– Черт побери, Уайт! Советы могут устраивать постельные ловушки, но мы играем честно, иначе будем ничем не лучше коммунистов. О чем вы только думали?

Рэйчел откашлялась и поморщилась. Говорить по-прежнему было больно, и она надела шарф, чтобы скрыть синяки.

– Сэр, версия майора…

– Уайт, плевать мне на то, чья версия верна. – Генерал тяжело опустился в кресло. – Суть в том, что Кулагин обвел нас вокруг пальца, как идиотов. Вы только посмотрите на себя, вы оба. Что видите? Где мы находимся?

Харкер жестом обвел неровные выбеленные стены крохотного кабинета. Через единственное оконце у потолка проглядывала унылая зелень поля Вормвуд-скрабс, слегка прихваченная морозцем. Ржавый электрообогреватель в углу силился поддерживать в комнате бомбейскую температуру, как любил Харкер.

Рэйчел и Аллен молча переглянулись.

– Именно! Проклятые жмурики сидят в Бленхеймском дворце и хрустальных замках Страны вечного лета, а куда запихнули настоящую разведслужбу ее величества? В тюрьму. Просто каким-то чудом мы получили шанс – единственный шанс! – застать жмуриков со спущенными призрачными штанами, и что? Один позволяет источнику драться на дуэли, а другая, другая… – Харкер побагровел и задохнулся от ярости. – Другая сначала спасает его, а потом позволяет ему вышибить себе мозги! Да еще оставляет свое фото для вонючей воскресной газетенки!

Генерал хлопнул рукой по открытой странице «Таймс» на столе. Там красовалась нечеткая фотография сцены в отеле «Лэнгэм» – Кулагин с удивленным выражением лица и повисшая у него на шее Рэйчел. К счастью, ее лица не было видно.

– Когда я проверял в последний раз, в описании нашей службы все еще значилось слово «секретная».

Харкер глубоко вдохнул.

– Свободны. Но запомните – мы не закончили. Я посоветуюсь с Вивианом и заместителем директора относительно окончательной судьбы мистера Кулагина. И если смогу залатать дыры в тонущем корабле собственной шкурой, то я это сделаю. Все понятно?

– Да, сэр, – отозвался Аллен.

Майор выскочил из кабинета, не поднимая головы, с потрепанными остатками рапорта в руке и пытаясь уменьшиться в размерах, насколько это возможно. Рэйчел дождалась, когда он закроет за собой дверь.

– Что еще, Уайт?

Рэйчел с трудом сумела прошептать:

– Кое-что я… опустила в рапорте, сэр. Это только для ваших ушей.

– И что же?

– Мистер Кулагин поделился кое-какой информацией, сэр. Назвал имя крота в Секретной службе. Кодовое имя Феликс. В Летнем управлении.

Харкер прищурился.

– Так-так-так. Это уже интересно.

– Мне тоже так кажется, сэр.

– Может, Господь все-таки не коммунист. И кто же этот Феликс?

– Питер Блум.

Бригадный генерал потрясенно вскинул брови. В его глазах заблестел огонек.

– Вот оно в чем дело, Уайт, ясно. Мне следовало понять это с самого начала.

Он умолк и потер лоб.

Рэйчел воспользовалась моментом.

– Сэр, я бы посоветовала как можно скорее воспользоваться этими сведениями и сообщить отделу Ноэля Саймондса в Летнем управлении. Со всем уважением, сэр, лучше, если бы это исходило от заместителя директора Лиддела.

Харкер цокнул языком.

– Нет. Исключено.

– Сэр, я знаю, как вы хотите не выпускать это дело из рук, но русские не дураки, они поймут, что Кулагин рассказал нам все. Они могут вытащить Блума и распустить его ячейку. А раз Блум в Летнем городе, то, конечно же, Летнее управление лучше…

Генерал поднял руку.

– Уайт, вы ведь работаете здесь дольше меня, верно?

Рэйчел кивнула. Да, и ты сидишь по ту сторону стола только потому, что учился в Итоне вместе с сэром Стюартом и мочишься стоя, сказала она себе, сохраняя бесстрастное выражение лица.

– Поступила на службу в семнадцатом, сэр, как раз перед концом войны.

– И со всем своим опытом вы этого не видите? Что ж, позвольте открыть вам глаза. – Он поднял палец. – Появляется буйный русский, причиняет кучу хлопот, заявляет, что хочет переметнуться, но умолкает в присутствии старших офицеров. Почему?

Рэйчел непонимающе уставилась на Харкера.

– Потому что, – продолжил генерал, – он считал, что лучше сумеет облапошить на допросе женщину! Притворится, что открылся ей, заставит ее почувствовать себя особенной, а после этого выдаст информацию о якобы кроте в дружественной разведслужбе. Он даже отлупил ее как следует, только чтобы выглядеть серьезным. А под конец вышиб себе мозги, чтобы мы не могли больше его допросить. Мы примем его «информацию» за чистую монету, выставим себя полными дураками перед жмуриками, а пока мы сталкиваемся лбами, русские будут подзуживать чертовых луддитов и других идиотов, которые считают, будто мертвые отнимают их рабочие места. Как вам такое, Уайт?

«Как самый большой идиотизм, какой я слышала в жизни», – подумала Рэйчел. Ее затопила ярость, ледяная и мощная, как водка, наполнила до краев, так что любое слово или движение могло нарушить тонкое поверхностное натяжение и она выплеснулась бы вся целиком.

Рэйчел сидела не шевелясь и глубоко дышала, пока прилив гнева не прошел. Генерал откинулся назад.

– Так что же, Уайт?

– Со всем уважением, сэр, – медленно произнесла Рэйчел, – я допрашивала Кулагина две недели. Он не засланный агент. Могу поставить на это свою профессиональную репутацию. Да, я считаю, что он не хотел полноценно с нами сотрудничать, но если есть хоть малейший шанс, что его сведения подлинные, мы должны действовать.

– Ну что ж, вы сами это сказали. Они не могут быть подлинными.

– Почему?

– Блум проверен со всех сторон. Мы знаем его людей. Я лично знаю его людей. Он просто не может быть предателем.

– Я годами твержу, сэр, что именно в этом и заключается наша проблема – мы недооцениваем возможную глубину и широту проникновения Советов в разведслужбу. Контрразведка – это хорошо, мы можем отследить, откуда получают деньги коммунистическая партия или луддиты, но если отрицать вероятность реальной угрозы…

– Уайт. Хватит. Остановитесь.

Рэйчел сглотнула. Горло жгло, как открытую рану.

– Если вы это отрицаете, что ж, значит, это… некомпетентность.

И как только она выплюнула последнее слово, голос пропал окончательно.

– Вы лишь доказываете мою правоту, Уайт, – сказал Харкер. Он слабо улыбнулся, голос его звучал тепло и с пониманием. – Знаете, как-то раз в Индии я велел высечь чиновника, который говорил со мной в таком вот тоне. Хорошая традиция. Там это принесло массу пользы, это уж точно. Но я не был бы джентльменом, если бы не учитывал ваши естественные ограничения. Видите ли, Кулагин выбрал целью вас, потому что мог сыграть на ваших навязчивых идеях. Все эти истерики… – Генерал фыркнул. – Меня всегда это в вас беспокоило, Уайт. Это сложная, срывающая нервы работа, и должен признать, у вас неплохо получилось с тем странным ирландцем, луддитом и прочими. Весьма замечательно, учитывая естественные ограничения. Но когда я читал ваш последний рапорт, мне показалось, что лучше всего вам работалось в картотеке. Вспомогательная роль больше подходит вашей излишней эмоциональности, по крайней мере временно. Рабочий день короче, меньше нервного напряжения. Уверен, Джо согласится, разве не так?

Рэйчел онемела. Все вокруг завертелось.

– Кажется, в финансовом отделе есть вакансия. Мисс Скэплхорн найдет место для человека вашего калибра.

– Я бы предпочла уйти в отставку, – просипела Рэйчел.

– Такой вариант у вас тоже есть, разумеется. Однако в этом случае возникнут проблемы с вашей пенсией и Билетом. Что было бы весьма прискорбно.

– Я… Я…

– Нет нужды ничего говорить, Уайт, вам нужно время прийти в себя. Почему бы вам не взять несколько дней отпуска? А в четверг доложитесь в корпус Ф. Свободны. И передавайте наилучшие пожелания старине Джо.

Рэйчел шла по главному коридору Вормвуд-Скрабса. Голоса, шаги и металлические звонки эктофонов отражались эхом от стен из кирпича и бетона, тонули в спутанном хоре ее мыслей. Она не могла сейчас выдержать клетушку своего кабинета, схватила пальто и через боковую дверь вышла на маленькую площадь, бывший прогулочный двор тюрьмы.