Или, допустим, уход Маргулиса. Мне стукнули, что Евгений предложил коллегам воспользоваться предложением спонсоров – грянуть «Прощальный тур», а лидер не пожелал дразнить публику лже-уходом. И два великих «машиниста» разошлись. Андрей эту версию в нашей беседе отрицал категорически.

Впрочем, как там у Высоцкого? «Я ненавижу сплетни в виде версий».

Поэтому, повторю, сенсаций под этой обложкой НЕТ, НЕТ и НЕТ, как и в природе «молодой шпаны, что сотрет нас с лица земли» (© БГ)!

И никакой концепции в данном издании опять же нет.

Как и драматургии, собственно.

Однако, есть структура, «простая, как колумбово яйцо» (© «АВМ»[2]): книга состоит из трех очень разных (идейно-стилистически) разделов.

В первом я собрал интервью с музыкантами «МВ» (действующими и бывшими), записанные за последние пять лет в рамках моих авторских проектов «Правда 24» (канал «Москва 24») и «МимоНот» (радио Mediametrics). И здесь уже зарыта толстая собака необъективности, поскольку в этой фундаментальной части повествования не представлены (по, увы, вполне объективным причинам) некоторые ключевые – в моей системе координат – фигуранты.

В 2008 году ушел в лучший из миров один из основателей «МВ» Сергей «Японец» Кавагое. В этом же году в Ивановской области убили Александра «Полковника» Зайцева. В 2012 году не стало Максима «Макса» Капитановского.

Не смог я заполучить в качестве собеседника Валерия Ефремова, который как будто дал обет молчания; хотя кое-какой дефицит информации восполнила его супруга – Марианна Ефремова, с которой мы знакомы с начала 80-х гг. У Петра Подгородецкого я, как мне сдается, в «черном списке»: не откликнулся он ни разу. Предположу, что предыдущая моя работа «Времени машины», вышедшая пять лет назад, показалась Петру Ивановичу необъективной (его не было на обложке).

Второй раздел: летописание коллектива, в котором представлены события, быть может, вовсе не знаковые для музыкантов и фанатов, но мне памятные по тем или иным причинам.

Третий раздел: высказывания экспертов. Как бесспорных музыкальных авторитетов – Александра Борисовича Градского и Владимира Леонардовича Матецкого, – так и тех, чье мнение интересно было прежде всего лично мне.

И завершает все это дело КОДА, где я попытался зашифровать свое журналистское кредо и резоны, по которым взялся за эти записки.

У всех у нас есть прошлое. И мы его помним. Но каждый – свое. И только собрав воедино воспоминания, можно попытаться воссоздать историю такой, какой она была. Поэтому предлагаемая читателям вещь – не более чем попытка посмотреть на пройденный путь глазами пока живых.

Последний аккорд книги – ПОСЛЕСЛОВИЕ, которое я заказал по давней дружбе Игорю Воеводину.

Итак, еще раз: в этом разделе собраны беседы с «машинистами» за последние несколько лет. На всякий случай: расположены материалы не по значимости персонажей, а по, условно говоря, эксклюзивности.

Мои эмоции всегда при мне, и я считаю нужным демонстрировать их только если стандартный инструментарий интервьюера не срабатывает. Думаете, если человек – ваш единомышленник, надо его подавать публике «в лучшем виде»? Но как же журналистская честность? И почему провокационный вопрос обязательно должен пойти в минус человеку? Собеседника провоцируют, чтобы он не «спал» на интервью и не отделывался банальностями. Провоцируя, часто помогаешь своему визави – зритель ценит искренность и непосредственность.

Поскольку Валерий Ефремов, повторю, крайне неохотно дает интервью, в этом разделе его место (не за ударной установкой, но в рукописи) заняла жена Марианна «Марьяша» Ефремова, которая не только поделилась со мной уникальным личным фотоархивом, но напомнила значимые вехи их общей (с «Машиной времени») биографией.

Одноклассник Андрея Макаревича и первый барабанщик «Машины времени» Юрий БОРЗОВ добровольно отказался от звания сооснователя группы. Он сам ушел из команды через три года после ее создания, позднее играл в группе «Ребята, Которые Начинают Играть, Когда Полосатый Гиппопотам Пересекает Реку Замбези» Алексея Романова. Сейчас занимается живописью и… лошадьми. Интервью не дает из принципа.

На излете осени 2018 года я не без труда уговорил экс-«машиниста» приехать домой к Александру Липницкому (беседа с которым ниже – в «экспертном» разделе); Саша работал над фильмом к юбилею «МВ» и мы решили одним выстрелом убить редкого зайца. Пили черный чай, ели белый зефир, и вечер прошел незаметно. Фрагмент этого разговора Липницкий включил в свою ТВ-работу, кое-какие мелочи я обнародовал в газетах, ну а полностью это интервью выходит здесь.

Специально не стал помечать, какие именно вопросы задавал Александр Давидович, какие – я: значение, по мне, имеют только скупые, но от этого не менее ценные ответы нашего «дефицитного» собеседника.

– С кем-то из той поры, из школьной, отношения поддерживаешь, Юрий?

«У Макаревича были две девочки. Они пели песни протеста на английском языке»

– Да нет, не поддерживаю, не сложилось.

– Не были близки с теми, с кем в школе начинали музыкой заниматься: Лариса Кашперко, Евгений Прохоров, Михаил Яшин…

– Женя Прохоров давно погиб…

С одноклассниками я не общаюсь и на встречи не хожу. Я случайно как-то раз попал, подумал, что это пришли учительницы, меня это напугало…

– Да, тетки сильно меняются…

– Но я понимаю, что и дядьки тоже меняются, но как-то… В голове остаются какие-то образы юных девушек, воспоминания, а тут какие-то бабушки. Это тяжело и ни к чему.

А зачем? Встречаться нужно с людьми, с которыми интересно, а не потому, что ты с ними жил рядом или ходил в одну школу.

– Ну, интересно посмотреть, что стало с человеком.

– Вот я посмотрел, мне не понравилось. Изменения никого не красят. Редко кто хорошеет с годами.

– А с Андреем Вадимовичем Макаревичем когда в последний раз виделись?

– Он ко мне приезжал до моей выставки или после выставки (август 2018 года, галерея «Роза Азора» – Е.Д.), туда, в мое хозяйство. Сидел на лошади, между прочим.

– Макаревич на лошади – это сильно.

– Да, там мы втроем. Он выложил это у себя в Фэйсбуке, назвал «Три богатыря»…

– А третий кто?

– Бродский Саша, архитектор.

– А ты в МАРХИ поступал с Андреем одновременно?

– Нет, нет, он поступил в архитектурный, я – в авиационный.

– В авиационный – по папиным стопам? Никак не связано?

– Ну, да, естественно, конечно. Конечно, связано. У меня и старшая сестра авиационный закончила, направленность такая была.

– Хорошо, МАРХИ всплыло почему?

– А МАРХИ всплыло случайно. Я год проучился в авиационном и взял академотпуск, потому что не тянул.

И Макаревич мне сказал: «Чего ты маешься? Ты прекрасно рисуешь, давай мы тебя поднатаскаем немножко сейчас, и сдавай экзамены к нам, поступай».

И стали все меня учить там. Подружки, друзья Макара. И как-то вошел в комнату Вадим Григорьевича, отец Макаревича, посмотрел на все это занятие и сказал: «Пошли все вон отсюда, я буду сам заниматься». И меня за два месяца, даже меньше, где-то месяца за полтора натаскал по рисунку, я сдал экзамены… Ну, остальные – физика, математика – там были для меня, как семечки.

– Хорошо в школе учился?

– Я год проучился в авиационном. После этого там сдать физику и математику – пустяк.

– А с Макаревичем в школе сошлись исключительно на теме музыкальной или дружили до этого?

– Нет, как-то мы сошлись еще до музыки. По книжкам, по рисунку… Даже Рэй Брэдбери был раньше.

Я пришел в их школу в классе в 6-ом или 7-ом…