Она показала на трех игроков с правой стороны поля.

– Это нападающие. Они держатся у ворот соперника и стараются забить гол.

Потом она показала налево, и я проследила за ее пальцем.

– Три защитника играют рядом со своими воротами и пытаются помешать команде противника забить гол. Вон тот белый мячик передают с помощью вон тех длинных палок – клюшек для лакросса. Ими же колотят соперников, если те завладели мячом. – Она взглянула на меня, проверяя, поспеваю ли я за ее мыслью. – Ну, вот и все. Я попрошу Люка отвести тебя на один из моих матчей на следующей неделе и объяснить тебе правила женского лакросса. Там все совсем по-другому.

– Почему?

– Это не контактный спорт, в отличие от мужского. Раньше я играла с парнями и тоже колотила всех клюшками, но потом парни сильно выросли и подкачались, и мои родители решили, что для меня это слишком опасно.

Снова прозвучал свисток, и Эддисон повернулась к полю. Доминик Мерфи и какой-то парень стояли, нагнувшись, друг напротив друга.

– Это вбрасывание, – объяснила она, а потом сложила ладони рупором и закричала: – Он твой, Мерф!

Я молча наблюдала за игрой, пытаясь вникнуть в происходящее. Сначала я в основном смотрела на Люка, потом стала следить за мячом. Когда Люк перехватил мяч и побежал к воротам соперника, я неожиданно для себя подалась вперед вместе с Эддисон и вытянула шею, захваченная зрелищем. Люк взмахнул клюшкой, и мяч с силой влетел в правый верхний угол сетки. Все наши подпрыгнули и принялись хлопать и кричать, а комментатор объявил:

– Первый гол для «Фэлконс» забил Люк Калетти, выпускной класс, номер тридцать четыре!

Когда Люк вернулся на белую линию, он посмотрел на трибуны, увидел меня и помахал мне. Я помахала в ответ, а потом закричала громче всех:

– Вперед, Люк!

К середине матча я ушла в игру с головой, вместе со всеми подбадривала нашу команду, подпрыгивала после каждого гола «Футхил Фэлконс» и ахала, когда кого-нибудь из наших огревали клюшкой. В третьей четверти Люк забил еще один гол. Еще он сделал три удачных паса, после которых забили его товарищи по команде. Эддисон сказала, что это очень много.

Когда игра подошла к концу, мы засобирались уходить, и я снова надела толстовку. Эддисон начала было что-то мне говорить, а потом посмотрела мне за плечо, осеклась и выдала:

– Ой, привет!

Я обернулась и увидела родителей Люка. Миссис Калетти протянула мне руку и сказала:

– Что ж, смотрю, ты пережила свой первый матч по лакроссу! Ну как тебе?

Ее темные волосы выглядывали из-под бейсболки «Футхил Фэлконс», и она тоже пришла на игру в спортивной куртке Люка.

– Мне очень понравилось, – призналась я. – Только я не ожидала, что они так сильно друг друга колотят!

– Э, подожди до следующего года, – сказал мистер Калетти. – Это еще ничего.

Его слова не сразу отложились у меня в голове. А потом я посмотрела, во что он одет. Во все с логотипом университета Денвера. Бейсболка. Куртка.

Я не знала, что сказать, и решила отделаться шуткой:

– Вы все скупили?

– Ага. – Он приподнял штанину, и я увидела носки с логотипом Денвера.

Папа Люка смотрел на меня, широко улыбаясь, и буквально светился от гордости. Я хотела улыбнуться ему в ответ, но меня вдруг словно молнией ударило. Я поняла, что мне никогда не придется надеть спортивную куртку Люка с логотипом Денвера. В недалеком будущем ее, наверное, наденет другая девчонка. Не я. В горле встал комок. Я закусила щеку изнутри и попыталась справиться с эмоциями.

Вероятно, Эддисон заметила, что мне не по себе. Ей хватило одного взгляда на мое лицо, чтобы это понять.

– Ладно, давайте не будем задерживаться. Все уже идут в кафе.

Мне не хотелось в кафе. Не сейчас. Я махнула рукой в другую сторону.

– Я к вам присоединюсь через несколько минут, хорошо? Мне надо кое-что забрать из театра.

Я обняла миссис и мистера Калетти и помахала им на прощание. Никто не успел спросить, что именно мне надо забрать, или предложить составить мне компанию. Я пошла по дороге от стадиона к театру, словно в забытьи. К счастью, уборщик еще не запер двери за кулисы.

Проскользнув в театр, я направилась прямо к сцене и села на самый краешек, свесив ноги. А потом огляделась. Свет в зале еще горел и освещал красные бархатные кресла, а в воздухе витал аромат старого дерева и влажных полотенец. Говорят, из всех чувств с памятью теснее всего связано обоняние, и я этому верю. И заранее знаю, что даже запах, отдаленно похожий на этот, всегда будет навевать мне воспоминания о проведенном здесь времени.

А оно подходило к концу. Совсем скоро я попрощаюсь со всем сразу. Со старшей школой. С этой сценой. С Люком. С жизнью с мамой, семьей всего из нас двоих. Мало того, что я уже потеряла Ханну. Всего через несколько месяцев я лишусь и всего остального.

Я опустила взгляд на спортивную куртку-платье с большой цифрой «тридцать четыре», представила, как закончатся наши с Люком отношения, и у меня словно обручем сдавило грудь. Не помню, когда я в последний раз плакала, и сейчас начинать не собиралась. Еще рано. До нашего расставания еще сто пятьдесят девять дней. Однако смогу ли я их вытерпеть?

Несколько минут я просидела в тишине, пытаясь понять, что делать.

Я спрыгнула со сцены и вышла из театра на свежий ночной воздух. Я уверенно шагала в сторону кафе, повторяя про себя заготовленную речь. А когда дошла до парковки, поняла, что не могу открыть дверь.

Мне было отлично видно всех в окно. Люк и его товарищи по команде, видимо, только приехали, потому что они еще стояли группками, снимали куртки и решали, кто куда сядет. В другом углу забегаловки сидели Шарлотта, Тайлер и другие ребята из драмкружка. Они явно сидели там уже не первый час. Наверное, им было бы удобнее занять два столика, но они теснились за одним. Стол был завален пустыми тарелками, грязными вилками, мятыми салфетками и полупустыми стаканами.

Напротив парковки располагался небольшой цветник со скульптурами фламинго и садовых гномов. Я подошла к нему, и он немного поднял мне настроение. Я села на бортик тротуара и перевела дыхание, стараясь успокоиться. И уже собиралась было подняться, как у меня зажужжал телефон.

На экране высветилось:

Я напечатала ответ.

Я привстала, увидев, что он оглядывается по сторонам, ища меня взглядом. Наконец Люк заметил, где я стою, нахмурился и помахал мне рукой.

Я помахала в ответ.

– Ты как? – произнес он беззвучно.

Я пожала плечами.

Он поднял указательный палец, что означало, вероятно, «Подожди минутку», убрал телефон в карман и пошел к двери. Я снова села и стала ждать, пока он завернет за угол.

– Привет!

Он опустился на тротуар рядом со мной.

– Привет! – Я пододвинулась ближе, чтобы наши бедра соприкасались, и положила ладонь ему на ногу. А потом подняла взгляд. – Ты играл потрясающе. Сложно поверить, что можно так быстро бегать. Честное слово, я не ожидала, что мне будет так весело.

– Эддисон сказала, что объяснила тебе правила.

Я улыбнулась.

– У нее отлично вышло. Я во всем разобралась, так что, если захочешь спросить у меня совета, – обращайся.

Люк улыбнулся моей шутке.

– Учту. – Он толкнул меня плечом. – Хватит говорить ни о чем. Что с тобой?

– Со мной? – переспросила я.

– Нет, с тем садовым гномом у тебя за спиной! – съязвил Люк. – С тобой, конечно.

– Ничего.

Слова застряли у меня в горле. Я не хотела об этом говорить. Не могла. Мы обещали друг другу даже не думать о расставании до тех пор, пока не придет время собирать вещи и ходить с мамами по магазинам в поисках новых простыней и шкафчиков для комнаты в общежитии. До августа еще пять месяцев. Мы должны наслаждаться отведенным нам временем, а не терзаться мыслями о неизбежном.

Люк молча смотрел на меня и ждал.

– Знаешь, на меня как-то внезапно нахлынуло осознание, – сказала я.