночь.

— Всю ночь? Неужели ты даже не возвращался домой? — воскликнула я, в ответ парень лишь неопределенно пожал плечами. Я затронула тему дома, о котором также не имела понятия.

Я обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, и тут же оказалась в плотном кольце рук, даже слишком плотном. Мне понадобилась всего секунда, чтобы поднять глаза и увидеть в его взгляде загнанного зверя. Я не понимала, какие страхи так терзают его, но боялась своими вопросами разорвать тонкую ниточку, образовавшуюся между нами. Она была такой тонкой, словно паутинкой, но, в отличии от паучьего изделия, не была настолько прочной. Я очень боялась ее повредить.

— И еще… — он внезапно отстранился от меня и достал какую-то черную веревочку из кармана. — Я хочу, чтобы мой амулет был у тебя.

Я посмотрела на его протянутую ладонь. В ней оказался обыкновенный камень, выточенный в идеально ровный треугольник, и нитка, продетая в дырочку у основания камня.

— Он твой. Я хочу, чтобы у тебя всегда была часть меня.

Я, сдерживая слезы кивнула. Он надел амулет на меня. На самом деле камень не оказался таким тяжелым, оне был сделан явно не из настоящего камня, а из какого-то другого материала. Джексон снова крепко обнял меня. Так крепко, что из меня словно вышибло весь воздух. Я, выпустив руку из его объятий, медленно погладила его по щеке. И снова сердце защемило, защемило так сильно, что даже глаза начало застилать слезами. Его губы накрыли мои, и я полностью растворилась в чувстве покоя.