А он продолжил. Аккуратно добавил ещё один палец. Сначала это не вызвало у меня никакого восторга. Но потом он что-то там у меня внутри такое задел, что меня буквально всего и сразу сладкой дрожью пробрало. Я сам не заметил, как начал нетерпеливо ёрзать в предвкушении.

- Не торопись так, - жаркий шепот Бена, как ни странно, почти оглушил. - Мы ведь не хотим сделать тебе больно, правда?

- Блин, ты издеваешься что ли?!

Но он меня не послушал, насмешливо хмыкнул и погладил хвостик. Запрещённый приём. Я ж с этого совсем зверею.

Я резко дёрнулся в попытке перевернуться и покончить с экспериментом, но мой муж, всё же не томная барышня - удерживал меня, горячо дыша в шею и мягко оглаживая одной рукой. Увы, не там, где бы мне больше всего хотелось. Я был уже весь скользкий от масла и, чёрт, готовый уже на всё.

- Расслабься немного, - тихо попросил Бен, и я чуть не вскрикнул, когда в меня протиснулось аж три пальца.

Черт! А ведь больно. Не сильно, но все же.

Я вдохнул как можно глубже и постарался расслабиться, а Бенедикт, всё так же не оставляя в покое хвостик, продолжил меня готовить. Где-то поглаживал, где-то легонько царапал короткими ногтями, и время от времени разводил пальцы в стороны.

А мне вдруг стало так хорошо, что…

- Хвост отпусти, срочно! – прохрипел я мужу в предостережении.

Хвостик Бен, как послушный мальчик отпустил, но потом перевернул меня на спину и лёг сверху прямо между моих бесстыдно раздвинутых ног. И я в самом деле ощутил себя трепетной девственницей в первую брачную ночь. Тяжесть чужого тела и сила собственного желания не обладать, а отдавать поразили. Принц наклонился и поцеловал меня сильно, собственнически, властно. Так меня точно никогда раньше не целовали.

- Ты готов? - спросил он и снова поймал в поцелуй мои губы.

В ответ я только кивнул, не в силах произнести вслух хотя бы слово. Я, будто заворожённый, смотрел, как Бенедикт наливал в ладонь немного масла и смазывал свой член, который, в общем-то, и так сочился естественной смазкой. На меня бросили один-единственный пытливый взгляд, а я уже готов был кончить только от этого.

Черт, да я же никогда не видел мужа ТАКИМ. Серьезное выражение лица, сосредоточенный взгляд, и тщательно сдерживаемая сила… Если бы я его уже не любил, то точно бы после такого влюбился. Банально, но факт.

Он медленно входил в меня, а я не могу оторвать взгляда от его лица. Боль была резкой и неожиданной. Прикусив губу, я задержал дыхание.

Если мне сейчас, после такой тщательной подготовки, так больно, то, каково же было ему, когда я взял его впервые? Эта мысль пришла внезапно и, как ни странно, помогла. Я глубоко вдохнул и сам двинулся ему навстречу. Бен же не торопился, хотя я видел, каких трудов ему это стоило. Вздулась тонкая венка на виске и лоб покрылся бисеринками пота. Он у меня сильный, хоть и принц. Настоящий мужик.

Когда его член вошёл на всю свою немалую длину, я замер на несколько мгновений, привыкая к ощущению наполненности. Бенедикт был все так же напряжен и неподвижен. Смотрел на меня и ждал.

- Двигайся давай, - наверное, меня только могила исправит, да и то не факт, - чего застыл, как статуя?

Глаза супруга недоверчиво сузились.

- Уверен? – и столько волнения в голосе, что я готов разрыдаться от умиления.

- Само собой. Бен, ну правда, может, все же начнешь уже, а? Мне же хочется…

Он больше не сдерживался. И это всё ещё было больно, хотя к этой боли примешивалось и острое удовольствие. Горячее, тягучее, ни с чем несравнимое. Без сомнения это было моё самое интимное переживание в жизни. Я крепко вцепился в мужа, наверно, останутся синяки, но мне было слишком хорошо. Изнутри, из точки соединения наших тел лавой растекался опаляющий жар, и меня трясло как в лихорадке. Я ничего больше не мог контролировать, просто захлёбываясь ощущениями. Сам не заметил, как начал рычать. Громко, утробно, дико. А потом меня выгнуло, и тело окатило жгучим наслаждением.

Когда я пришёл в себя, Бенедикт уже лежал рядом, также как и я, пытаясь отдышаться. Что ж… меняться местами, всё-таки полезно. Конечно, кое-где у меня немного саднило, но это казалось сущей ерундой по сравнению с полученным удовольствием.

А примерно через месяц я приналёг на солёные огурчики, которые нам по доброте душевной прислал людоед. Как выяснилось, моя ведьма-крёстная не только Бенедикту хрень плодородную подлила… Но вязать я всё равно не буду! И дрянь ромашковую пить тоже! И вообще, кажется, скоро я кого-нибудь прибью!

========== Эпилог. ==========

Утро у принцессы Жаклин выдалось совсем недобрым. Какое ж оно доброе, если напротив сидел расфуфыренный посол с каким-то срочным делом, а разбираться с этим самым делом кроме неё опять некому? А ведь она единственная девушка в этом королевстве. В смысле, кроме неё, в королевском семействе ещё значились: дедушка, аж два отца и два брата. Старших, между прочим. Вот где, спрашивается, справедливость на белом свете?

Ну, допустим, с отцами всё ясно. Они у неё того - темпераментные. Очень. Сначала разругались так, что стены дрожали, потом два дня друг с другом не разговаривали – папа Леонард, как всегда, пропадал в конюшне, папа Бенедикт активно разводил бурную деятельность, а по вечерам самозабвенно колол дрова – вчера начали мириться. Сегодня продолжили. Так что в ближайшие дня три про них вообще можно забыть, потому как нельзя показываться в таком виде в приличном обществе. Это ещё хорошо, что фея Лукреция после рождения Жаклин над ними сжалилась и зельицем противозачаточным снабдила, а то ведь второй дворец уже строить бы пришлось под наследников.

Любимый дедушка – король нынешний - благополучно отбыл налаживать какие-то связи. Это по официальной версии, по неофициальной, но достоверной, отдыхать от дел государственных. Собственно, он, как сына женил, так от них и отдыхает. Особенно, когда яблочек молодильных отведал. Это Джеймс у кого-то саженец спёр и самолично в королевском саду высадил.

Вот тоже младший из королевичей. Болтается где-то вечно со своим волчарой. Огромным таким, аж с человеческий рост. Джеймс без своего мохнатого друга вообще никуда не ходит, если так дело дальше пойдёт, так на нём и женится. Это ж какие приличной девушке нервы надо иметь, чтобы на свидание с таким сопровождающим отважиться? Хотя, может, до свиданий и дело не дойдёт, пусть Джеймс, и вышел красавцем редкостным. Он ведь коллекционер страстный всяких невиданных волшебных редкостей. Так и мотается за ними по всему свету. Его трофеев уже целое хранилище насобиралось. Жаклин точно знала, ей же в своё время пришлось подсчёты производить. Редкости-то ценные. Порядок нужен, а она, вроде как, самая ответственная.

На старшего братца, и вовсе надежда слабая. Мэтью, будто почувствовав, что о нём думают, поднял от какого-то древнего необъятного фолианта свою мохнатую головушку, зябко поёжился своим тщедушным тельцем, по-совиному мигнул и от души глотнул из тоненькой фарфоровой чашечки крепкий чёрный кофе. Интересно, сколько он уже не спал? Сутки? Двое? Учёный, юный гений, что с него возьмёшь? А ещё недавно напасть с ним приключилась – былин начитался и на подвиги потянуло. Пра-пра-пра-какой-то там – внучек Соловья-разбойника на границе, видите ли, проживает. И надо его непременно победить и деятельность его преступную прекратить. Вот и готовится. Да, жаль мужика, тем более, что тот вполне себе мирно живёт, беспорядков не учиняет и границу охраняет. Но тут лучше не вмешиваться и не переубеждать, пусть братец съездит. А пока ездит, если повезёт, башню южную отстроят, которую он в ходе эксперимента случайно взорвал.

В общем, деваться юной принцессе было некуда и тяжкое бремя переложить не на кого, поэтому она тихонечко вздохнула, мило улыбнулась послу и продолжила завтракать. Силы ей ещё явно понадобятся.